— А как?
— Все завтра, а сейчас лечится.
Весь день Алена не вылезала из постели, пила отвар, парила ноги, но на следующий день была как огурчик. Зеленая и в пупырышек, но с носа у нее не текло. Она с замиранием сердца шла во дворец, надеясь и боясь встречи с принцем.
А дворец встретил нас взбудораженной прислугой, кучкующейся то здесь, то там и о чем-то усиленно шепчущейся. Ну, мы тоже решили разузнать, в чем дело. А дело все еще было в бале, том самом пресловутом бале и в Алене, которая по рассказам служанок превратилась в иностранку невиданной красы, на которой обещал жениться младший прынц как только найдет.
Алена после таких известий расплылась в довольной улыбке и поскакала за своим ведром для золы. День прошел тихо и спокойно. Только под конец я ей объяснила, что от нее понадобиться для претворения первого этапа моего плана в действие. А сделать я собиралась то, что феям разрешалось только в крайних случаях, прямо вмешаться в ход событий, заняв тело подопечной на некоторое время.
— Ты пойми Алена, убеждала я ее, ну вот как ты с дворецким переговоры вести будешь, если ты банально торговаться не умеешь? У тебя же все на лице написано, что ты думаешь. Такую как ты обмануть проще простого!
— Ладно, — согласилась она скрепя сердце. — А шо ты будешь делать?
— Увидишь! А теперь расслабься и не пытайся перехватить управление собственным телом, я к нему и так не привыкла, не создавай мне дополнительных проблем еще и с этим.
— Ладно.
Я устроилась у Алены в одном из карманов фартука и ушла в астрал. Занять Аленкино тело оказалось очень легко, все-таки девочка очень открытая и доверчивая. Нужно будет на нее ментальный щит повесить, а то не все такие порядочные как я. Еще позариться на нее какой-нить дух, потом я же и замучаюсь изгонять.
Я прошлась по комнате, разминая ноги, помахала руками, повертела головой, попрыгала, попела, чтобы голос испытать. Вроде нормально, можно идти на дело.
— Иосиф Моисеевич, — окликнула я выходящего из своей коморки дворецкого и несущего две торбы явно с чем-то чесночно — колбасным. Духман стоял на лестнице просто сногсшибательный. Явно Сарочке бебехи прет.
— Ой, господин дворецкий, — мурлыкнула я голосом Алены. — у меня до Вас гешефт есть!
— И шо такая шмакодявка знает за гешефт? — удивился он.
— Шо его нужно делать з умом, — улыбнулась я. — А не шляясь до мадам Лоло на виду у всей столицы.
— Заходь! — махнул он мне рукой, убирая сумки с колбасой, правда, не далеко.
— Это шо, вы местного повара на подарок для тети Сары разоряете? — сказала я, оглядывая плотно забитые колбасой с чесноком холщевые сумки.
— А тебе то шо? — спросил он, усаживаясь в кресло и складывая на пузике коротенькие ручки.
— Та так, ничего.
— Таки шо за гешефт? — спросил он, чуть приподняв бровь и насмешливо на меня посмотрев.
— Купите у меня карету?
— Та на шо она мине нужна? Колбасу Саре возить з шиком? Или тещу на кладбище?
— Слушайте меня свободным вухом и не кажите, шо не слышали. Я Вам говорю за эксклюзив для ваших Прынцев. Настоящий спорткар из тридесятого королевства, с уникальным дизайнерским решением, вертикальными и горизонтальными подушками безопасности и катапультой под сидением! Это невероятное чудо современной технической мысли оборудовано по последнему слову каретостроения, выполнено из красного дерева, перекрашенного в фиолетовый цвет, для придания карете законченного мужественного образа. Карета рассчитана на двух человек, который при езде буквально не чувствуют движения за счет недавно разработанных рессор из редкого сплава металлов, рецепт которого известен только гномам. Особенную мужественность и неповторимость данному экземпляру кареты придают уникальные пороги по бокам и спойлер на задней части! Козлы кареты построены так, чтобы сохранять максимальную конфиденциальность происходящего у салоне, ну Ви меня понимаете? И в случае, если карета будет использована на гонках. Не вылететь при наборе высокой скорости, которая достигается каретой, из-за возможности запрячь максимальное количество конских сил и, опять же, уникальных линий самого экипажа, ориентированного на такое движение. Таки шо, берете?
По мере того как я расписывала ему будущее приобретение, глазки у дворецкого все больше и больше округливались, рот раскрывался и лицо становилось все более и более придурковатым. Но уже на второй минуте моего прочувствованного монолога он взял себя в руки, утер слюни и начал просчитывать, а шо он з этого могет поиметь. Молодец мужик! Уважаю!
— И де ото чудо техники сейчас?
— И усе Вам расскажи.
— Та ты усе брешешь!
Я прищурила левый глаз и спокойно посмотрела на дворецкого.
— Йося! Вы говорите злых слов, Йося! Я шла сюдой и думала за карету и гешефт. Теперь я стою тута и думаю за Вас, а Ви мне не верите! Скажите, Йося, Ви думаете шо так должно быть? Или Вам капельку кажется, шо я таки сбилася з курсу? И мене пойти тудою и предложить карету и откат кому-то другому?
— Ой, шо Ви такое кажете? — засуетился дворецкий. — Шо же Ви молчали за откат?
— А шо мне надо было кричать за него на дворцовой площади? То-то был бы шухер! Почище недавнишнего!
— Я слушал Ваших последних слов и задумался! — сказал он серьезно. — Таки шо Ви хочете за оту карету и шо я з этого буду иметь?
— Я хочу Вас заверить, шо будете Ви иметь много и кожный раз деньги! — сказала я прочувствованно. За карету я хочу пять тысяч золотых. А за сколько Ви ее впарите прынцам меня не колышет! И хочу Вас заверить со страшной силой, шо Ви сможете продать ее вдвое дороже!
— И откуда таки на меня свалилась эта цаца? — вздохнул дворецкий. — ПЯТЬ!!! Тысяч!! Ни одна карета столько не стоит! Максимум пятьсот и то я еще подумаю!
— Замолчите Ваш рот! Ви так торгуетесь, как будто эти деньги Ваши честно уворованные! Та когда Ви эту карету увидите, то сами мне принесете у два раза больше, только бы я ее не перепродала через другие руки! Я как раз таки недавно слышала за Беню-банкира! — сказала я злясь.
— Беня не банкир, он шлимазл! И никогда нормальную цену не даст! — рявкнул Иосиф Моисеевич. — Ладно, но знайте, Ви мне делаете больно, но я вам дам восемьсот и ни копейкой больше! И я ишо оту карету не видел, може ее и нет, или она и золотого не стоит!
Пришлось везти его к Аленке и снимать полог невидимости с кареты. Когда дворецкий ее увидел, то так и застыл на месте, пуская слюни и протягивая ручонки к мечте любителя быстрой езды средневековья! Но торговаться, менее ожесточенно, он не стал.
Короче, торговались мы за карету с ним еще часа полтора, сойдясь на двух с половиной тысячах золотых. И он, и я были невероятно довольны. Я не рассчитывала продать ее больше чем за тысячу, а Иосиф Моисеевич представлял размеры будущей прибыли. Он ее таки толкнет за десять тысяч. Когда мы уже ударили по рукам, решили, что он завтра с утра заедет к нам на хутор за своим приобретением и привезет деньги. А на этот день даст Аленке выходной. Про мою задумку с каретным салоном я решила ему сразу не рассказывать. Пусть сперва первую продаст, подержит в руках большой навар, а потом уже можно будет и дальше общаться. И вот тогда условия диктовать буду уже я!
— Ух, хорошо! — вздохнула я облегченно и с наслаждением потянулась, очнувшись в собственном теле. — Люди, вы такие неповоротливые, ни крыльев, ни маневренности. Восприятие какое-то ограниченное, да и половину запахов не чувствуете, при этом считая себя венцом творения.
— Ну и ладно, — проворчала Аленка, разминая затекшую спину. — Только ты это, больше так не делай. Знаешь как страшно, когда не могешь ничо сделать! Ни рукой пошевелить, ни почухаться когда свербит. А свербело то сильно! Особливо когда ты с Моисеичем как-то странно лопотала, уроде слова знакомые, а не совсем понятно.
— Ой, Алена! Мы же с тобой два дня этикетом занимались, и что все впустую? Какое свербело при посторонних? Забудь! Ни чухаться, ни в носу ковыряться, ни в зубах, пытаясь достать куски вчерашнего ужина! Нельзя!
— А как же тогда? — спросила она расстроено.
— Терпеть! Ладно, еще научишься, главное, что завтра с утра у нас будет довольно приличная цифра по меркам этого мира и мы сможем начинать притворять в жизнь мой план.
— Какой? — удивилась она.