Так слегка и по-дружески переговариваясь, они доехали до нужного им съезда с шоссе. Но, когда они, съехав с шоссе, почти уже скрывались в лесных зарослях, то прямо за их спинами послышались звонкие орудийные выстрелы. К слову сказать, эта лесная дорога вела к реке Радунь, с шоссе река сейчас совершенно не просматривалась. Иван Фролов и Дима Лукашевич могли следовать по этой дороге и дальше, не опасаясь того, что их обстреляют. В довоенное время этой дорогой по воскресным дням любили пользоваться жители Лиды, большие любители рыбной ловли, очень уж они любили посидеть на берегу Радуни половить рыбки! Иван Фролов даже немного расслабился, подумав, что самая тяжелая часть дороги осталась у них за спиной. Но в этот момент за их спинами повторились выстрелы из танковых орудий, а также послышался рев танковых двигателей.
— Дима, притормози! Я схожу назад, посмотрю, что же там происходит?
Когда мотоцикл остановился, Иван слез с его заднего сидения. Разминая ноги, он быстро развязал веревки, которыми обе СВТ40 были привязаны к мотоциклу. Одну винтовку взял себе, а вторую протянул Дмитрию, затем быстро проверил, заряжена ли она. Винтовка была заряжена, в карманах кителя у Ивана была еще одна обойма на десять винтовочных патронов. Тяжело вздохнув Фролов, крадучись, прячась в кустарнике, направился обратно в сторону шоссе Лида — Вильнюс. Дима, проверив свою винтовку, заряжена ли она, по пятам следовал за Иваном.
Когда они оба оказались в придорожном кустарнике, выглянули из него, то увидели незабываемую картину. На шоссе шел танковый бой, советский танк БТ-7 отчаянно сражался с тремя немецкими танками, двумя Т-4 и одним Т-3. Немецкие танки этот наш танк сумели каким-то образом вытеснить из лесных зарослей прямо на шоссе, на открытое пространство, что позволяло им вести прицельный огонь. БТ-7 огрызался из своей 45 мм пушки. Иван и Дима увидели, как своим последним выстрелом из пушки наш танк повредил башню одного из немецких танков Т-4, она перестала поворачиваться. После попадания Т-4 дал задний ход и скрылся в лесу, бой с советским танком продолжили вести его собратья Т-4 и Т-3. Следует заметить, что экипажи этих двух немецких танков не собирались просто так отступить, дать уйти советскому танку.
Одновременно экипаж советского танка БТ-7, видимо, догадался о том, что их столь долгое пребывание на открытом пространстве дороги несет в себе серьезную опасность для танка. Механик-водитель БТ-7 тут же врубил реверсную скорость, танк практически мгновенно пролетел, пересекая шоссе, причем своей кормой этот танк точнехонько врубился в лесную дорогу, по которой Фролов и Дима должны были проехать до партизанского лагеря. Этот маневр танка БТ-7 сопровождался двумя выстрелами танковых орудий. Если Т-4 свой снаряд послал мимо, за молоком, то Т-3 продемонстрировал отличное попадание, его снаряд пробил броневую заслонку двигательного отсека БТ-7, наш танк загорелся. Сначала над моторным отсеком заструился легкий дымок, и только после некоторого времени над решеткой радиатора показался небольшой язычок пламени.
Откинулась крышка башенного люка БТ-7, из него высунулась голова в танковом шлемофоне. Лицо советского танкиста почему-то было сплошь замазано чем-то черным. Парень посмотрел на огонь, вырывающегося из моторного отсека, затем он прижал свою ладонь к горлу и громко прокричал:
— Парни, наш танк горит! Огонь над моторным отсекам! По моим расчетам у нас еще имеется время на один только выстрел из орудия, а потом нам придется отсюда, как можно быстрее, сматываться!
Голова танкиста снова скрылась в башне, которая тут же начала поворачиваться в сторону немецкого танка. Немецкий танк Т-3 уже выполз на полотно шоссе, явно намереваясь его пересечь, чтобы с близкого расстояния добить БТ-7! Два танка, советский БТ-7 и немецкий Т-3 одновременно выстрелили друг в друга из танковых орудий. Этот день, 27 июня 1941 года, видимо, все же не был днем советского танка БТ-7, его экипаж снова промахнулся. 37 мм снаряд немецкого танка Т-3 пробил лобовую броню танковой башни советского танка БТ-7. Фролов сразу же подумал о том, что экипаж этого советского танка должен был погибнуть от такого попадания вражеского снаряда. Как бы в подтверждение его мыслей, из оставшегося открытым люка башни в небо рванул огненный смерч из пламени и дыма. Только тут Иван вспомнил о том, что на советском танке БТ-7 стоял бензиновый двигатель, поэтому эти танки сгорали быстро, как восковые свечи в церквях!
— Кажется, командир, что мы не сможем помочь нашим танкистам? — Вдруг спросил Дима Лукашевич.
Фролов так и не ответил на вопрос этого пока еще ребенка! В этот момент он внимательно наблюдал за всем тем, что сейчас происходило на шоссе. Там на шоссе рядом со своим танком Т-3 толклись пять немецких танкистов. Видимо, экипаж немецкого танка Т-3, покинул отсеки своего танка для того, чтобы полюбоваться результатами своей работой. Они стояли и наблюдали, как горит советский танк БТ-7, который они только что подбили и подожгли. У немецкого экипажа было хорошее настроение, они даже решили отпраздновать свою победу. Один из членов экипажа взобрался на танк, и на своей губной гармошке он начал наигрывать «Лили Марлен». Немецкие танкисты сначала подпевали своему гармонисту, а затем, разбившись на две пары, принялись танцевать прямо в дорожной пыли. По рукам танцующих пошли две бутылки немецкого шнапса и русской водки, бутылки быстро переходили из рук в руки, а веселье становилось все бурным.
Иван Фролов совсем уже собрался покинуть поле танкового боя, он даже свою винтовку забросил за спину, развернулся, чтобы идти к мотоциклу, но в этот момент он вдруг увидел лицо Димы. Парень стоял, плечом облокотясь на сосну, и горько плакал. Война слишком уж быстро этого парня делала взрослым человеком! Взрослые, даже когда погибают их друзья, очень мало плачут, они в глубине своей души переживают потерю близких, но обычно не плачут! Дима в свои шестнадцать лет пока еще не научился тому, чтобы в одной только душе переживать потерю любимых и родных людей. Вот поэтому сейчас он стоял и горько плакал, не стесняясь, открыто выражая свое сожаление по погибшим советским танкистам.
Фролов, молча, развернулся на каблуках своих сапог, сдернул винтовку со своего плеча и, полусогнувшись, направился снова к шоссе. По дороге он мысленно попросил Диму, который полетел вслед за ним:
— Отстреляв обойму из винтовки, сначала перезаряди ее, а затем отправляйся к мотоциклу. Заведи его, и ожидай моего появления. Мы должны, как можно быстрей покинуть это место, но нам не нужно вслед за собой притащить этот вражеский хвост в партизанский лагерь! Дима, ты понял, что я тебе предлагаю?
— Так точно, командир! Я понял!
К тому времени, когда Фролов и Лукашевич были готовы открыть огонь по врагу, на шоссе Лида — Вильнюс танцевало много немцев. Танкист с губной гармошкой продолжал сидеть на корме своего танка, на своей губной гармошке он исполнял различные мелодии, популярные в Вермахте. Немецкие солдаты танцевали друг с другом, пьяно смеялись сами над собой. Этот смех иногда зашкаливал, походил на лошадиное ржание. Небольшая стайка немецких офицеров в полевой форме стояла немного в стороне. Офицеры не танцевали, они курили сигареты, пили коньяк прямо из горлышка бутылки, о чем-то между собой переговариваясь. Фролов увидел несколько мотоциклов, которые стояли, приткнувшись колесами к придорожному кустарнику.
Теперь, благодаря появлению этих мотоциклов, Ивану было нетрудно догадаться о том, что к танкистам присоединились немецкие мотоциклисты, или разведчики, или связные. Повернув голову в сторону БТ-7, Иван увидел, что танк догорает, что он почти полностью сгорел, от него остались какие-то непонятные искореженные металлические детали.
— Ну, что ж, Дима, начинаем! Открываем огонь на счет три! Ты ведешь огонь по немцам, которые концентрируются слева от нас. Я отстреливаю тех, кто справа от нас! Дима, напоминаю еще раз, отстреляв обойму, ты перезаряжаешь винтовку и с этого момента занимаешься только мотоциклом. Итак, Дима, начинаю отсчет. Один… два…
Два выстрела практически слились в один, затем каждый из стрелков поддерживал только свой определенный ритм выстрелов. Иван первым отстрелял десять патронов, его руки тут же занялись перезарядкой своей винтовки. Когда Дима прекратил стрельбу, начал перезаряжать свою винтовку, то Иван снова вступил в дело. Вторую обойму он отстреливал с гораздо меньшей скоростью, чем первую, но от этого меткость его выстрелов не ухудшалась, но и не становилась лучше. Сделав последний, двадцатый выстрел, Иван приподнялся и согнувшись в три погибели засеменил в глубь леса, вслед за Димой, который уже был у мотоцикла и заводил его экстрактором. Вскоре он услышал звук заработавшего двигателя мотоцикла, который слегка порыкивал на холостом ходу.
В этот момент слева от себя Иван увидел на траве человека в черном танкистском комбинезоне, в сапогах и с шлемофоном на голове Танкист едва полз по траве, он попал в левую колею дороги и полз по ней, так как сам уже не мог выбраться из этой колеи. Танкист, видимо ничего перед собой не видел, он только медленно выбрасывал свою руку вперед, а затем к этой руке подтягивал свое тело. Не раздумывая, Фролов отбросил в сторону свою винтовку, схватил танкиста и, забросив его на свое плечо, бегом на полусогнутых ногах припустился к мотоциклу, к Диме Лукашевичу, ожидающему его!
С танкистом им пришлось много повозиться, но он практически уже не реагировал на внешние раздражители, на слова людей. Отъехав глубже в лес, они остановились почти на самом берегу Радуни, но на берег реки они так и не вышли, слишком уж много немецких самолетов в тот момент находились в небе. Им не стоило привлекать внимание их пилотов. На опушке леса они нашли более или менее ровный квадрат земли, покрытой густой травой. Бросили на него пару немецких шинелей и сверху положили самого танкиста. Фролов стащил с его ног сапоги, срезал ножом комбинезон с его тела, и внимательно осмотрел закопченное тело танкиста, который пока оставался без сознания. Пулевых ранений или сильных ожогов он на его теле так и не обнаружил. Но танкист пребывал в беспамятстве и, похоже, приходить в сознание он пока не собирался. Тогда Иван, приказав Дима, внимательно их сторожить, решил провести один эксперимент, прямой контакт сознания к сознанию! Он распростерся на шинелях рядом с телом танкистом, взял его голову в свои руки, и попытался проникнуть в его сознание.
Вскоре Фролов узнал, что рядом с ним лежит лейтенант Геннадий Петрович Кузнецов, командир разведывательного танкового взвода, двадцатого года рождения. История этого советского парня оказалась простой и очень короткой. Сразу после окончания танкового училища лейтенант Кузнецов начал служить командиром взвода разведки 9-го танкового полк 5-й танковой дивизии, дислоцированной под Алитусом, в советской Литовской республике. Геннадий Кузнецов начал воевать с немцами в первые же часы войны, три дня он в составе 9-го полка отбивал атаки немецких танков под Алитусом и Вильнюсом. Затем 5-я танковая дивизия была немцами вытеснена в Белоруссию, но и там бои не прекращались ни на один день или на час!
Особенно трудно воевать приходилось разведчикам этой дивизии. Они были глазами и ушами командира дивизии, одно боевое заданием у них сменялось другим. В результате за четыре дня боев взвод лейтенанта Кузнецова потерял все три танка, но сам лейтенант Кузнецов, потеряв свой танк, собрался повоевать с немцами в пехоте.
Этому молодому лейтенанту танкисту крупно повезло. Вчера, во время следования остатков 5-й танковой дивизии по шоссе Ошмяны — Молодечно, дивизионная колонна натолкнулась на кем-то брошенный танк БТ-7, у него пустыми были топливные баки, а по техническим параметрам и боекомплекту с этим танком было все в порядке. Лейтенант Кузнецов сумел договориться с заместителем командира дивизии по тылу и получить полный бак бензина. Командир дивизии, генерал-майор Алексей Васильевич Куркин, тут же ему приказал произвести разведку по направлению Ошмяны — Лида. Экипаж лейтенанта Кузнецова практически выполнил свое задание и уже возвращался обратно, когда его обнаружила немецкая авиационная разведка. Она и навела свои танки на этот одинокий советский танк. Полдня продолжался танковый бой, в котором один советский танк воевал против пяти немецких танков. БТ-7 лейтенанта Кузнецова удалось уничтожить два немецких танка Т-4, но, в конце концов, немцы его подбили, сожгли. В бою погибли: заряжающий — сержант Малыгин Петр Иванович, механик-водитель — старшина Семенов Николай Ильич, они так и сгорели вместе с танком.
Иван Фролов, молча, поднялся с земли, слегка поправил мундир немецкого майора и мрачно сказал:
— Дима, лейтенант Геннадий Петрович Кузнецов умирает. Он в тот момент, когда башня танка была простреляна немецким снарядом, сильно ударился о внутреннюю броню головой. Танковый шлемофон ему не помог, он так и не с амортизировал в достаточной мере этот страшный удар. От удара в головном мозгу лейтенанта образовалась большая гематома. Через полчаса он скончается от кровоизлияния в мозг!
Чем ближе они подходили к партизанской базе, тем больше росла тревога в душе Ивана Фролова. Он успел даже пожалеть о том, что поступил столь опрометчиво и свою винтовку бросил в лесу. Видимо, Дима Лукашевич сумел каким-то образом уловить это внутреннее беспокойство Фролова потому что, когда они остановились в лесу, а затем принялись ветками и лапами хвои его маскировать, то Дима, молча, протянул Ивану свой «шмайсер». Так они и пошли по лесной тропинке, впереди Дмитрий Лукашевич с винтовкой через плечо, а за ним Фролов со «шмайсером» на груди. Но и на пешем участке пути это внутреннее беспокойство не покидало Ивана Фролова. Какими только словами он не проклинал самого себя, почему он до сих пор Семена Ивановича Лукашевича, командира партизанского отряда, он так и не сделал своим телепатом. Тогда бы не было подобных проблем, мысленная речь, телепатия, уверенно работает, как на ближних, так и на дальних расстояниях!
Когда им до партизанского лагеря оставалось идти менее километра, то ноздри Дмитрия первыми уловили запах гари, вдруг появившийся в лесном воздухе. Но парнишка вслух ничего не сказал по этому поводу, так как хорошо понимал, когда стоит или не стоит говорить о чем-либо со своим командиром. Ведь в любом случае он, как телепат, тут же узнает обо всем сам! Они уже почти бежали, спешили на базу, когда вдруг прозвучали слова:
— Всем стоять, не двигаться с места!
Дима Лукашевич и Иван Фролов на полном ходу притормозили, тут же начали оглядываться по сторонам в поисках источника голоса. Одновременно они оба были готовы, если этого потребует обстановка, упасть на землю и открыть огонь по противнику. Но вокруг пока еще ничего особо тревожного не происходило, но вот только из-за большого куста появился какой-то несуразный ястребок. Этот был парнишка лет восемнадцати, но был он не особенно высокого роста, никак своим телосложением не походил на богатыря. Самым интересным в нем было оружие, пистолет-автомат ППД с круглым магазином для патронов. Ивану Фролову сразу же бросилось в глаза, что этот автомат и парень были одинакового размера, то есть они чем-то походили или дополняли друг друга!
Дмитрий сразу же узнал этого парня, у него он тут же поинтересовался:
— Коля, что случилось в отряде? Почему ты здесь нас встречаешь? Что с отцом, он жив?
— Семен Иванович жив и здоров! Если бы не он, то немцы сегодня утром наш отряд наголову бы разгромили! Они на нашей поляне появились так неожиданно, что бежать, спасаться нам было поздно! Но когда мы строили нашу первую землянку, то по приказу командира, не поленились и подземный ход прокопали прямо к реке. Немцы разгромили нашу полевую кухню, захватили оружие, которое мы собрали на полях боев, окружили нашу землянку. Если бы они сразу же нас закидали бы гранатами, то я вас сейчас бы не встречал! Но у них откуда-то появился матюгальник, их офицер на русском языке потребовал, чтобы сдались бы доблестной немецкой армии! А мы в это время оделись и быстренько подземным ходом доползли до реки, а оттуда трусцой добежали до старой мельницы и там остановились на временный бивак. Словом, из наших бойцов пока еще никто не пострадал, мы даже своего оружия тем немцам не оставили. Семен Иванович приказал мне срочно отправляться в это место и ожидать вашего появления. Я же, к слову сказать, вас прождал все светлое время этих суток, вот уж начал собираться немного поспать!
Пока Николай рассказывал, Фролов вспомнил этого парня. Он был самого малого роста среди всех ястребков, но отличался своим веселым характером. Среди своих друзей он слыл великим оптимистом и был легок на подъем. Иван никак не мог вспомнить его фамилию, но все парни называли его Наперстком, из-за его малого роста и непробиваемого оптимизма! Когда Коля закончил свой рассказ, то он поинтересовался:
— Насколько я понимаю, этот лес сейчас полон и немцев, и красноармейцев! Пока ты ожидал нашего появления, не проходил ли кто рядом с тобой?
— Немцев, товарищ командир, я не видел и не слышал! Несколько раз слышал русский говор, но этих красноармейцев я сам тоже не видел. Эти люди говорили о том, что им нужно прорываться за линию фронта! Но за два часа до вашего появления, я увидел странную группу людей, они между собой не разговаривали, а объяснялись одними жестами рук.
— Что ты можешь еще об этих людях сказать?
— Все они были в камуфляже или в плащ-палатках, так что мне было бы трудно сейчас сказать, были ли это немцы или красноармейцы. Внутри меня осталось одно нехорошее чувство, что с этими людьми мне было бы лучше ночью в лесу не встречаться.
Иван Фролов задумался, пока он не понимал, кто и почему напал на еще не сложившийся партизанский отряд?! В этот момент Дмитрий продолжал беседовать с Наперстком, интересуясь деталями утреннего немецкого нападения, как повели себя их товарищи по отряду в тот момент. В последний момент Иван Фролов решил ночь провести вместе с отрядом, так как ему было нужно переговорить с Семеном Лукашевичем по некоторым вопросам.
— Хватит трепаться по пустякам, друзья! Пошли на мельницу!
Они могли пройти на старую мельницу, не заходя в разгромленный немцами партизанский лагерь, но Фролова исподтишка терзала мысль о том, что ему необходимо посмотреть на то, что от лагеря оставили немцы! Поэтому он решительно добавил:
— Но, сначала, друзья, мы зайдем в лагерь! Посмотрим, что немцы там натворили!
В самую последнюю минуту Иван почему-то, позднее он и сам никак не мог объяснить этого своего решения, зайти в разгромленный партизанский лагерь не со стороны тропинки, которой они сейчас шли, а со стороны реки. В этой связи они все трое сошли с невидимой тропинкой, а, круто взяв вправо, начали долгий пологий спуск к речке.
Около девяти часов вечера было все еще светло, они подползали к лагерю со стороны реки. Фролов, в который раз проклинал себя за то, что выбросил в лесу свою винтовку. Сейчас в руке у него был немецкий «Вальтер», не очень надежное оружие для боя в лесу! Дмитрий полз с винтовкой, хотя у него осталось всего три винтовочных патрона. Довольный Наперсток пыхтел с автоматом ППД в руках, два диска к автомату делали его уверенным в себе бойцом автоматчиком. Когда троица поднялась на вершину подъема, ведущего от речки, то перед их глазами появилась панорам партизанского лагеря. Ивану в глаза бросилась взорванная партизанская землянка, из которой бойцам вместе с командиром Лукашевичем удалось удрать подземным ходом. По воронке от взрыва можно было понять, что немцы не поленились в этом случае, они землянка взорвали фугасом в десять килограмм тротила. После такого взрыва ни один боец не должен был бы уцелеть в этой землянке!
Меньшим фугасом немцы вдребезги разнесли полевую кухню, которую всего лишь три дня назад Фролов выпросил у командира полка РККА, полк которого выдвигался на защиту государственной границы. Слегка усилив свое зрение, Иван тщательно обследовал каждый метр партизанского лагеря. Он тут же убедился в том, что на его территории не видно ни одного трупа партизана! В этот момент в его сознании вспыхнула и погасла одна интересная мысль.