Папа попросил позволения взять один листок газеты. Ему позволили. Листок еще мазался черной краской. Папа аккуратно сложил его и спрятал в карман - показать маме. Потом папа поехал домой, в Петровский парк.
В половине седьмого за Травкой пришли со станции Пролетарская. Ему не хотелось уезжать. Уж очень весело было играть с Солнечкой! Но ведь в Москве ждали и беспокоились папа и мама.
Травка попрощался со всеми за руку и сказал на прощанье своей новой подруге:
- Солнечка, ты приезжай к нам в детский сад. У нас есть лыжи и санки, мы с тобой покатаемся с горы. Я покажу тебе трехтрубный крейсер и нашу общую железную дорогу.
Солнечкина мама смотрела на Травку и улыбалась.
Потом Травка оделся и пошел на станцию. Солнечка хотела его проводить, а мама не пустила - поздно.
Было уже темно. Травка стоял с Солнечкиным папой на платформе. Вдали загромыхал поезд. Впереди у него было три фонаря. Они светили в темноте, как маленькие яркие окошки.
Пассажиры засуетились и забегали. Колхозник в желтом полушубке, с двумя тяжелыми корзинами в руках, побежал навстречу поезду. Какой-то гражданин выбежал из станции; в одной руке у него был громадный узел, а в другой - ребеночек лет четырех. Он положил узел на платформу, поставил ребеночка рядом и бросился обратно в здание станции. Вдруг он опять выскочил; в одной руке он держал узел, еще больше прежнего, а подмышкой у него был ребеночек двух лет. Гражданин поставил этого ребеночка рядом с первым, положил узел и опять убежал. Потом он снова вышел; в руках у него было два узла и корзинка. Сзади него шла женщина, у которой на руках был грудной ребенок и много маленьких свертков.
«Это, наверное, мама всех этих детей», подумал Травка.
Поезд подходил со страшным грохотом и шумом.
Травка закрыл уши руками. Он не боялся- только уж очень громко громыхал поезд и очень уж он был большой. Поезд остановился. Паровоз зашипел и задышал, как будто ему было страшно трудно везти за собой столько вагонов и он сильно устал.
К Солнечкиному папе подбежал седой строгий человек с записной книжкой в руках и со свистком на серебряной цепочке. Это был старший кондуктор, самый главный во всем поезде.
- Всё благополучно,-сказал кондуктор.- Можно отправляться?
- Отправляйтесь, Семеныч, - ответил Солнечкин папа. - Захватите кстати этого мальчугана. С родителями разъехался.
- Куда же его? В милицию, что ли, сдать?
- Зачем же в милицию ? Он мальчик смышленый. Посадите его в трамвай, доедет до дому.
- Конечно, доеду!-сказал Травка.
Травку посадили в отдельную комнатку вагона. Там ехали только кондуктора. Билета у Травки никто не спрашивал, и никто с ним всю дорогу не говорил.
В Москве на вокзале быстро-быстро провели его через служебный проход. Травка хотел спросить, где его знакомый, Николай Иванович, но побоялся: кондуктор, который вел Травку, был очень сердитый. Травку вывели из вокзала на улицу и оставили под часами. Кондуктор спросил только на прощанье:
- Деньги-то у тебя есть?
- Есть, - ответил Травка.
- Ну, садись на трамвай и поезжай домой.
Мимо вокзала шел трамвай, совершенно пустой. Травка сбежал со ступенек вокзала, побежал, побежал и догнал трамвай у самой остановки.
Вместе с Травкой в вагон садилось очень много людей. Они торопились и толкали друг друга. Трамвайный кондуктор стоял на площадке и кричал громким голосом:
- Трамвай идет в парк! Трамвай идет в парк!
«А мне и надо в парк», подумал Травка, схватился за ручки и вошел в вагон.
Другим пассажирам, видимо, нужно было не в парк, и поэтому в вагоне оказалось много свободного места. Травка забрался в самый уголок, встал на колени и начал смотреть в окно.
Громадные дома, освещенные и снаружи и внутри, казались волшебными воздушными замками. Они уходили в самое небо. Трамвай остановился перед одним таким высоким домом. Травка хотел сосчитать, сколько в нем этажей, но это оказалось очень трудно. Получалось то девять, то десять, то одиннадцать. А один раз получилось даже четырнадцать этажей. Никак нельзя было ставить заметочек, какой этаж сосчитан, а какой нет, и поэтому ничего не выходило.
Вагон спускался с горы на какую-то большую площадь. В темноте были видны разноцветные огоньки трамваев (у каждого номера огоньки своего цвета), огни светофоров, автобусов и автомобилей. Всё это вместе издали было похоже на пышно разукрашенную новогоднюю елку.
Травка вспомнил приятный запах елки, и ему почему-то стало немного грустно. Новый год с елками уже прошел, и дожидаться следующей елки нужно было очень-очень долго.
Потом Травке стало больно стоять на коленях.
Скамейка оказалась деревянной и очень твердой. Вагон качало, а держаться было не за что.
Травка спустил ноги со скамейки, уселся поудобнее и уснул. Во сне он видел Солнечку, рыжего дядю, Николая Ивановича, машиниста Белякова, ребят из детского сада и свою маму. Мама будто шила на машинке. Машинка шумела: ук-ук-ук-ук…
Травке было тепло и уютно, иногда только дуло в ноги. Тогда Травка говорил маме:
- Мама, закрой форточку!
Мама закрывала форточку, и снова становилось тепло.
Оказывается, вагон шел не в Петровский парк, где жил Травка, а в трамвайный парк, куда собираются трамвайные вагоны на ночь.
Был еще только вечер, а этот вагон кончил работу раньше других вагонов.
Как только вагон вошел в парк, кондуктор поспешил в контору сдавать билетные деньги. Человек, который управляет трамвайным мотором и ведет вагон, вагоновожатый, взял ключи от мотора и ушел, даже не заглянув в окошко. Обоим им хотелось поскорее освободиться. Был выходной день. Кондуктор собирался в клуб, а вожатый -в театр.
А Травка в вагоне крепко спал, свернувшись на лавочке. Снаружи его не было видно.
Ночью в парк стали собираться трамвайные вагоны.
Пришла ночная смена рабочих.
Уборщица Марья Петровна выметала вагоны и тряпкой протирала стекла окон. Она первая увидела спящего Травку.
- Батюшки, что же это такое? Мальчик в вагоне спит! Кто же его здесь оставил? Вставай, мальчик! Мальчик!