О Боже, подумала Нина. Что же такого я сказала по-волчьи?
Самец-вожак приблизился к ней, издавая ответное урчание из глубины грудной клетки.
Полегче, мальчик, попыталась сказать она. Я не имею в виду ничего плохого.
Слова вырвались наружу новым рыком. Шерсть на загривке вожака встала дыбом. Он подобрался поближе, а остальные кружили вокруг.
Нина стала вспоминать, что ей приходилось читать о волках. Что-то насчет того, как крепко связаны между собой члены стаи и как они изгоняют чужаков со своей территории. Она была в обличье одного из их сородичей, но, возможно, что-то не так делала. Может быть, не так пахла.
Она бросила быстрый взгляд на окружающий загон ров. Слишком отвесные стенки, чтобы она отважилась спуститься в него. Но если не удастся улизнуть, — если волки не смогут прогнать ее с территории, которую считают своей, — что они сделают?
Ответом послужило внезапное нападение вожака.
Ринувшись вперед, он вцепился зубами ей в плечо. При первом же его движении она увернулась, и когда острые зубы настигли ее плоть, они только прищемили кожу, не прокусив ее. Но боль все же оказалась сильной — по мышцам плеча полыхнуло горячим пламенем, и панический страх, которому она так успешно не давала ходу, теперь вырвался наружу и впился своими когтями в ее нервные окончания.
Увертываясь от нападения, она свалилась на бок, тут же вскочила на ноги и стала пятиться. Но тут за спиной оказался обрыв. А спереди напирала стая.
Проснись же, закричала она самой себе. Проснисьпроснисьпроснись!
Но ничего не изменилось.
И вожак снова бросился на нее.
— Все в порядке, — сказала Кэсси. — Мы не задержимся здесь надолго.
Она спокойно улыбнулась Эш, как будто они по-прежнему всего лишь бродили по Силеновым садам, а не сидели Бог весть где в Никакой-преникакой стране. В этом месте и в этой ситуации ее улыбка показалась неуместной, но все же она послужила гораздо большим утешением, чем идиотская ухмылка до ушей, в которую растянулось лицо Боунза.
— Ладно, — тихо проговорила Эш. — Ненадолго.
Она все еще никак не могла поверить этому «здесь». Куда девался Верхний Фоксвилл? И каким образом они выбрались оттуда? Все, что она видела со скалистого утеса, на котором они втроем сидели, — так это девственная природа. Везде, куда ни глянь, до самого горизонта простиралась бескрайняя лесная чащоба, и только кое-где островками высились утесы, похожие на тот, где они оказались, — как будто древние каменные останки проросли до самого неба, пробив лесной покров.
Местность выглядела так, как будто здесь никогда не ступала нога белого человека, а о каком-то квартале полуразрушенных домов и подумать было странно.
— Не надо бы нам оставаться тут слишком долго, — сказал Боунз. Его ухмылка сменилась серьезным выражением лица, но в глубине глаз продолжал искриться смех.
Бросив на него быстрый взгляд, Эш вернулась к созерцанию панорамы дикого леса. Она знала, что Боунз — друг Кэсси, а следовательно, у нее есть все основания доверять ему. Но было в нем что-то такое, от чего ее пробирала нервная дрожь. Понятно, что дело заключалось не столько в нем самом, сколько в том, что он умел делать. Например, выкрасть их всех из реального мира с помощью всего-то одной песенки и каких-то спецэффектов типа испарения сухого льда, которые оказали бы честь даже самой «Motorhead».
Хотя, может быть, никто их и не выкрадывал. Дым, который валил из его трубки… может, это был просто какой-то наркотик и им просто кажется, что они здесь находятся. А на самом деле как раз сейчас, пока они сидят в полной отключке, легавые выволакивают их тела на улицу. Замечательно.
Да только слишком уж здесь все было по-настоящему. Эш не могла с уверенностью сказать, легче ей от всего этого или наоборот. Она так растерялась, что вообще вряд ли могла выразить словами свои чувства.
В конце концов она оглянулась и спросила Боунза:
— А почему? Что случится, если мы слишком задержимся тут?
— Этот мир бесплотный — ответил он, — здесь живут маниту. В нашей телесной оболочке мы не можем бывать здесь подолгу. Сюда переносятся наши души, когда мы пытаемся обрести знание или опыт или хотим поговорить с тенями наших предков. Наши же тела, когда оказываются здесь, распространяют вокруг себя поле, которое не соответствует окружающему миру. От этого изменяются и сами тела, и здешний мир. И не всегда к добру.
— Как это — разговаривать с тенями предков? — заинтересовалась Эш.
— Души иногда бродят по этой стране, прежде чем возродиться или странствовать дальше.
— А вы умеете вызывать их?
— Я разговаривал с голосами из прошлого, — сказал Боунз.
— Но лучше этого не делать, — вмешалась Кэсси.
Боунз кивнул.
— Мертвые не всегда помнят подробности своей прошлой жизни. Они редко узнают тех, кто их вызывает. Как и маниту, они могут обмануть тебя — но, в отличие от маниту, не нарочно, а просто потому, что ты оказался настолько глуп, что вообще их вызвал. За все надо платить, — особенно в этом царстве, — а порой и мелкая монетка дорого стоит.
— Слишком дорого, — добавила Кэсси. — Ты можешь уйти отсюда, лишившись рассудка.
— Или совсем не уйти, — сказал Боунз.
Но уж моя-то мать узнала бы меня, подумала Эш. Разве могло быть иначе?
— Поскольку эта страна нематериальна, — продолжал Боунз, — в ней трудно доверять своим ощущениям, особенно если рассматривать их с точки зрения грубого телесного восприятия. Течение времени здесь подобно порыву ветра: то идет с той же самой скоростью, что и в мире, который мы так недавно покинули, а то минута может вместить неделю. Или неделя пролетает за один день.
— Как в волшебном царстве, — сказала Эш. Она читала о смертных, которые проплутали всего ночь в волшебном царстве, а когда выбрались оттуда, обнаружили, что прошло семь лет.
— Это и есть то самое волшебное царство, — сказала Кэсси. — Потусторонний мир, населенный духами. Можно называть их маниту, феями или лоа — не имеет особого значения. Каждый видит их по-своему. И эту страну мы видим по-разному. Но это всегда одно и то же место.
— Но…
— Пора идти, — сказал Боунз, неторопливо поднимаясь на ноги. — Мы и так уже задержались.
— Идти? — спросила Эш и с трудом встала. — А может, вы нас просто расколдуете?
Боунз усмехнулся.
— Если я сделаю это прямо здесь, дело кончится тем, что мы окажемся в доме, нос к носу с полицией. Мы всего лишь немного пройдемся, чтобы отойти от них на некоторое расстояние. Считай наше путешествие наилучшим способом перенестись из одного места в другое — да еще так, чтобы тебя ни одна живая душа не заметила!
Эш огляделась по сторонам, пораженная не столько тем, что сказал Боунз, сколько тем, чего он не сказал.
— А здесь нас кто-нибудь видит? — спросила она. Кругом не было ни малейшего признака живых существ.