Отправив казаков, Петко начал готовиться к встрече с неприятелем. На церковном дворе были свалены доски и бревна для строительства школы — иными словами, можно было отлично забаррикадировать ворота и уязвимые места в ограде. Жители остались внутри, в церкви, во двор вышли только те, кто был вооружен: трое торговцев и четники. Приказав своим людям стрелять только в упор и точно в цель, Петко вновь поднялся на колокольню, чтобы оттуда руководить неравным боем.
А бой начался поистине неравный: несколько сот башибузуков и всего шестеро защитников. Однако точный и смертоносный огонь осажденных привел турок в замешательство. Вскоре перед церковной оградой уже валялось десятка два трупов и не меньше десяти раненых с воплями, стонами и проклятиями было унесено прочь. Вид крови еще больше ожесточил остальных, и вражеские волны, одна за другой, обрушились на деревянные ворота церкви, но каждый раз смертоносный огонь останавливал их и отбрасывал назад.
В таких безуспешных атаках проходит почти весь день. Еще часа два-три и стемнеет, но тут башибузуки решают поджечь деревянные баррикады, сооруженные за церковными воротами. Смастерив факелы из соломы, сухого тряпья и дегтя, они перебрасывают их через стену, и вскоре во дворе церкви и впрямь вспыхивает пожар. Диким ревом сопровождают башибузуки свою первую военную удачу. Вдобавок один из трех греков сражен пулей, а воевода ранен в плечо и в щеку. Крестьян охватывает паника, они упорно твердят о необходимости сдаться. Наступает поистине критическая минута: с одной стороны натиск турок, с другой — толпа обезумевших от страха осажденных, посредине — пылающие баррикады, и сверх всего прочего кончились патроны, а воевода ранен.
Еще мгновение — и всему конец. Но тут воеводу осеняет мысль, которая придала делу совершенно иной оборот.
— Тихо! — голос его перекрывает вопли испуганной толпы. — Я сам буду вести переговоры о сдаче!
На глазах у всех воевода поднимается на колокольню и, размахивая белым платком, предлагает башибузукам, чтобы два-три парламентера подъехали поближе для переговоров.
Среди башибузуков — радостное оживление, и к стенам приближаются не двое-трое, а человек десять.
— Ваша взяла! — говорит им Петко. — Незачем напрасно проливать кровь. Мы сдадимся, но при одном условии: дайте нам два часа, за это время мы успокоим женщин и детей, уговорим тех, кто не хочет сдаваться, и соберем оружие, которое потом передадим вам. Если согласны, через два часа мы все будем у вас в руках!
Коротко посовещавшись, башибузуки принимают предложенное условие и, заранее радуясь предстоящей добыче, успокаиваются, расстилают на площади под вербами свои паласы и принимаются пировать.
Расчет воеводы прост: через два часа солнце сядет, наступит вечер, а к вечеру, если хоть один из казаков добрался до русского поста, уже можно ожидать подкреплений.
Крестьяне, ничего не подозревая, терпеливо ждут исхода переговоров, а башибузукские аги, под влиянием выпитой ракии, веселятся все более бурно. Плохо лишь, что время летит быстро, солнце садится, два часа на исходе, а помощь все не идет. Тщетно всматривается вдаль раненый воевода: равнина по-прежнему безнадежно безлюдна. Петко не знает еще, что трое казаков убиты, а четвертый, хоть и уцелел, но лошадь его пала и ему пришлось добираться пешком.
Потеряв надежду на прибытие подкрепления, Петко принимает новое, дерзкое решение. Вглядываясь вдаль, он время от времени посматривал на веселящихся башибузуков и приметил, кому в первую очередь подносится угощение. Воевода отлично знал обычаи своих врагов, и у него не было сомнений, что тот, кому первому подносят ракию, и есть самый главный военачальники что вообще очередность строго соответствует рангу, занимаемому в орде тем или иным начальником. Таким образом, он установил предводителей орды, и теперь оставалось перебить их. Многолетний опыт подсказывал ему, что, когда у турок погибает предводитель, это всегда ведет к поражению, и воевода решил использовать последний шанс на спасение.
За четверть часа до истечения срока Капитан велел подняться на колокольню обоим своим четникам. Здесь Петко показал им, в кого из башибузуков целиться, а сам взял на мушку предводителя. По данному им знаку все три винтовки выстрелили разом, и три турецких аги рухнули, залитые кровью. Внезапность залпа и гибель трех военачальников поразили ужасом орду, муравейник зашевелился, начался панический отход, и вскоре орда оказалась далеко за пределами Плевуна.
Уже спустилась ночь, когда последний башибузук ушел из села. Наступила подходящая минута для того, чтобы под покровом темноты увести осажденных. Петко спустился с колокольни, раздал мужчинам брошенное турками оружие и приказал следовать за ним, если они хотят спасти себя и своих близких. И вот уже необычная процессия двинулась в путь: впереди Петко и оба четника, за ним — женщины и дети, а в арьергарде вооруженные мужчины. Задами и огородами несчастные плевунцы выбрались из села и потянулись по равнине в русскую зону. Через два часа нелегкого ночного похода они столкнулись с двумястами Петковых четников, которые, узнав обо всем от единственного уцелевшего казака, поспешили к воеводе на выручку. Вереница крестьян была вверена надежным проводникам, а Петко, взбешенный коварным и беспричинным нападением башибузуков на мирное село, решил, несмотря на раны, возглавить отряд и разгромить орду, пока она не успела далеко уйти.
Итак, Петко повернул назад, в Плевун, и застал там полное безлюдье. Единственные признаки жизни — лай почуявших кровь собак да рев голодной скотины. Отряд прошел через опустевшее село и к утру настиг башибузуков — между селами Муселим и Демирлер. Внезапная атака, жестокий и кровопролитный бой. Ловкие, смелые, умеющие нападать из засады четники разбили Синклерову орду, рассеяли ее по равнине. А затем началась погоня, завершившаяся полным разгромом орды.
К рассвету 21 мая сражение окончилось, на поле брани осталось двести убитых турок и несколько четников. После этого громоподобного удара сторонники Синклера уже больше не появлялись в этих краях, мятежники «увели свои силы» в район Кырджали, а к исходу лета вместе со своим предводителем исчезли совсем.
Что касается воеводы, то он верхом на быстроходной, реквизированной в Демирлере лошади поскакал в Адрианополь, где с 22 до 24 мая залечивал в русском военном госпитале свои тяжкие раны.
Не прошло и десяти дней после выздоровления Капитана, как мы вновь видим его во главе отряда уже в русском военном мундире. 5 июля он вступил в бой с мятежниками Синклера, не подозревая, что это будет последней его битвой в родных краях, потому что события, которые произойдут примерно в середине июля, вынудят Петко уйти из Фракии в Средние Родопы, где он вновь поведет борьбу.
Что это за события? Каковы цели этой борьбы?
Главным из них и самым, можно сказать, злосчастным событием стал Берлинский договор, заключенный 13 июля 1878 года, который надвое рассек определенную Сан-Стефанским договором территорию Болгарии и установил, что граница с Турцией должна пройти по самому центру Родоп. И пока международные комиссии определяли, где именно проходит граница, в так называемой «нейтральной зоне», в Центральных Родопах, вскоре после разгрома Синклера вновь началась кровавая междоусобица.
Одной из причин этой междоусобицы был сепаратизм некоторой части мусульманских сел по течению Вычи, не желавших входить в состав Румелии. Такими же настроениями заразились наиболее фанатичные слои болгаро-мусульманского населения, которые в противовес христианскому населению Родоп опасались, что, ненадолго вкусив свободы, они вновь будут вынуждены надеть рабское ярмо.
Русские войска не могли принять участие в сложной, противоречивой, драматической борьбе, которую здешнее население вело против решений Берлинского конгресса, само же оно, не имея военного опыта и боевых командиров, было не в состоянии справиться с враждебными силами. Вот почему русское командование и на этот раз решило призвать на помощь теперь уже хорошо ему известного Петко-воеводу. Это и было причиной, заставившей Петко покинуть в середине июля родную Фракию и отправиться в Пловдив, а оттуда в Средние Родопы, где началась новая страница его героической многолетней борьбы за освобождение этого края.
Прибыв в Чепеларе, которое на некоторое время стало его резиденцией, Петко-воевода застал там «босоногую команду» из бородатых авантюристов, именовавших себя «ополченцами», «мятежниками», «борцами за свободу», на самом же деле представлявших собой так называемых «харамиев», то есть полугайдуков-полубандитов, которые никому и ничему не подчинялись, никого не признавали и действовали каждый, как ему заблагорассудится. Образумило их только прибытие Капитана Петко, слава которого заставила их смириться перед его волей и вступить в новый повстанческий отряд.
Услыхав имя Петко-воеводы, в Чепеларе стали стекаться смелые, решительные люди со всех концов Фракии, Родоп и даже из Северной Болгарии. Одних вела сюда жажда приключений, других — подлинный патриотизм. Как бы то ни было, через месяц под знаменем Петко собралось около 200 человек, готовых оборонять Средние Родопы от сосредоточившихся под Смоляном башибузуков.
16 августа произошло столкновение с турками — при Эшекулаке, второе — 30 августа в местности Момина-вода, третье 8 сентября в Карамандже… Эти столкновения, происходившие, главным образом, по водоразделу Рожен — Караманджа, были вызваны твердой решимостью местного родопчанского населения оказать сопротивление угрожающим с юга башибузукам.
На помощь родопчанам пришло основанное незадолго до этого всеболгарское общество «Единство», и в Чепеларе стало прибывать оружие, деньги, порох, боеприпасы. Всё новые добровольцы вливались в отряд Петко-воеводы. Не менее лихорадочные приготовления велись в самих Родопах. Медники села Устово ковали для ополченцев Капитана Петко кухонные котлы, жители села Момчиловцы заготавливали носки и шерстяные ноговицы, в селе Павелско плели шнуры из козьей шерсти, в Чепеларе тесали черешневые стволы для пушек и даже с помощью одного бондаря из села Босотина соорудили две пушки «на двух колесах и обитые листовой медью». Всюду усердно собирались гири, чтобы переплавить их в ядра для этой примитивной артиллерии, между главной квартирой воеводы и родопскими селами сновали курьеры с письмами и поручениями. У отряда был свой писарь, у воеводы — адъютанты, словом, все делалось, как в настоящей военной части, набирающей силы для решительного удара. Место, где этот удар предстояло нанести, находилось к северо-западу от Чепеларе по течению Вычи. Там два десятка болгаро-мусульманских сел изо всех сил противились включению южнофракийских пастбищ в границы Румелии. Их неприкрытая враждебность представляла собой серьезную угрозу для немногочисленных в этих краях христианских сел — Стойки и Широка-Лыка, и поэтому главной задачей Петко осенью 1878 года было сломить мусульманский сепаратизм в районе Девина.
Однако усиленные и вполне явные военные приготовления в Чепеларе вызвали беспокойство дипломатических представителей в Пловдиве, пристально наблюдавших за действиями Петко. Их энергичный протест вынудил Пловдивского губернатора изгнать из Родоп опасного воеводу.
14 сентября в Чепеларе якобы «мимоходом» прибыла русская рота. Жители оказали ей самый сердечный прием. Капитан Петко тоже пожелал встретиться с русскими, началось веселье, пляска, но в самый разгар праздничной суматохи русские солдаты окружили воеводу и взяли его под стражу. А уже через полчаса рота была по другую сторону перевала и двигалась назад, в Пловдив, провожаемая печальными взглядами озадаченных и удрученных чепеларцев.
Следом за воеводой в Пловдив выехали депутации хлопотать об его освобождении, и действительно 20 сентября его выпустили на свободу, предварительно внушив, что действия его должны носить более «гайдуцкий» характер, быть не столь явными и откровенными. Получив эти наставления, Капитан Петко, переодетый инженером, которому якобы поручена перепланировка сел, сожженных во время мятежа Синклера, в сопровождении русского офицера и двух солдат возвратился в Родопы, но уже не по Чепеларской дороге, а со стороны Станимаки, козьими тропами, в скрытое среди неприступных родопских круч село Борово. А через сутки после его прибытия сюда же пришел караван из нескольких мулов, нагруженных якобы инженерным инструментом, в действительности же оружием и боеприпасами. Затем русские исчезли, а Петко вновь стал собирать отряд, чтобы продолжить, на этот раз тайную, борьбу с башибузуками, хозяйничавшими по течению реки Вычи.
Нелегко было Капитану начинать все сначала, ведь три сотни его четников были настолько ошеломлены его арестом, что за одни сутки попрятали оружие в скалах, а сами точно сквозь землю провалились. Это, между прочим, говорит о том, что сформированная на скорую руку Среднеродопская чета Капитана Петко была сильна лишь своей численностью.
Дальнейшие события полностью подтвердили опереточный характер нового предприятия. Случилось это 14 ноября, за несколько дней до прибытия комиссии, которая должна была установить линию границы. Дни, предшествующие ее приезду, были полны напряжения и риска, потому что в Смолян прибыли турецкие воинские части, грозившие захватить беззащитный Рупчос, а также переданные Румелии болгаро-мусульманские селения по течению Вычи, чтобы таким образом поставить комиссию перед свершившимся фактом. В ту пору никто, кроме Петко, не в силах был воспрепятствовать подобной оккупации, и Капитан решил одним энергичным броском занять эти земли. У входа в доли ну Вычи было расположено большое болгаро-мусульманское село Брезе, на которое Петко 14 ноября и обрушил свой удар.
Приготовления к нему уже несколько дней шли в новой штаб-квартире Петко, селе Широка-Лыка, куда для участия в предстоящем сражении собралось около пятисот добровольцев. Командование первым отрядом, численностью в 300 человек, было поручено священнику Тодору из Сотира (по прозвищу «Орман Папаз», то есть «Лесной поп»), а два других возглавили Лазар Комита и Наум Арнаутин, в ту пору самые близкие соратники Петко. Себе воевода оставил верховное командование. За день до выступления в Брезе были посланы два разведчика, чтобы «прощупать» настроения противника и состояние его обороны, но по собственной неосторожности были пойманы и после допроса убиты. В результате, накануне наступления на Брезе тамошние болгаро-мусульмане были обо всем предупреждены и сумели хорошо подготовиться к предстоящей битве.
Поэтому, когда рано утром 14 сентября четники Петко-воеводы двинулись через Вырбово к Брезе, возле Пуризовских выселок их встретил огонь из сотен винтовок, и они поняли, что дальнейший путь прегражден. Приволокли пушку, но, к превеликой радости болгаро-мусульман, ядро пролетело не больше 10—20 шагов. Увидав, что за артиллерия перед ними, они осмелели и стали обходить четников с тыла, намереваясь окружить. В этом сражении, которое явилось одновременно и первой серьезной проверкой боевых качеств отряда, Петко-воевода пережил подлинную трагедию: он видел, как неопытны его новые бойцы. Когда один стрелял, другой вставал посмотреть, попала ли пуля в цель, и тут же падал сраженный вражеской пулей.
Положение еще более ухудшилось, когда, заслышав стрельбу, на помощь брезенцам пришли жители соседнего села Беден, и левый фланг отряда был вынужден отступить. Не опуская головы, не прячась от пуль, воевода перебегал с места на место, стреляя из своего винчестера, и, остановив наступление неприятеля, личным примером попытался ободрить своих людей, однако те были уже так напуганы неожиданным сопротивлением, что отхлынули назад и кинулись бежать, думая только о собственном спасении.
После этой военной неудачи Капитан резко сократил число четников в отряде и уже с этим, новым своим отрядом до конца 1878 года продолжал защищать Чепеларе, Широку-Лыку и соседние христианские села от налетов башибузуков, пока в конце декабря в Рупчос не прибыл, наконец, русский гарнизон, и в этих неспокойных краях наступили долгожданные спокойствие, мир и тишина.
Отряд Петко оставался в Средних Родопах до марта 1879 года, после чего перешел в район Хасково, где ожидался новый мятеж кырджалийских сел. А вскоре был уже окончательно установлен государственный статут Восточной Румелии, и Петко-воевода распустил свой отряд. Так, после 18 лет гайдуцкой деятельности, полной опасностей и кровопролитных сражений, Капитан Петко Киряков Калоянов начал свою мирную жизнь.
Первым шагом Петко в этой мирной жизни была поездка в Петербург. Там генерал Скобелев представил его императору, и русский самодержец за военные заслуги присвоил гайдуцкому воеводе звание капитана и пожаловал имение в Киевской губернии. Казалось, теперь уже ничто не могло помешать дважды капитану жить в довольстве и благополучии, наслаждаясь всеми радостями жизни, которые ему, целиком поглощенному тяжкой и кровавой борьбой, были до тех пор неведомы.
Однако через два-три месяца, проведенных в России, Петко, истинному сыну гор, стало не по себе. Во-первых, никак не мог он привыкнуть к бескрайним русским просторам, среди которых он, лесной богатырь, чувствовал себя песчинкой, а во-вторых, мог ли он после того, как у себя на родине пятнадцать лет защищал бесправных батраков от богачей-хозяев, сам взять в руки хозяйский кнут и стать помещиком. Для рыцарской натуры Капитана Петко это было противоестественно.
Вот почему, едва дождавшись весны 1880 года, Петко, не торгуясь, продал поместье за 15 тысяч рублей и первым же пароходом возвратился в Болгарию. Как забилось сердце героя, когда перед ним открылись очертания болгарского Черноморья с его сверкающими под лучами весеннего солнца песчаными заливами и живописной чередой гор! Петко вглядывается в родной берег и мечтает о встрече с друзьями, которых он известил о своем скором приезде. Кажется, вот-вот грянет музыка, полетят к небу шапки, и бывшие четники встретят его приветственными возгласами…
Увы!..
В Бургасском порту Петко встретили не четники, а взвод полицейских, и вместо слов приветствия он услышал из уст поручика уведомление о том, что губернатор Румелии Алеко-паша приказал взять его под арест.
Сюрприз, конечно, не из приятных, но Петко подчинился приказу, а через несколько часов выяснилась и причина ареста. Дело в том, что Высокая Порта, узнав о намерении Капитана Петко поселиться в Румелии, приказала своему вассалу, румелийскому губернатору, схватить опасного мятежника, за которым она тщетно охотилась целых восемнадцать лет, и под стражей доставить в Стамбул. Алеко Богориди решил вопрос по принципу «чтоб и волки были сыты и овцы целы»: приказа Турции он, конечно, не выполнит и не отправит воеводу в Стамбул, но позволить ему поселиться в вассальной султану Восточной Румелии тоже нельзя. От Бургаса рукой подать до Варны, пусть благородный капитан благоволит отправиться туда, на суверенную болгарскую землю!
Так оно, в конце концов, и вышло: Петко отправился в Варну и поселился там «будто в заточении в Диарбекире», как писал он в письме к родопскому литератору Христо Попконстантинову в 1883 году.
Для Капитана Петко началась свободная жизнь на болгарской земле. Первая женитьба на одной уроженке Кешана так и осталась для его биографов непроницаемой тайной, а теперь 35-летний дважды капитан и бывший воевода нашел себе даму сердца в лице казанлычанки Рады Кравковой — знакомство, которое в 1881 г. завершилось свадьбой. На деньги, вырученные от продажи киевского имения и еще не до конца розданные друзьям и просителям, Петко приобрел на Плевенской улице небольшой дом с садиком, и в этом скромном жилище свил свое второе семейное гнездо.