Я был в настроении.
Вошла Дженни с букетом красных роз и корзинкой винограда. Остановившись возле кровати, она внимательно смотрела на меня. В глазах ее было сияние, от которого у меня забилось сердце. Ее волосы были уложены в аккуратную прическу. Одетая в темно-синюю юбку и белую блузку с оборочками, она показалась мне восхитительной.
— Как ваше здоровье, Ларри?
Я широко улыбнулся.
— Мы поменялись местами. Розы и виноград тоже. Как ваша лодыжка?
— Сносно, — она пододвинула кресло и села возле меня. — Скажите, как вы себя чувствуете?
— Теперь, когда вы здесь, — отлично. — Я протянул руку и она взяла ее. — Дженни, как чудесно, что вы пришли. Где вы остановились?
— О, в маленьком отеле. Когда я прочитала о вас в газете, то просто не могла не приехать.
— Страшное дело, — сказал я. — Сидни был моим другом. Просто не могу поверить, что его нет.
— Надо стараться не думать об этом. От таких мыслей никакого толку. Ваше дело — поскорее выздороветь.
— Правильно. Помните, как я позвонил вам в тот вечер, когда все случилось? Я думал, что прощаюсь с вами. Странно, как иногда все получается.
Она кивнула.
— Врач велел не утомлять вас. Надо идти. — Она встала.
— Эй! Подождите! Вы же только пришли.
— Я хотела только повидать вас. Принести завтра чего-нибудь?
— Сядьте, ради Бога! Я хочу с вами поговорить. Вы надолго приехали в Парадиз-Сити?
— На два или три дня.
— Только не говорите мне, Дженни, что с такой ногой вы уже будете работать.
— Нет, не могу, но… — Она улыбнулась. — Мне не по средствам здесь оставаться. Это, наверное, самый дорогой город в мире.
— Это точно, — я помолчал, глядя на нее. — Я не знаю, сколько мне еще придется здесь лежать. Можно мне попросить вас об услуге?
— Конечно, Ларри.
— Выезжайте из отеля и перебирайтесь на мою квартиру.
Ее глаза расширились.
— Как можно!
— Это деловое предложение. Мне нужен человек, который присматривал бы за квартирой, отвечал бы на телефонные звонки, приводил почту в порядок. Два раза в неделю ко мне приходит уборщица, но если ее не контролировать, она ничего не делает. Вы можете занять вторую спальню. Я плачу старательной экономке сто долларов в неделю. Вы сделаете мне одолжение, поселившись там.
Поколебавшись, она отрицательно покачала головой, но я продолжал:
— В обязанности экономки входит также ежедневное посещение меня, чтобы я не чувствовал себя таким заброшенным и одиноким.
Она улыбнулась.
— Хорошо, Ларри, но я не приму платы. У меня есть свои деньги. Иначе я не согласна.
Вошла медсестра-блондинка.
— Мисс Бакстер, мистеру Карру пора отдохнуть, — сказала она, одаряя Дженни милой улыбкой.
— Сестра, будьте так добры, передайте мисс Бакстер ключ от моей квартиры, — попросил я. — Его брал мистер Хармас. К этому времени он его уже наверняка вернул.
— Да, вернул.
Сестра посмотрела на Дженни, перевела взгляд на меня и едва заметно плутовато улыбнулась.
— Идемте со мной, мисс Бакстер.
Дженни потрепала меня по руке.
— Я приду завтра, — она вышла из палаты вслед за медсестрой.
На другое утро, вскоре после визита доктора Саммерса, ко мне явился неожиданный посетитель. Я был в подавленном настроении, так как Саммерс сообщил мне, что придется полежать в клинике еще, по крайней мере, три недели. Даже после выписки мне следовало беречь себя и не слишком переутомляться. Моим неожиданным посетителем был Том Люс. Он вошел в палату, больше чем всегда смахивая на бульдога, правда, бульдога, одетого в безукоризненный костюм. На его лысине блестели капли пота.
Мне редко приходилось иметь с ним дело, так как я работал с Сидни, но знал его как сурового и надежного человека, финансового волшебника. Он уселся возле меня.
— Ну вот, Ларри, — начал он. — Я огорчен, что нахожу тебя в таком положении. Какой ужасный случай! Бедный Сидни. Вчера мы его похоронили. Публика была замечательная. Присутствовали все, имеющие хоть мало-мальский вес в городе. Я велел положить на видном месте венок от твоего имени.
Я внутренне поежился, благодаря Бога, что меня там не было.
— Спасибо, Том. Страшное дело. Я все еще не могу поверить, что его нет.
— Да, — Люс покачал головой. — Я говорил с доктором Саммерсом и из его слов понял, что ты выведен из строя, по крайней мере, на три или четыре недели. Ты можешь предложить кого-нибудь до твоего возвращения?
Я уже думал над этим вопросом.