— Спасибо, не нужно, — ответила она, смущаясь, будто доктор прочитал в ее голове глупые страхи.
— Хорошо, — продолжил доктор. — Итак, двенадцать лет. И у вас есть сын.
— Антон, третьеклассник, — не без гордости ответил Руслан. — Мамин баловень.
Людмила посмотрела на мужа с укором.
— Он не баловень, — ее голос прозвучал глухо и хрипловато от волнения, — он умница и отличник. Почти. Просто гуманитарий и не любит математику.
— Вы очень любите своего сына, — одобрительно кивнул Шталь. — И, кажется, не разделяете взглядов мужа на его воспитание. Нет?
Людмила растерялась. Она никогда не думала об этом.
— Нет… — смутилась, — то есть да… Разделяю, конечно. У нас нет разногласий!
Доктор понимающе кивнул и перевел разговор на другую тему:
— Чем вы занимаетесь, помимо воспитания отличника?
— Я — врач, моя жена — редактор дамского журнала, — снова ответил Руслан за двоих.
Доктор лукаво улыбнулся Людмиле:
— Так вот почему вы хотели попасть на прием одна? Моя скромная персона заинтересовала прессу?
Людмила снова смутилась. Будто доктор уличил ее в обмане.
— Нет, я не репортер, всего лишь редактор. Просто попалась одна статья. Там упоминалось ваше имя.
Шталь хитро прищурился.
— Правда? Надо же. Оказывается, я популярен. И чем я могу помочь? Давайте поговорим о ваших проблемах.
— У нас нет никаких проблем, — немного резко ответил Руслан.
— Поверьте мне, коллега, у людей, проживших в браке больше десяти лет, всегда есть проблемы, — мягко возразил Шталь. — Тем более, что вы заплатили мне за консультацию. И я обязан отработать свой гонорар. А что скажете вы, Людмила?
Она не знала, что ответить. Во всем и всегда соглашаться с мужем стало привычным уже давно. Но тогда им просто придется уйти. Она не хотела уходить.
Людмила вдруг вспомнила, как с какой злостью Руслан бросал ей в лицо обидные слова тогда, на кухне, и снова обида окатила ее горячей волной, накрыло тоскливым ощущением того, как вытекает из их жизни счастье, как воздух из проколотого шарика.
— Конечно, есть, — она решительно выпрямилась в кресле, расправив плечи и перестав неуютно ерзать по гладкой коже сидения.
Руслан посмотрел на нее, недовольно поджав губы. Брови сдвинуты, на лбу снова эта вертикальная складка. Людмиле опять захотелось ее разгладить. Но, взяв себя в руки, продолжила.
— У нас счастливая семья, доктор. Но с некоторых пор мы… вроде как… — она пыталась подобрать нужное слово, чтобы не обидеть Руслана, и донести до Шталя свою тревогу, — устали друг от друга.
Доктор кивнул.
— Я понимаю. Вы, Руслан, наверное, много работаете? В какой области вы практикуете?
Руслан ответил не сразу, снова укоризненно посмотрев на жену.
— Кардиохирургия. Но какое это имеет значение?
— Огромное. Сейчас очень модно все болезни объяснять одним словом «стресс». И если я сейчас скажу вам тоже самое, вы сочтете меня шарлатаном, не так ли? — Шталь лукаво усмехнулся, снова напомнив Людмиле дядюшку Дроссельмейера. — Но поверьте, у вас классические признаки синдрома хронической усталости. Давайте проверим.
Руслан недовольно поджал губы, Не хватало еще, чтобы ему ставили диагнозы! Но все же кивнул.
— Людмила, назовите, пожалуйста, лучшие качества вашего мужа. Три. На выбор. Не задумываясь.
Она выдохнула с облегчением. Это было просто.
— Надежность. Заботливость. Твердость.
— Отлично! А теперь три его недостатка, которые, как вы считаете, мешают быть счастливыми.
Людмила задумалась. Вздохнула.
— Раздражительность. Недоверие. Упрямство, — выдала она и испуганно посмотрела на Руслана.
Он вскинул удивленно брови, но промолчал.
— Хорошо. Теперь очередь Руслана. Итак, положительные качества вашей жены?
Руслан поморщился. Эта глупая детская игра его вовсе не забавляла. Но все же ответил:
— Обаяние. Мягкость. Доброта.
— А недостатки? — в глазах Шталя был неподдельный интерес.
— У моей жены нет недостатков, коллега, — в голосе Руслана прозвучала ирония, и Людмиле отчего-то стало обидно. Он будто извинялся перед доктором за ее глупость.
— Как скажете, — согласился Шталь. — Нет так нет. Людмила, а проблемы, о которых вы сказали, были всегда?
Она опять задумалась. Доктор задавал простые вопросы, но отвечать на них отчего-то было все сложнее.