Начала девушка плясать, а золото да серебро на пол посыпались. Посылает старуха девушку в баню.
— Посмотри-ка, доченька, просох ли солод в лотке.
Пошла девушка, смотрит, а там полон лоток серебрада золота, да камней дорогих самоцветных. Снова набила она ими карманы, за пазуху много попрятала. «Так вот как сестрица разбогатела!» — смекает про себя. А старуха опять плясать ей велит. Заплясала девушка, и снова на пол золото да серебро посыпалось. Поняла старуха, что она за человек, и говорит:
— А теперь ступай, доченька, домой. Иди вон той дорогой, — показала она и протянула черный сундучок.
Возьми с собой вот это. Смотри же, не открывай, пока домой не придешь. Обрадовалась девушка, схватила сундучок и домой побежала. Долго шла она и уж близка была деревня. Туг в доме брата собачка затявкала: «Думала богатой быть, а уж ей теперь не жить, тяв-тяв!» «Собака не иначе, как сбесилась», — закричали хозяева и стали швырять в нее камнями, а та знай свое твердит: «Думала богатой быть, а выходит, ей не жить! Тяв-тяв!» Как ни били собаку, как ни тузили — не так, мол, говоришь, надо: «Поехала за добром и вернулась с добром», — а она все свое твердит.
Между тем девушка добралась до дому. Откинула она крышку сундучка, а оттуда змея выскочила и задушила ее.
Вот ведь до чего зависть доводит.
Давным-давно жил один бедняк по имени Гульназек. Беднее шайтана был он. Единственно, что имел он в избытке, так это детей. Сам он был бездельник и лежебока. Надоела ему нищета, смастерил он лук со стрелой и сбежал в лес. Идет, а навстречу ему див. Очень испугался его Гульназек, прямо затрясся весь от страха. Не знает, куда укрыться. А див уже совсем рядом.
— Тебе чего тут надо, человек? — спрашивает.
— Я — охотник, — отвечает Гульназек, — пришел поохотиться.
— А что это у тебя в руке? — спрашивает див.
— Лук со стрелой. Думал дива на обед подстрелить.
Услышав такое, див не на шутку перетрусил, раздулся, как стог, застонал даже. А потом и говорит Гульназеку:
— Пойдем, друг, ко мне, гостем будешь, угощу тебя на славу.
Что тут делать? Гульназек ни жив ни мертв стоит: и с дивом идти боится и остаться боится. Решился все же пойти. Вот подошли они к логову дива. А вокруг, тем временем, стало темным-темно. Накормил-напоил див Гульназека, угостил на славу. Потом приготовили гостю постель. Лег Гульназек, а сна ни в одном глазу. Притворился он спящим, а сам ждет: что-то будет. Вот слышит, как шепчет див жене:
— Горе нам, жена. Как избавиться от такой на пасти?
Долго ломали голову. Наконец, жена дива говорит:
— Когда человек уснет, придавим его камнем, а утром вынесем.
Ночью Гульназек видел, как див с женой прокрались к выходу за камнем. Он быстро встал, набросал на свое ложе поленьев, прикрыл их тулупом, а сам за печку спрятался. Втащили дивы огромный камень и ухнули его на постель. Поленья под тулупом аж захрустели и в прах рассыпались. Выждав немного, дивы понесли камень назад- Едва они вышли, Гульназек снова забрался под тулуп. Вернулись дивы. Гульназек сладко потянулся, будто только что пробудился, и говорит:
— Ох и беспокойный у тебя, приятель, дом! Ночью на меня то ли клоп, то ли таракан с потолка сорвался.
Когда бы вы были мне чужие, разметал бы я ваше жилье, а самих за облака закинул. Только дружбы ради не сделаю этого.
Еще пуще перепугался див, боится он и Гульназека одного оставить. «Пойдем, — говорит, — я провожу тебя До дома». «Ладно», — отвечает Гульназек. Вот пришли они к его дому. «Ты побудь здесь, — сказал Гульназек гостю, — а я пойду жену предупрежу, чтобы дома прибралась немного». Остался див стоять за порогом. А Гульназек говорит жене: «Привел я гостя. Трижды велю я тебе принести угощение, а ты молчи, ничего не отвечай. Только после третьего раза ответишь: «Сам знаешь, нечем у нас гостя накормить». Тогда я скажу:
«Принеси голову вчерашнего дива и тушу позавчерашнего».
Вот зовет Гульназек дива и говорит жене:
— Ну-ка, собери чего-нибудь гостю на стол!
Жена не отзывается. А на третий раз отвечает:
— Не то что гостю, самим есть нечего, сколько уж дней голодные сидим.
— Как это нечего? А голову дива, которого я вчера подстрелил, а мясо позавчерашнего?
Услышал это див, приподнял угол дома и как ошпаренный на улицу выскочил, чуть избу не разнес. Бежит дин, запыхался, назад оглянуться боится. А навстречу ему лиса.
— Здравствуй, див, откуда это спешишь так?
— Некогда мне, лиса, насилу от беды ноги унес!
— А что случилось? — спрашивает лиса. Див все ей и рассказал.
— Напрасно ты боишься его, — сказала лиса. — Гульназек — очень робкий человек. Ничего он не сделает. Вчера только я съела у него десять кур. Пойдем, полакомимся его курочками, — и свернула к дому Гульназека.
А Гульназек слышал все это — Иди, иди сюда скорее, сестрица, — закричал он, — ну и обманщица же ты! Съела у меня вчера десять кур и обещала за это привести двух дивов, а ведешь одного. А ну давай его сюда скорее! На сегодня и одного довольно будет. Так и быть, второго приведешь завтра.
Услышал это див и говорит лисе:
— Так вот ты какая! Я верил тебе, как другу, а ты продать меня собиралась! — Схватил он ее за хвост да так шмякнул оземь, что из бедняжки дух вон. А сам пустился наутек.
Подобрал Гульназек лису, снял с нее шкуру и продал на базаре. Хоть хлеба досыта наелись.
Не так давно жил в Нижнем Ширдае человек по имени Байдек. Собрался он однажды с товарищами в путь. Долго шли они, пока дорога не привела их к реке. Подрядились к одному баю доставить лодку с пшеницей в дальний город и поплыли в этой лодке. Заболел в дороге Байдек, и товарищи выбросили его на берег. Вот лежит бедняга и плачет, а тут подходят к нему два вора. «Ты чего здесь валяешься? — спрашивают. — Вставай, будешь нам товарищем», — и насильно повели его с собой. Уже смеркалось, когда подошли они к какой-то деревне. Задумали воры амбар одного богача ограбить. Отодрали в крыше доску и спустили Байдека на веревке в амбар. Тот подавал им все, что находил там. Когда уже ничего на осталось, он обвязал себя веревкой и крикнул: «Тащите!» Стали воры поднимать, но увидев, что это он, обрезали веревку и ушли. Сидит бедняга Байдек в амбаре, не знает, как ему быть. К счастью, нашел он в одной кадке гороховую муку, скатал из нее два комка и, привалившись к косяку, стал ждать. На рассвете к амбару подошла женщина. Едва она отомкнула замок, Байдек ловко бросил комки ей в лицо. Женщина с плачем принялась протирать глаза, а Байдек тем временем был таков.
Долго шел он, пока не оказался в какой-то деревне. Вошел, в один дом, поздоровался. Встретила его женщина на сносях. «Добро пожаловать, путник, — сказала она, — ты, верно, проголодался. Вот сядь, поешь», — и поставила перед Байдеком блюдо с румяными перемячами. Наелся Байдек. Тогда женщина и говорит ему; «Скоро должна я родить. В соседней деревне живет моя мать. Не позовешь ли ее ко мне, добрый человек?» Пошел Байдек, разыскал старушку и говорит: «Пойдем, бабушка, тебя дочь зовет». Шли они пешком, и старушка совсем выбилась из сил. Взял ее Байдек на руки. Мо вот и он устал. «Дай немного передохнуть, бабушке», — сказал, он и посадил старушку на пенек. А пень тот оказался колодцем, она и упала в него. «Что же я теперь скажу женщине?»— ломал голову Байдек. А придя к ней, сказал: «Не пришла бабушка, не поверила мне. Поди, говорит, принеси что-нибудь из вещей дочери, тогда пойду с тобой». Услышан это, протянула женщина Байдеку свой хаситэ, украшенный золотыми и серебряными монетами. Взял он хаситэ и пошел своей дорогой. А женщина, поди, до сих пор его дожидается. До вечера проделал Байдек немалый путь. Когда совсем стемнело, увидел он вдали огонек. Пошел я а него, а это во всей деревне единственное окошке светится. Влез он на забор того дома, а во дворе, оказывается, охранники притаились, «Вор! Вор!» — закричали они и стянули Байдека на землю. Тузили его. лупили, а потом посадили в бочку, заколотили ее и спустили с высокой горы. Бедняга Байдек чуть богу душу не отдал, но, едва очухавшись, вынул из кармана ножичек и принялся ковырять дно бочки, пока не проделал в нем дырку, чтобы руку можно было просунуть. Прислушался, а вокруг волки, медведи бродят, принюхиваются. Конец хвоста одного волка, пока он возле бочки крутился, нечаянно просунулся в дырку. Схватил его Байдек, намотал на руку да как гикнет — волк от страха без оглядки бежать припустился и бочку за собой поволок. Ударилась она со всего размаху о кочку, тут же и разлетелась в щепки. Хвост — хрясть! — и оторвался, убежал волк, а Байдек снова на свободе очутился.
Огляделся он и видит, что лежит в лесу. Кругом глухая ночь. До рассвета далеко. Услышал он волчий ион и подумал: «Ну, эти меня слопают и не подавятся, пожалуй», — и полез на высокий дуб. «Посижу здесь до утра», — решил он, но дерево оказалось внутри полое, он и провалился. Упал на самое дно дупла и почувствовал под собой что-то мягкое. Потрогал рукой, а там меду полным-полно. Наелся он досыта. Тут уж и рассвет забрезжил. Настало утро, а там и день пришел. «Как бы мне выбраться отсюда?» — соображал Байдек. Посмотрел наверх и увидел медведя, который осторожно, задом спускался в дупло. Он, видать, пока не чуял человека. Когда медведь оказался совсем близко, Байдек крепко ухватил его за заднюю лапу да как свистнет — мишка с перепугу живо на верхушке дуба оказался и Байдека за собой вытащил.
Медведь как прыгнет с дерева — тут ему и конец пришел. А Байдек на дереве остался. Слез он не спеша на землю, снял с медведя шкуру, взвалил ее на себя и пошел через лес. Шел он так, шел, пока не выбрался на дорогу. Смотрит, а по ней подводы идут. Расспросил он людей, откуда они и куда путь держат. Отдал им медвежью шкуру, а они его за то к родной деревне подвезли. Ушел из нее Байдек весной, а вернулся глубокой осенью, когда уж первый снег в воздухе кружился.
Повидал Байдек близких, друзей и решил: «Устрою-ка для них пир». Приготовил много всякой снеди — благо, в хаситэ доброй женщины немало золотых и серебряных монет было. А его мать жила в соседней деревне. Отправился он за ней. В тот день снег выпал. Впряг он лошадь в дровни, на которых обычно в лес ездил. Мать его совсем дряхлой старушонкой была. Закутал он ее в огромную шубу и усадил в сани. Полы шубы, свесившись с двух сторон, чертили на снегу след, похожий на тот, что после воза с сеном остается. А в деревне, куда ездил Байдек, в тот день сено украли. Вот и привел след к дому Байдека. Насилу золотыми монетами откупился.
Разозлился Байдек на шубу (столько убытку понес) и бросил ее в огонь. А шуба-то, видать, дубленая была, съежилась вся и стала со свиной пятачок. Байдек повесил ее на частокол. В другой деревне, на беду, в тот день свинья пропала. Обыскали всю округу и увидели на заборе у Байдека эту штуковину, похожую на свиной пятачок. «Вот кто украл свинью!» — закричали люди, схватили и связали Байдека. Пришлось отдать им последние золотые монеты — едва отвязались.
Позарился бедняга Байдек на чужое хаситэ, и вот что из этого получилось — все прахом пошло. Недаром говорят: что с ветру пришло — на ветер ушло.