— Ну, что ж, Саша, кажется, мы с тобой обо всем договорились? Надеюсь, что мы хорошо поняли друг друга! Поверь мне, парень, я бы не хотел просить тебя, убить человека! Но сегодня, Саша, в твоих руках находится судьба сотни или тысячи человек, которые, возможно, сгниют в тюрьмах, навсегда исчезнут из нашего мира! Так что все решай сам! А теперь нам настало время расставаться, может быть и навсегда, а может, когда-либо снова встретимся! Теперь ты, Саша, зови своих товарищей, а я разбужу Моню, подготовлю его к переезду! — Сказал Иван.
— В новом убежище нашего пахана никто даже не будет искать! — Каким-то охрипшим и деревянным голосом похвастался Александр.
— Ну, и замечательно! Там Моня быстрей поправится, а затем с вашей помощью начнет командовать ваш местный криминалитет! Так, что счастливого тебе пути, Саша!
И Иван Фролов протянул Александру свою руку для рукопожатия на прощанье. Александр крепко пожал Иванову руку, затем подошел к открытому окну, чтобы тихим голосом позвать своих товарищей.
Для транспортировки Мони, эти сметливые уркаганы заранее притащили с собой большую транспортную тележку на двух больших колесах с резиновыми шинами. На транспортную телегу парни заботливо сначала положили большую и мягкую перину, а затем уже на нее уложили Моню, который пока еще находился в тяжелом забытьи из-за некачественного наркоза. Своего пахана парни аккуратно накрыли теплым одеялом, после чего тележку покатили к воротам.
Иван Фролов стоял в воротах с разведенными створками, наблюдая за тем, как по дороге от дома медленно удалялась транспортная тележка, на который возлежал раненый, пахан Моня. Трое парней, окружив тележку с трех сторон, осторожно ее катили по дороге, выбирая наиболее ровные участки, чтобы окончательно не растрясти раненого человека. Скоро они повернули в переулок налево, который вел и заканчивался на берегу реки Лида.
— Видимо, они собрались дальше плыть по реке, увозя Моню из города! — Подумав Иван.
Когда тележка окончательно скрылась из его глаз, то он закрыл ворота, не забыв засов вставить в специальные пазы. В тот момент его мысли снова вернулись к размышлению о том, что же ему дальше делать в этом городе, в котором вдруг стало так опасно. Раньше он думал о том, что проживая в доме Мориса Берныньша, он как бы окажется вне присмотра советской милиции и НКВД. Но разговор-допрос служанок, а также только что выслушанный рассказ Сашки о враче, все перевернуло с ног на голову. Оказывается, что этот дом, да и сам Морис Берныньш уже давно находятся под колпаком НКВД. Теперь же к этому дому Иван, своим в нем присутствием, протянул еще одну ниточку, криминального характера. Так что теперь он не удивится тому, что сегодняшним днем или вечером оперативники НКВД посетят этот дом, чтобы получше в нем разобраться, как именно он связан со шпионажем и с криминальным миром?!
Этой информацией Иван пока еще не поделился с Морисом Берныньшем, хозяином дома. Но в нем росло предчувствие того, что им обоим следует, как можно быстрей, покинуть стены этого дома, отправляться в бега. И, возможно, им было бы лучше всего следовало бы бежать по направлению к Балтийскому морю!
Иван Фролов, убедившись в том, что ворота плотно прикрыты, направился к дому. Через распахнутое окно своей спальни он вернулся во внутреннее помещение дома. Ему очень не хотелось самому себе признаваться в том, что ему не хотелось возвращаться в свою спальню через гостиную, где сейчас должны были спать на полу обе девчонки служанки. Он прямо-таки ощущал себя виноватым в том, что вынудил их рассказать ему о себе всю правду! Ведь, если говорить честно и открыто, то их признание очень походило на то, что он их сломал, заставил стать предательницами своего дела! Во время этого проклятого допроса они как бы нашли общий язык, девчонки правдиво рассказали о том, что Мориса Берныньша НКВД использует в качестве их прикрытия. Они даже показали тайник, где прятали свои рации для регулярной связи с Москвой. Иван Фролов понимал, что у него не так бы сильно сегодня болела бы душа, если бы одна из этих девчонок ему бы не проговорилась:
— Ты, парень, что творишь? Ты, что не понимаешь, что скоро начнется большая война! Что немецкие войска нападут на нашу родину! Что они оккупируют часть ее территории. И тогда мы со Светой станем одним из ручейков радиосвязи честных людей с Москвой!
Сказав эти слова, Нина тотчас же заткнулась, ушла в себя! И, сколько бы с ней Иван потом не бился. Она больше не произнесла ни слова, с неприкрытой ненавистью в глазах поглядывая на него!
Сон не возвращался, снова через окно Иван Фролов вылез во двор, полез на сеновал, где он снова предался своим мучительным размышлениям о том, что же ему делать в ближайшее время? Он, по-прежнему, понимал, что с его стороны было бы величайшей глупостью отправиться в Москву там заняться выяснением обстоятельств своего ареста. В этой Москве его, наверняка, ждали, ведь НКВД никогда не простит ему побега с двумя трупами бойцов охраны, но теперь оставаться в Лиде он тоже не мог! В свое время Михаил ему рекомендовал, что в случае обострения обстановки с его положением, то он должен покинуть Советский Союз до тех пор, пока страсти НКВД по нему не утихнут, некоторое пожить в какой-нибудь соседней стране.
— Я нигде не могу найти свою прислугу! Что ты с ними сделал, Вальдемар? — В этот момент послышался тихий и какой-то грустный голос Мориса.
Приподняв голову, Фролов увидел Берныньша, который стоял в проеме распахнутой двери сарая с сеновалом.
— Они связаны по рукам и ногам! Должны спать в гостиной первого этажа! — Ответил Иван.
— Но их там нет, Вальдемар! Я только что был в той гостиной. Там увидел матрасы, разбросанные по полу, повсюду разбросаны кровавые бинты, какие-то рваные обрывки веревок. А в одном месте я увидел большие пятна крови! Ты, Вальдемар, что ли бил этих несчастных девочек?! — Не произнес, а простонал Морис.
Но Иван Фролов уже его не слышал! Одним прыжком он спрыгнул с сеновала. Очень быстро добежал до окон гостиной, ударом кулака разбил стекло в одном из окон. И, отшвырнув в сторону оконную штору, стал всматриваться в гостиную, но внутри он только смог увидеть сбившееся в кучу постельное белье. Ни одной живой души в гостиной уже не было. Иван, с громким стоном сожаления, отпрянул от окна. Осмотрелся вокруг, за его спиной уже стоял Морис Берныньш, его лицо пылало самым настоящим гневом.
— Ты, Вальдемар, настоящий подлец! Ни один настоящий мужчина никогда не согласится пытать слабых женщин?! Такого себе не может, не должен был себе позволить ни один настоящий…
— Помолчи, Морис! У нас с тобой сейчас нет времени на распри! Понимаешь, Морис, твоя прислуга, это не простые девочки, в чем ты меня пытаешься убедить! Повторяю, Морис, твои любимые девочки никогда в своей жизни не были служанками. Они прошли специальную подготовку, стали агентами НКВД. Их основная задача, в случае начала войны с немцами, организовать узел связи в твоем доме. Они, как радистки, должны ретранслировать радиосигналы с далекого Запада на Москву, а между своим основным делом, шпионили за той Морис!
— Что за глупость ты говоришь, Вальдемар! Такие красивые девочки не способны ни на что подобное!
— Заткнись, Морис! Беги в гараж и быстрей заводи свой автомобиль. Выводи его из гаража! Мы должны покинуть дом сию минуту, иначе будет поздно! Я не хочу, я никогда не соглашусь, снова попасть в руки в НКВД! И тебе, Морис, не советую этого делать!
Пистолет, внезапно появившийся в руке Вальдемара Косински, наиболее всего убедил Мориса Берныньша в серьезности и опасности их положения. Наконец-то, и до его сознания дошло, что им угрожает реальная и смертельная опасность. Но прежде чем бежать в гараж за машиной, он негромким и спокойным голосом обратился к Ивану:
— Вальдемар, ты гораздо моложе меня, ноги твои быстры! Как можно быстрей, ты сбегай в мою спальню. Там, на кровати лежит большой кожаный портфель! В нем хранятся очень важные для меня документы. В спальне ха шкафом встроен сейф, а в нем — все мои деньги. Код сейфа — «война», это слово пишется с прописной буквы. Забери, пожалуйста, документы и деньги, без них мы с тобой пропадем в этом мире! Так что, Вальдемар, беги в мою спальню, а я пока займусь автомобилем, буду выводить его из гаража!
Портфель, как и говорил Морис, лежал на кровати в его спальне. Сейф тоже оказался на своем месте, за одежным гардеробом. Но он так и не открылся, когда Иван первый раз набрал слово «война». Тогда Фролов по одному пальцу размял пальцы правой руки, начал снова набирать кодовое слово. Тут в его память прозвучали слова Мориса о том, что это слово набирается с прописной буквы, тогда Иван сбросил набранное слова, и принялся пароль к сейфу набирать по-новому. Послышался щелчок замка, дверца сейфа гостеприимно распахнулась! Его полки были забиты валютой, североамериканскими долларами, британскими фунтами и швейцарскими франками. Прошло несколько минут, прежде чем Ивану удалось все эти банкноты запихать в портфель с документами. Сам портфель раздулся до невероятных размеров, того и гляди, что он вот-вот лопнет.
Иван Фролов уже почти бежал, спускаясь по лестнице со второго этажа. В этот момент во дворе дома, вдруг послышались какие-то странные звуки. Как парню показалось в этих звуках выделялись какие-то чужие голоса, хотя кроме него и Мориса в доме никого уже не было. Иван замедлил свой спуск по лестницы, вслушиваюсь в эти странные звуки. К сожалению, эта лестница была построена в той части дома, где никаких окон не было. Ивану снова показалось, что среди чужих голосов временами был слышен голос Мориса Берныньша.
В этот момент кто-то из незнакомцев появился на первом этаже. Причем, это был не один, а, по крайней мере, два человека. В тот момент Иван застыл на середине лестницы. Он опасался спускаться ниже, на первый этаж, так как не видел, где именно находится те два человека, голоса которых услышал. Перегнувшись через перила этой лестницы, Ива попытался высмотреть, что это за люди появились на первом этаже, но пока он ничего не видел. Потихоньку он начал все сильней и сильней злиться на Мориса, почему тот голосом ему не подскажет, что это за люди появились в доме и на дворе. Только в этот момент в голове Ивана мелькнула отгадка того, что Морис молчит. Он, видимо, молчал из-за того, что не желает его жизнь подвергать опасности. Это в свою очередь могло означать только одно, что они все-таки не успели вовремя покинуть этот опасный дом!
Иван Фролов осторожно портфель переложил в левую руку, а в правую руку взял свой «Вальтер» с полной обоймой. Очень осторожно он спустился на первый этаж, где ни единой живой души в тот момент не было. В этот момент из гостиный послышался чужой голос:
— Эй, ты, жирная еврейская свинья, что в этой комнате твой товарищ пытал наших девчонок? Если подойдешь к окну, то сам и увидишь порванное и окровавленное постельное белье, которым он им затыкал рты и связывал руки. Так, где твой товарищ? Почему ты молчишь? Словно сам не видишь, что этот парень бежал, бросив тебя на произвол судьбы! Поэтому, господин Берныньш, хочешь молчать, то здесь можешь и помолчать, но в своих подвалах мы заставим тебя говорить!
Видимо, в этот момент в Ивановой спальне появился второй человек, который очень тихо и на ухо первому что-то начал рассказывать. Иван нагнулся и в угол при выходе осторожно на пол поставил портфель до безобразия забитый документами и иностранными деньгами. «Вальтер» ловко перебросил в левую руку, а в правую взял финку. Сейчас он был готов к бою, теперь нужно было дождаться выгодного момента, когда можно было бы начать этот бой!
— Ты чего боишься? Шепчешь непонятное мне в уши! Говори громче, ничего не бойся. Нас должны всякие бояться, а не мы — всяких! — Прогромыхал тот же самый голос, который, вероятно, принадлежал командиру этой группы. — Так ты мне говоришь, что этот парень прячется где-то в этом доме. Ну, что ж, может быть, ты и прав! Так мой тебе совет, не дрейфь, бери карабин наперевес. Пройдись-ка с ним по всем помещениям этого дома! Увидишь, где того парня?! Так сразу же стреляя в него! А я же пока повожусь в этой комнате, может быть, тут я найду кое-что, что мне позволит этих московских мочалок отправить под расстрел. Ишь, чего москвичи придумали, своих людей по нашей наводке, ставят для того, чтобы вести за нами наблюдение под предлогом подготовке к войне. Так что ты, дорогой товарищ, иди выполняй мой приказ, а я займусь своим делом!
На этот раз Фролов хорошо слышал, как по направлению к нему, шел чужой человек. Шел он неаккуратно, его сапоги довольно-таки поскрипывали на паркетном полу. Но этого чужака выдавал смрадный запах давно немытого тела, махорочный аромат был настолько сильным, что Иван с большой точностью мог бы определить, где сейчас находился этот энкеведешник. Он стоял за дверь, ведущую в вестибюль с первого, дышал равно через нос, готовый в любую секунду нанести смертельный удар ножом, чтобы тут же укрыться за другой дверью. Какое-то чувство внутри него только что ему подсказало, что этот командир группы захвата НКВД своим громким голосом, предметом разговора пытается его ввести в заблуждение в отношении своих истинных намерений.
Фролову не стоило особого труда догадаться о том, что этот командир энведешник в чем-то оказался настоящим подлецом! Он своего подчиненного запустил вперед в основном для того, чтобы отвлечь его, Ивана Фролова, внимание. Он же сам будет следовать вплотную за своим подчиненным и, как только Иван на него нападет, завяжет с ним борьбу, то у него тогда появляется возможность убить Ивана без особой угрозы своей жизни!
Невдалеке скрипнула дверь, Иван сдержал дыхание, это был третий человек в той компании, которая сейчас пошла на него на первом этаже. Значит этот энкеведешник прикрывал не себя, а этого третьего человека, о существовании которого Иван только что узнал. Решение задачи с тремя неизвестными оказалась очень трудной задачей, Иван на секунду задумался и решил действовать так, как ему подскажет его тело, и как всегда советовал Михаил на их полевых занятиях.
В поле зрения его глаз показалась фигура человека, которая осторожно кралась вдоль стены. В руках эта фигура держала автоматический самозарядный карабин Симонова. Присмотревшись более внимательно к этой фигуре человека, Иван понял, что этот стрелок своим телом кого-то прикрывает. Он передвигался не так, чтобы прикрыть самого себя от выстрелов противника, а таким способом, чтобы собой прикрыть другого человека. И тот человек вот-вот должен был пройти в ту часть столовой, где он мог бы стать виден Фролову.
Только Иван подумал о такой возможности развития событий, как в столовой показался человек, в котором Иван моментально узнал второго командира НКВД, который вместе с неким Семой арестовывал его в школьном коридоре. Фролов моментально вскинул руку с «Вальтером», прогремел первый выстрел. Тот человек выронил из рук пистолет ТТ, обеими руками схватился за голову и упал на паркет пола. Шедший впереди стрелок, явно растерялся, вместо того, чтобы где-нибудь укрыться от невидимого врага, он побежал вперед и оказал прямо под дулом Иванова «Вальтера». Хлопнул второй негромкий выстрел «Вальтера», стрелок согнулся в три погибели, пуля попала ему сердце. Так и не разогнувшись, в позе эмбриона он свалился на пол.
В этот момент Иван почему-то, видимо, следуя приказам своего тела, бросился не в свою спальню, где по идее должен был бы прятаться третий на него охотник, а по лестнице начал быстро подниматься на второй этаж. Он был на последней ступеньке лестницы, собирался уже перебежать в первую комнату второго этажа, когда из нее выскочил третий стрелок. Тот явно не ожидал увидеть Ивана, попридержал этот свой бег, а Ивану оставалось только и четвертый раз нажать курок своего «Вальтера». Два выстрела в упор заставили стрелка разогнуться, выпрямиться во весь рост и, роняя из рук снайперскую винтовку, он замертво свалиться на пол.
Какая-то внутренняя сила заставила Ивана подойти к телу снайпера, перевернуть его на спину, внимательно всмотреться в его лицо. Вначале оно показалось Ивану совершенно незнакомым, лицо, как лицо, ничего в нем не было особенного. Но более внимательно в него всмотревшись, Иван узнал этого человека. Он проживал в девятом бараке их лагеря, в том бараке, где постоянно жил Михаил. И он был тем парнем, который прямо-таки набивался Михаилу в кореша. Этому ему Иван оставил свой стилет, который он выточил из простой столовой ложки, уходя в этап!
Иван убрал свой «Вальтер» в кобуру скрытого ношения, нож вернул на прежнее месте в чехол на поясе. Медленно нагнулся, поднял с пола снайперскую винтовку, это была СВТ40, проверил наличие патронов в обойме и направился к ближайшему окну второго этажа. Случай или судьба позволили Ивану занять наилучшую позицию для снайпера, существовавшую в этом доме. Он оказался в башенке, выросшей над самим крыльцом этого дома. Через ее окна просматривался весь двор. Там все еще стоял автомобиль Мориса Берныньша, его двигатель тихо урчал на малых оборотах. Сам Морис находился в окружении четырех милиционеров с винтовками Мосина за плечами. Они неторопливо сворачивали козьи ножки, собираясь покурить махорки. На Мориса милиционеры мало обращали внимания, но не разрешали ему покидать своего места. Фролов про себя удивился странной ситуации, он четыре раза стрелял в доме, а милиционеры себя вели, как ни в чем не бывало, словно выстрелов в доме совсем не было.
Иван приложил приклад винтовки к своему плечу, через визир начал выбирать поочередность своих выстрелов. С милиционерами он должен был покончить так быстро, чтобы они не успели бы убить Мориса! Проведя три разных репетиции очередности своих выстрелов, Иван передохнул, снова СВТ40 приложил к плечу и четыре раза подряд нажал ее курок. Удивленный выстрелами Морис Берныньш стоял на виду у всех, а у его ног лежали четыре трупа милиционеров. Фролов облокотился на подоконник окна, через которое стреляя, он собирался Морису прокричать о том, чтобы тут упал бы на траву и не поднимался бы на ноги до тех пор, пока он не прочешет дом и двор.
Но в этот момент из окна его спальни показался короткий ствол немецкого автомата МП38. Он тотчас же озарился тремя вспышками. Морис как-то странно и нервно дернулся, подпрыгнул, словно собираясь взлететь в небо, но земля его удержала, не дала от себя оторваться. Морис Берныньш молчаливо свалился на землю, несколько раз поскреб руками и ногами, а затем навсегда успокоился. Иван с высоты своей огневой позиции хорошо видел, как рядом с милиционерами лежал Морис Берныньш, очки отскочили в сторону, широко раскрытыми удивленными глазами он смотрел в небо. По этим его не моргающим глазам, легко можно было бы догадаться, что Морис Берныньш умер, что он больше уже никогда не поднимется на ноги! По щекам Ивана Фролова потекли крупные, не прошенный слезы. После потери Михаила, Морис стал вторым его настоящим другом, с которым его свела судьба, а сейчас так просто и безжалостно она его с ним развела!
Три раза Иван Фролов прочесывал дом, принадлежавший Морису Берныньшу, разыскивая его убийцу с немецким автоматом в руках, но даже его следов в своей бывшей спальне, откуда тот стрелял и убил Мориса, не нашел! Только три латунные гильзы, валявшиеся у раскрытого окна, как бы стали доказательством того, что этот убийца не был каким-то фантомом, а существовал на самом деле! Но он так и нигде не оставил следов, откуда он пришел и куда скрылся. Тяжело вздохнув. Фролов решил собираться в дорогу, настала пора ему покинуть Лиду.
В автомобиль Фролов первым делом перетащил портфель с документами и деньгами, а затем немного продуктов с кухни. Перед тем, как садиться в автомобиль и отправляться в дорогу, он еще раз прошелся по дому, собирая оружие погибших энкеведешников, чтобы на всякий случай это оружие запрятать в дальний угол подвального помещения дома.
В этом, казалось бы, совсем простом деле Ивана Фролова поджидала большая неожиданность. Один из трех энведешников, которые его атаковали на первом этаже, еще дышал, он был жив! Когда он нагнул и хотел забрать карабин из его рук, то тот вдруг застонал и открыл свои глаза. Только по этим глазам Иван узнал этого энкеведешника. Им оказался второй командир НКВД, появившийся в школе для его ареста! Это он успокаивал своего друга Сема не бить выпускника Ивана Фролова на глазах школьников и учителей. Но, когда это избиение было перенесено в воронок, то именно этот парень выхватил винтовку из рук конвоира красноармейца и начал его избивать прикладом винтовки!