Эта книга стала итогом двух лет размышлений и творческих поисков. Убеждение в том, какой должна быть научная фантастика, и какой она не должна быть, сформировало мой писательский канон, оберегающий произведения от некоторых тем и персонажей.
ВЫРАЖАЮ БЛАГОДАРНОСТЬ:
* Игорю Ефимовичу Воронову, преподавателю Рязанского государственного университета им. С. А. Есенина. Его поддержка стала той первой ступенью, что вынесла меня на литературную орбиту.
* Николаю Васильевичу Молоткову, литконсультанту Рязанской писательской организации.
* Алексею Яковлевичу Корепанову, редактору альманаха «Порог» (Кировоград, Украина).
Моя интернет-страница: http://www.eko-master.ru/golubev
Электронная почта: v-e-golubev@yandex.ru
Приятно писать предисловия к таким книгам, как этот сборник фантастических произведений Владимира Голубева. Потому что истории, которые предлагает нам автор, действительно интересны, рассказаны умело и с любовью.
У нынешних издателей почему-то сложилось твердое мнение о том, что та публика, которая еще не разучилась читать и которая еще интересуется фантастикой, ни за что не будет покупать сборники рассказов. Вот и выползают на книжный рынок, один за другим, как с конвейера, бесконечные увесистые тома фантастических циклов и романов, где бравые бойцы спецназа в стиле пресловутого «Крепкого орешка» спасают Землю от очередной напасти, лихо проникают в прошлое и задают там жару всяким негодяям; где бушуют бесконечные космические войны; где прекрасные эльфы лупят уродливых орков, зловредные маги строят козни рыцарям, где все окрестности ну просто кишат мрачными силами зла, всегда готовыми дать вам пинка, как только вы решите пройтись до ближайшего магазина. Сотни томов, тысячи страниц, миллионы слов… Книги, которые забываются сразу после прочтения и которые никогда не захочется перечитать.
Рассказы Владимира Голубева не из этого легиона. Это небольшие, по-настоящему увлекательные истории, во многом бесхитростные, но отнюдь не безыскусные. Многие из них — это почти обычная жизнь, то, что окружает нас с вами, но, в то же время, жизнь совсем не обычная — ибо в ней присутствует именно необычное, странное, фантастическое, нечто оставляющее след в душе читателя.
Рассказы Владимира Голубева — пронзительные, живые, в них с любовью выписана каждая деталь. Писатель обладает не только настоящим даром рассказчика — он хорошо разбирается в том, о чем пишет, а потому истории эти представляются кусочками подлинной жизни, запечатленными на бумаге. Возможно, кому-то покажется, что автор уж слишком «загружает» всякими техническими деталями, но это идет от желания придать повествованию как можно больше достоверности. И это у Голубева получается! От прозы Голубева веет старой доброй научной фантастикой — той самой, которая, как утверждают многие, уже отошла в мир иной. Но нет! Оказывается, не только не отошла, а вполне здравствует, да еще и заиграла новыми гранями. Владимир Голубев — продолжатель традиций, и нет-нет да и чувствуются в его рассказах отголоски прежних времен, проскальзывают ноты, присущие прекрасным старым мастерам, что возделывали земли Страны Фантастики.
В рассказах Голубева говорится о разном: и о Луне, и о Марсе, и о силах, управляющих судьбами мира, и о возможности вечного существования личности, и обо всяких загадочных случаях, которые и в самом деле имеют место то в одном, то в другом уголке Земли. Ну, какая же фантастика без загадочных случаев? Но дополнительную ценность этим историям придает то, что за всеми техническими терминами и необычным антуражем, Владимир Голубев не забывает о человеке. Нравственная, если можно так выразиться, составляющая его рассказов особенно четко прослеживается в таких произведениях, как «Ассоциация», «Дора», «Клятва», «Прокол», «Фотограф», «Шаг назад» — и оттого эти истории звучат особенно сильно, вызывая наибольшее сопереживание.
Впрочем, сколько людей — столько мнений. Главное, что произведения Владимира Голубева не оставят равнодушными никого. Даже если есть на свете люди, которые терпеть не могут фантастику, они не смогут закрыть эту книгу, не дочитав до конца. Потому что любой текст можно называть как угодно: фантастикой, мистикой, производственным рассказом, детективом, женским романом… — главное, чтобы это была литература. А произведения Владимира Голубева — это именно литература.
Чем длиннее предисловие — тем дольше читатель лишен возможности приобщиться к самим рассказам. А посему — заканчиваю и предлагаю читателям погрузиться в миры Владимира Голубева.
Гарантирую: не пожалеете и не заскучаете! Добро пожаловать в новый дом в Стране Фантастики!
Поздравляю Владимира с выходом книги и надеюсь, что это — только начало.
«Давайте скажем правду: у пилотируемой астронавтики перспектив нет. Речь не идет, конечно, об орбитальных полетах вокруг Земли. Имеются в виду дальние экспедиции. Нам просто некуда лететь. В Солнечной системе есть только два тела, реально пригодные для высадки: Луна и Марс. Меркурий и Венера слишком горячи, а спутники гигантов слишком далеки. На Луне мы давно побывали, осталось посетить Марс. Эта планета будоражит воображение, как никакой другой небесный объект. Столетия она кормит астрономов, фантастов, астрологов и даже жуликов, продающих там участки. Столетия она манит мечтой о внеземной жизни. Даже разумной, во времена Скиапарелли, убедившего весь мир в существовании волосков-каналов, еле различимых на мутном, дрожащем диске, видимом в тогдашние подслеповатые телескопы. В середине двадцатого века надеялись на растения и животных, позже, по мере накопления знаний, на мхи и лишайники. Планка снижалась. Одноклеточные, лишь бы живые. Наконец, сегодня, последняя надежда — ископаемые остатки. И хотя гордую недоступность красной планеты немного поколебали посланцы-роботы (которые так и не нашли следов жизни), для людей она по-прежнему очень и очень далека. Но люди считают своим только то, что можно потрогать руками. Всерьез о пилотируемой миссии заговорили в начале двадцать первого века, но разные причины не позволяли приступить к ней практически.
Скажем правду еще раз: главная трудность не в деньгах, и не в технике, а в людях. Нет стопроцентных гарантий возвращения. Более того, нет гарантий, что они вообще долетят в добром здравии. Девять месяцев в тесном корабле доведут кого угодно до нервного срыва. А еще столько же назад».
…шло неплохо. Сам факт нашего полета, что ни говори, тешит самолюбие. Мы ставили плановые эксперименты, занимались на тренажерах, отдыхали, даже пели на два голоса.
Эдвард Салливан.
— Хотите из первых рук? Ну что ж, извольте. Эксперименты в так называемом земном звездолете выявили неприятные закономерности. Во-первых, если число людей больше двух, то они обязательно разбиваются на группы по два. В лексиконе испытуемых появляются слова «мы», «они», «наше», «ваше». То есть зародыши конфликта. Из этого был сделан правильный вывод: экипаж должен состоять из двух человек. Комиссию врачей поддержал главный инженер НАСА. Чем меньше людей, тем больше процент массы научного оборудования при той же общей массе комплекса, том же носителе. Во-вторых, нельзя назначать командира. Через определенное время, примерно четыре месяца, в земном тренажере, понятие «командир» просто теряет смысл, и экипаж подчиняется ему только потому, что за тонкой стенкой находится большой мир, хорошая зарплата и настоящие начальники. В реальном полете этому критическому времени соответствует расстояние от Земли, равное, примерно, сорока четырем процентам пути до Марса. Хорошо, что психологи это поняли и категорически не рекомендовали вообще назначать командира. Труднее было убедить в этом военных. Они со своим каноническим единоначалием никак не могли понять, что наш полет — это не рейд по тылам противника. Но что делать, в НАСА они не последние люди, ведь заметную часть бюджета дает Пентагон. Пришли к компромиссу: командира выбираем мы сами, когда пройдем десять процентов пути, если в этом возникнет необходимость. Формально, на Земле, командиром был утвержден я. Ну не могут они без этого. В-третьих, каждый из экипажа должен иметь возможность уйти, отдалиться от другого, не подвергая при этом опасности саму миссию. И это удалось преодолеть. Мы полетели в двух состыкованных кораблях, стартовавших отдельно, имея каждый свою «квартиру», и возможность расстыковываться и состыковываться по нашему желанию. Земля просто ставилась в известность. К тому же два корабля — это резервирование всех систем, в случае аварии одного можно спастись на втором. Такое уже было. На «Аполлоне-13».
Кроме этого, были и плановые расстыковки. И плановые выходы. Первым ушел в автоматическом режиме «Арес», наша марсианская база. И вслед за ним корабль возвращения, «Одиссей». В-четвертых, самое главное. Все земные эксперименты проводятся с профессиональными испытателями, а не с астронавтами. Испытываются одни люди, а летят другие. При такой постановке опыта можно выяснить лишь то, как люди вообще переносят подобные условия. Но чтобы сказать хоть что-то определенное, надо собрать статистику. Взять тысячу бочек, посадить в них кучу людей, продержать год, а потом сказать: в среднем десять процентов годятся для полета, восемь не годятся, двадцать годятся не более чем на шесть месяцев, ну и так далее. Вы меня слушаете, Говард?
— Примерно об этом я писал перед вашим полетом.
— Так вот, никакой эксперимент не способен ответить на вопрос, выдержат ли полет два конкретных астронавта, потому, что именно их нельзя подвергать никаким испытаниям. Вот эту четвертую трудность преодолеть пока нельзя.
— Почему «пока»?
— А потому, Говард, что пока лететь к Марсу девять месяцев. Вот когда научимся летать за месяц, то процент годных к полету экипажей резко возрастет. А риск, соответственно, снизится.
— Эд, а если составить команду из мужчины и женщины?
— Такой вариант рассматривался. Отсутствие женщин создает для мужчин проблемы, решаемые разными, в том числе, фармакологическими методами. Присутствие женщин создает проблемы, не решаемые никак.
— Мне кажется, Эд, вам дали слишком много прав.
— Вы не о том думаете, Говард. ТАМ не нужны права. Высокая цель плюс совесть, вот что нужно.
Присутствуют: Директор Гэри Паттерсон, Главный инженер Джозеф Локвуд, Начальник пресс-службы Чарльз Мэнсон. Аккредитованные корреспонденты более пятидесяти американских и зарубежных периодических печатных и электронных изданий.
— Господа! Официальная цель полета — ответ на вопрос: была ли когда-либо на Марсе органическая жизнь. Предполагается провести бурение в одном из сухих речных русел на глубину до тридцати футов. Мы надеемся обнаружить следы хотя бы одноклеточной жизни, которая, по нашим представлениям, была возможна на Марсе около миллиарда лет назад. Вы можете задавать вопросы.
— Кристина Смит, «Крисчен сайенс монитор», США. Мистер Паттерсон, как вы оцениваете безопасность экипажа? Спасибо.
— Более семидесяти лет назад все экипажи «Аполлонов» вернулись с Луны живыми и здоровыми. С тех пор техника стала лучше, а не хуже. (Смех в зале).
— Ташио Хасимото, «Асахи», Япония. Мистер Локвуд, что вы можете сказать о надежности оборудования? Спасибо.
— Надежность — категория статистическая. Средняя наработка на отказ жизненно важных систем вдвое превышает продолжительность миссии.
— Уильям Тейлор, «Нью-Йорк таймс» Господин директор, как повлияет миссия на мировую науку? Спасибо.
— Она уже повлияла. Как вы считаете, кто готовил проект? (Смех в зале).
— Сергей Безуглов, «Экология и промышленность», Россия. Мистер Локвуд, насколько опасны для окружающей среды старты «марсианских» носителей «Арго-1» и «Арго-2»? Спасибо.
— Непосредственно вблизи наших стартовых комплексов, на мысе Канаверал, есть заповедник дикой природы. Его экологический отдел готов предоставить вам любые материалы. (Смех в зале).
— Джеймс Форбис, «Интернэшнл Герольд Трибун». М-р Паттерсон, как будут распределяться доставленные образцы? Спасибо.
— Согласно предварительным договоренностям, все страны-участницы проекта получат образцы. Другие страны получат их безвозмездно при наличии научных учреждений и ученых соответствующего уровня. Таких стран сейчас нет. Но к моменту возвращения могут появиться. В рамках научного обмена возможно изучение образцов иностранными специалистами в лабораториях стран-участниц.
— Оскар Гепнер, «Таймс». М-р Мэнсон, каков предполагаемый вес образцов? Спасибо.
— Грузоподъемность взлетного модуля позволяет поднять с поверхности Марса двух астронавтов в скафандрах плюс триста фунтов груза. Но это максимальная цифра. Скорее всего, будет меньше.