— Отношения с людьми, — сказала Эш со слабой улыбкой.
— Что-то вроде этого. Тебе лучше?
Эш кивнула.
— Сможешь идти дальше?
Эш снова кивнула. Ей действительно стало лучше, хотя она и чувствовала себя как-то странно подавленной.
Как будто соответствуя ее настроению, пейзаж изменялся по мере того, как они продвигались все дальше. Местность стала более унылой, отвесные скалы — более грозными. Больше не было видно птиц — за исключением Кифи и Ханроса. В воздухе все холодало и холодало, и Эш даже пришлось застегнуть куртку. Она взглянула на свою спутницу, но Лусевен, казалось, не чувствовала холода.
Через несколько часов, миновав становившуюся все более пустынной болотистую равнину, они поднялись на невысокий холм. Внизу в небольшой долине притаился хвойный лес, весь укутанный снегом. Ветер, долетавший до вершины холма, дохнул им в лицо зимним холодом. Ханрос опустился на плечо Лусевен и издал жалобный пронзительный крик. Кифи парил на холодном ветру, спускаясь все ниже и ниже, пока тоже не нашел насест. К большому удовольствию Эш, он выбрал ее покрытое джинсовкой плечо. Она протянула руку и робко погладила его блестящие черные перья.
— Вот где она живет, — сказала Лусевен.
Недолгая радость Эш мгновенно улетучилась. Она обхватила себя руками, ее трясло — от холода, и от зловещего вида лесного пейзажа. Уловив ее настроение, Кифи нервно заерзал у нее на плече, цепляясь когтями несколько сильнее, чем ей этого хотелось бы.
— Кто? — спросила Эш. Но она и так знала.
— Я-вау-це, — ответила Лусевен. — Дух, который претендует на душу твоей сестры.
Эш даже не потрудилась ее исправить. Кузина или сестра — на самом деле не имело значения. Она только смотрела вниз, на лес, и дрожала.
Развалившись на диване, незнакомец выглядел совершенно спокойным. Он вел себя так, как будто этот дом принадлежит ему, а Нина здесь незваная гостья. Это привело ее в замешательство, но еще больше смутило то, что из-за своей невероятной худобы он совсем не казался грозным, а просто имел вид праздного оболтуса.
Если бы только не его глаза.
Это были страшные глаза. В их глубине мерцали призрачные огоньки, предвещая опасность. Нина настолько перепугалась, что потеряла способность двигаться.
Пожалуйста, пусть он меня не убивает, думала она.
— Сны, — сказал незнакомец.
— К-кто вы?
— На самом деле ты хочешь получить ответ не на этот вопрос, ведь так? — ответил он. — Или не только на этот.
— Что вы хотите сказать?
— Ты хочешь знать, откуда я все про тебя знаю. Что я здесь делаю. Что мне нужно от тебя.
Нина смущенно кивнула.
— Меня зовут Элвер, — сказал он. — Но ты можешь называть меня Эл — как в песне.
Теперь в его глазах появилось насмешливое выражение.
Я только хочу, чтобы ты убрался, подумала Нина. Вообще из моей жизни.
— Не помогает, да? — спросил Элвер.
Она тряхнула головой.
— Я следил за твоей кузиной, потому что она заигрывает с колдовством, — сказал он. Но заколдована ты.
— Я?
Элвер кивнул.
— Это колдовство призывает нас из потустороннего мира. И это колдовство помогло мне найти тебя.
— Да бросьте вы, — хмыкнула Нина.
Она все еще побаивалась, но его слова прозвучали настолько нелепо, что не возразить было невозможно.
— Во мне столько же колдовства, сколько в пучке сельдерея, — добавила она.
Элвер улыбнулся.
— Вообще-то некоторые индейские племена используют корни и семена сельдерея как стимулирующее и тонизирующее средство, и даже как болеутоляющее. Это в некотором роде колдовство, разве нет?
Его улыбка заставила Нину вздрогнуть.
— Наверное. Но этим меня не заколдуешь.
— Нет. Но вот как насчет твоих снов?
— А что мои сны?
— Что они такое, но твоему мнению?
— Сплошное наказание, — вздохнула Нина.
— А если бы я сказал тебе, что все это происходит на самом деле?
Я бы решила, что ты псих, подумала Нина, но она понимала, что ей следует быть более дипломатичной.