— Неееет, ребята, оказаться с нашими знаниями в 1941-м даже в день начала войны — всё равно полезно! — пьяно протянул Вадик, открывая очередную банку пива. — Главное — не где-нибудь в районе Бреста, а хотя бы километров за триста оттуда…
— Никто тебя слушать не будет, — лениво отмахнулся Лёха, хрустнув орешком. — Особенно в день начала войны.
— Ага, а вот посадят точно, — хохотнул Стас. — И душу вытрясут…
Собственно, это была обычная реакция на вадиковы измышления. Своими выкладками о том, как «попаданец» может изменить ход войны, парень достал уже всех друзей — даже тех, кто, как и он, был увлечён историей.
Но Вадик, особенно после четвёртой банки пива, сдаваться не собирался.
— Главное — найти рядом знающего офицера… тьфу ты, командира, — продолжал он. — Умных людей было много, просто не всегда у них была нужная информация. А у меня знаний — ого-го!
Тут парень был прав. Знаний о Великой Отечественной у него действительно хватало — от общих, типа состава дивизий и направлений ударов, до частностей — кто был командующим на каком участке, да и характеристики техники он знал неплохо: ночью разбуди — расскажет, где слабые места немецких «панцер кампфвагенов»… Строго говоря, такой мозг вполне мог бы оказать некую помощь Красной Армии на ранней стадии войны… если б тема попаданцев не оставалась бы уделом многочисленных доморощенных фантастов и не менее многочисленной армии читателей.
— Вот за тебя НКВД сразу и возьмётся, — назидательно сказал Стас. — Ширнут укольчиками и побеседуют, откуда ты так много знаешь. А может, и без укольчиков — сразу железным прутом по рёбрам…
— Это ты начитался фигни всякой, — парировал Вадик. — В НКВД люди умные, даже передовые для того времени! Главное — дать им новый взгляд на вещи…
— Какой? Ну вот какоооой? — чуть не простонал Лёха. Разговор был уже далеко не первым и шёл почти всегда по схожему сценарию.
— Манёвренные группы! — назидательно поднял палец Вадик. — Больше механизации. Сливать топливо с брошенных машин. Обязательно уделить внимание зенитному вооружению! Даже массированный залп из трёхлинеек способен сбить прицел лётчику вражеского пикировщика. Массированно использовать мины при отступлении. Опять же — современная тактика, подрыв гранат в воздухе…
Лёха уныло кивнул. Вадик сел на своего любимого конька — а значит, вечер с пивом, который начинался вполне хорошо, почти гарантированно будет испорчен.
Разошлись где-то через полчаса. Искренне недоумевая, почему ребята уходят так рано, Вадик бухнулся в кресло, открыл очередную банку пива и взял книгу воспоминаний одного из немецких генералов. Правда, сосредоточиться на чтении у него не получалось — буквы прыгали, сплетались в затейливый хоровод, и он сам не заметил, как уснул. В голове крутилась мысль — а вот бы и правда попасть в 1941-й в день начала войны и доказать всем, что они были неправы…
Вадик и сам не понял, что его разбудило — то ли чувство яркого солнца, то ли ещё какое-то совершенно непривычное ощущение. И лежать, кстати, было жёстко…
Стоп. Почему жёстко? И почему лежать? Вечером заснул вроде в кресле?
Голова болела дико — пиво привычной марки, видимо, оказалось палёным. Мучил совершенно жуткий сушняк.
Вадик с трудом продрал глаза и зажмурился — а ведь и правда солнце. Светит прямо в лицо — с какой стати, интересно? Попытался сфокусировать зрение — голова отдала очередным приступом боли.
Он лежал на твёрдом дощатом полу. Пахло смолой, металлом, оружейной смазкой и… морем. Солёным морским воздухом. Ухо уловило лёгкий плеск волн и крики чаек.
Что такое? Где я? Сон?
Вадик закрыл глаза и ущипнул себя за щёку. Сонливость мгновенно слетела — было больно, реально больно.
Парень открыл глаза, сел.
Море — вот оно, совсем рядом. Большая бухта, закрытая от волн. Вдали видны горы — пологие, поросшие зеленью. Тут и там видны силуэты кораблей, но непривычных — слишком массивные для современных изящных корветов, совсем не видно радаров и вертолётов… Но зато на них есть башни с орудиями — большие, огромные!
Ух ты. Неужели получилось? Неужели кто-то там, наверху, услышал моё желание?
Вадик почувствовал, как на лице расплывается довольно-глуповатая улыбка. Да! Да! Он всем докажет! Это однозначно прошлое, тут лето и это точно не Брест!
Так, а где я, собственно?
Корабли и горы… Севастополь? Там гор вроде особо нет. Не Балтика точно. Новороссийск? А вполне может быть. Не север — там сопки, они голые. Может, Тихий океан, Владивосток?
Так, подожди, одёрнул себя Вадик.
Я на большом корабле. Надо всего лишь выяснить, что это за корабль. Наш флот я помню досконально, сейчас быстро всё выясним…
Ещё довольно рано — все явно спят. Ну да, раз моё желание исполнилось — значит, сегодня воскресенье, раннее утро. Так что это за корабль?
Вадик встал, осмотрелся. Голова стрельнула болью — похмелье никуда не ушло. Он стоял у металлической переборки, выкрашенной в серый цвет. Отошёл чуть в сторонку, чтобы охватить взглядом большее пространство. Так… Две огромных башни, приподнятых одна над другой. По три орудия в каждой. Значит, крейсер типа «Киров» — у наших линкоров башни стояли одна за одной, в ряд. Хм… как-то не думал, что наши лёгкие крейсера настолько огромны…
Парень пошлёпал босыми ногами по палубе. Пусто. Вахтенные где-то должны быть… А больше — никого, значит, побудку ещё не сыграли. А что у нас тут?..
Он встал как вкопанный.
После того, как Вадик отошёл чуть вбок, перед ним открылась панорама бухты.
Кораблей было гораздо больше. Огромные, серые, угловатые, чем-то похожие на утюги, они стояли в два ряда, парами. То, что Вадик видел вдали, оказалось мелочёвкой. Костяк — вот он, выстроившийся двумя кильватерными колоннами, пришвартованными к бочкам.
Вдобавок к головной боли противно засосало под ложечкой.
Таких кораблей, линкоров с огромными башнями, с массивными треногими мачтами, с многоярусными боевыми марсами, с длинным, в полкорпуса, казематом, с причудливо изогнутыми форштевнями в советском флоте никогда не было. Особенно — в таком количестве.
Они были в другом флоте.
Вадик застыл, не веря своим глазам. Зашарил взглядом по сторонам…
Вот он, спасательный круг в держателе. Красно-белый, много раз покрашенный.
А на нём надпись.
«USS Arizona».
То-то башни показались чрезмерно большими. Это не «кировские» 180 миллиметров.
Это четырнадцатидюймовые орудия, почти вдвое больше.
Вадику захотелось стать маленьким и незаметным. И подальше отсюда.