Лёша откинулся на спинку кресла, глотнул пива, кинул в рот несколько орешков. Привстав, открыл окно — потянуло вечерней прохладой.
Задача оказалась не такой простой, как показалось вначале.
Казалось, это не так сложно — следовало максимально презрительно отозваться в интернете о прошедшем на днях военно-историческом фестивале. Самому Лёше всё это было совершенно безразлично, но кураторы платили по десять рублей за комментарий, а их Лёша мог настрочить много — в его распоряжении было целых шесть аккаунтов под разными именами, знай перелогинивайся. Можно даже вести диалоги «с самим собой» — чаще всего этого оказывалось достаточно.
Обычно Лёша использовал аккаунты для вывешивания материалов с обличением властей — за них платили больше. Кто платил? Ему было всё равно, главное — платят. Да и странички, наполненные материалами, смотрелись солиднее, чем пустые, использовавшиеся лишь для комментирования.
Обычно всё шло по накатанной. Пара-тройка отрицательных комментариев, потом в обсуждение приходят те, кто с ними не согласен — те, как правило, вполне реальные, начинают возмущаться, Лёша их провоцирует, доходит до ругани, причём ругаться первыми начинают именно оппоненты — всё, дело сделано.
Сейчас оказалось не так.
Оппонентами оказались реконструкторы — те самые долбанутые, что проводят эти фестивали. Вероятнее всего, они пришли в комментарии, узнав об очередном отзыве о проведённом мероприятии. Пришли и взялись за Лёшу всерьёз — приходилось крутиться как уж на сковородке, явно сказывалась нехватка знаний по теме. Лёша лихорадочно искал в интернете описания того, о чём они говорили, чтобы не выставляться полным идиотом, перелогинивался опять и опять, начинал по инерции печатать сообщения, забыв переключить раскладку на русский язык, сбивался, допускал ошибки…
А они, вот странно, не злились и не хамили.
Они смеялись над ним.
Высмеивали незнание им исторических фактов, смеялись над неудачными оборотами речи, покатывались со смеху от Лёшиного упорства…
И главное — они почти моментально раскусили, что ведут разговор с фальшивками, и упоминали это почти постоянно.
Конечно, в дискуссию вмешались и вполне живые Лёшины соратники по оппозиционным взглядам — но они явно не могли просиживать за клавиатурой часами. Написали комментарий и пропали… Один постарался было обвинить оппонентов во всех смертных грехах, но моментально всплыла старая история с хапнутой им взяткой, и он тоже исчез из поля зрения.
Один из Лёшиных аккаунтов, на который он неосторожно поставил чужое фото, уже заблокировали — техподдержка соцсети работала исправно. А оппоненты, такое ощущение, вообще не обращали уже внимания на Лёшины усилия — они даже не отвечали на его комментарии, предпочитая общаться между собой! Реальные люди, с реальными фотографиями, с кучей друзей…
Очернение мероприятия срывалось. А жаль — это значит, что бонусных выплат не будет, только те копейки, что положены за комментарии.
Военной истории покровительствовала нынешняя власть, да и людям такие мероприятия нравились — пожилые смотрели на реконструкции боя со слезами на глазах, дети — раскрыв рот, люди средних лет с удовольствием фотографировались с реконструкторами, и их фотографии создавали фестивалям дополнительную рекламу. А уж почётный караул на мемориальном кладбище в форме бойцов Великой Отечественной…
Откуда ж они берутся, эти фанатики военной истории? Сам Лёша даже в армии не был — заплатив немалые деньги, добыл себе пресловутый «белый билет», и от всего, связанного с военным дело, его тошнило. А эти…
Они, судя по всему, часами просиживали, изучая документы военных лет. Сами шили военную форму, подбирая именно ту ткань, какая была семьдесят лет назад. Выезжали в свои выходные на эти вот мероприятия, не получая за это ни копейки, спали в палатках, грелись у костра…
И главное — большинство из них даже не нацепляло пресловутые «георгиевские ленточки»! Очернение этих символических лент особо ценилось, но… против реконструкторов, увы, не подходило. Они помнили и гордились, не вспоминая лишний раз об этом, даже не говоря об этом вслух! Причём все, даже те, кто носили на мероприятиях американскую, финскую или немецкую форму!
Нет, всё, хватит на сегодня.
Лёша чертыхнулся, просыпав орешки из разорванного пакетика, одним глотком допил пиво. Спать!
Казалось, голова его едва коснулась подушки, как Лёша получил не то чтобы больной, но очень чувствительный толчок в бок. Попытался было вскочить с дивана, но чьи-то крепкие руки схватили его за плечи и за шиворот футболки, встряхнули, как нашкодившего котёнка, и поставили вертикально. В глаза ударил свет фонарика.
— Ну что, писатель, допрыгался? — прозвучал ехидный голос, но лица говорившего не было видно, слишком уж светил свет, хоть не сильно и яркий. — Пойдёшь с нами. С тобой хотят побеседовать…
— Э, эээ, вы кто? — рванулся Лёша. — Как вы сюда попали? Что вы хотите?
Фонарик погас. На фоне слабого света с улицы, пробивавшегося сквозь занавески, виднелись три силуэта.
— Проводники, — ответил другой голос. — Тебе же сказали — поговорить.
— Трое на одного, — Лёша попытался сказать это презрительно, но чувствовал, что голос предательски дрожит, и фраза получилась просительной, чуть не умоляющей.
— Тебя вообще шестеро, вдвое больше, чем нас, — сказал третий голос, грубоватый женский.
Лёша понял, что начинает дрожать сам. По спине пополз неприятный холодок. Шестеро? Значит, знают, что именно он писал с разных аккаунтов. Кто это? Неужели ФСБ? Он лихорадочно начал соображать, что писал на своих фальшивых страничках. Призывы к нарушению общественного порядка… Поливание грязью советских солдат… Рассказы о том, что власть ворует… Поддержка зарубежных политиков… Немного, и многое бездоказательно, но… кто их знает…
— Вы ничего не докажете, — заявил он. В ответ… раздался хохот:
— А мы и не будем ничего доказывать. Лично нам с тобой всё ясно. Поговоришь с… одним человеком, он тебе всё объяснит.
— Сейчас не тридцать седьмой год! — вскинулся из последних сил Лёша. — Где понятые? Где адвокат?
— Ты смотри, как он заговорил, — усмехнулась женщина. — А там-то каким был активным! Прокурорскими проверками стращал…
— Там тебе будут и прокурор, и адвокат, и понятые, — миролюбиво сказал первый — его силуэт поистине богатырского роста выделялся среди остальных. — Шагай давай…
Полуодетого Лёшу уверенно вытолкнули из тёмной квартиры, провели по неосвещённому подъезду. Лампа над подъездом горела непривычно тускло, но Лёша смог рассмотреть стоявшую на дорожке машину — старинную эмку, «воронок».
Это что ещё такое? ФСБ использует эту рухлядь?
Чёрная лаковая дверь открылась, Лёшу грубовато втолкнули на потёртый кожаный диван заднего сиденья. Двое сели с двух сторон от него, женщина уселась спереди, рядом с шофёром. Ненадолго, но Лёша успел рассмотреть их, и закралось сомнение: а кто они? Вряд ли ФСБ…
Трое были не в штатском, и не в привычной полицейской форме. На них была униформа, но старинная… а не реконструкторская ли? Гимнастёрки с петлицами, пилотки, кожаные ремни, сапоги… Женщина, севшая спереди, носила тёмно-синюю гимнастёрку и такой же берет.
Так это что, эти… реконструкторы? Кто ещё напялит на себя такое в наше время? Но… как они меня нашли? Они же совсем в другом городе, за полтыщи километров! Или нет? Если я что-то упустил, и они здесь? Они же предлагали встретиться, высказать всё, сказанное в интернете, лицом к лицу. Лёша, конечно, и не подумал соглашаться — интернетовская анонимность была лучшим его защитником. Впрочем… уже не защитником.
Куда они меня везут?
— Потерпи, тут недолго, — добродушно прогудел великан, словно в ответ на Лёшины мысли.
— Только не описайся, — полупрезрительно буркнул второй, чуть полноватый.
Ехали недолго, минут пятнадцать. Последние несколько минут машина неторопливо переваливалась, словно ехала по лесной дороге, пересечённой множеством выпирающих корней. Наконец скрипнули тормоза — остановилась.
— Вылезайте, приехали, — буркнул молчавший до этого водитель в такой же старомодной пилотке.
Лёшу вытолкнули наружу, и у него сразу подкосились ноги. Они были на кладбище. Чёрными зубьями щерились ограды участков, на земле лежали контрастные тени лунного света. Где-то в кронах деревьев гулко ухнула сова.