Джемшир лениво поднял голову:
— Чего ему от меня надо?
Мамо неловко снял с головы намокшую кепку, ударил ею о ладонь:
— Не знаю… — И стал ожесточенно чесать крупную лысеющую голову.
Цирюльник скосил глаза на Джемшира. Без его ведома Джемшир шага не ступал. Вот и сейчас, обернувшись, он вопросительно посмотрел на Решида и, помявшись, спросил:
— Что скажешь? Зачем я мог понадобиться Ясину-ага?
— Так ведь ты позавчера просил у него аванс!
Джемшир вспомнил:
— Ха… И в самом деле! А мне и ни к чему, глупой голове…
Он шагнул к наружной двери. На улице дождь лил как из ведра. По брусчатой мостовой катились на резиновых шинах фаэтоны с поднятыми тентами, бежали прохожие. Небо было затянуто тяжелыми черными тучами.
Джемшир повернулся к Мамо:
— Что будем делать?
— Паша в такую погоду пьет, — ответил Мамо по-курдски.
Решид, нацепив на нос очки, правил бритву.
— А ты как думаешь, Решид? — крикнул Джемшир цирюльнику.
— Что ты сказал? — переспросил тот.
Джемшир, заложив руки за спину, подошел к приятелю. На душе было тоскливо. Он смотрел некоторое время, как Решид правил на оселке бритву, затем сказал:
— Я спрашиваю, что делать в такую погоду?
Решид понял и улыбнулся.
Джемшир весело повторил:
— Да, Решид, что делают в такую погоду?
— Пьют ракы! — ответил за него Мамо.
— Браво, Мамо! Да вознаградит тебя аллах! Конечно, идут в шашлычную и льют за ворот. Правильно, Решид?
— Твоими устами мед пить, Джемшир-ага! Как прикажешь, так пусть и будет.
Стоило Джемширу услышать слово ракы, как мигом исчезала его неповоротливость и он становился веселым и подвижным.
— Только прежде надо сходить к Ясину-ага… — сказал Решид.
— Это верно. — Джемшир сунул четки в карман. — Сначала зайдем к нему, а уж потом… сами себе голова!
— Поедем в шашлычную Гиритли.
— А ну-ка, Мамо, позови извозчика!
Мамо напялил кепку и выскочил на улицу.
Маленькую, полутемную шашлычную Гиритли на мосту Курукёпрю по субботам заполняли рабочие в синих комбинезонах, мастера и служащие мыловаренного завода, прядильной и хлопкоочистительной фабрик.
На диске радиолы вращалась заигранная граммофонная пластинка, и громкий голос Хафыза Бурхана сотрясал воздух, густой от запаха жареного мяса и винных паров.
По запотевшим окнам шашлычной скользили дождевые капли.
Джемшир, Решид и Мамо уселись за столик в дальнем углу.
Занять этот столик не всегда удавалось — надо было приходить пораньше. Это было самое удобное место, и хозяин шашлычной заботился, чтобы оно доставалось уважаемому Джемширу: ведь, уходя, тот частенько оставлял на столике в дальнем углу кучу денег.
Джемшир достал из кармана часы марки «Серкисов» на серебряной цепочке — подарок отца — и повернулся к Решиду:
— А наш молодец-то запаздывает!
Решид и Мамо, улыбаясь, покачивали головами.
— Весь в отца, — сказал Решид.
Джемшир ухмыльнулся:
— Или отец не нравится?
— Разве может не нравиться?
— Тогда чего же?
Решид пригубил рюмку: