Каким же был его точный план?
Ответ на этот вопрос, по всей видимости, поможет получить глубокое знание древней географии.
По этому плану город Эхнатона должен был располагаться на полпути между Гелиополем на севере и Гелиополем на юге — так называли Фивы начиная с эпохи правления Восемнадцатой Династии{327}. Каждый из этих городов расположен ровно в 275 километрах от города Эхнатона, что нельзя считать простым совпадением. Египтологи никогда не отрицали эту географическую связь между тремя культовыми центрами, хотя в должной мере не оценили ее значения.
Единственным человеком, догадавшимся об увлечении Эхнатона ландшафтной геометрией, был метролог и математик Ливио Стеккини, который впервые выявил геодезическую связь между размерами Великой пирамиды и Северного полушария Земли. Увлекшись жизнью и деятельностью Эхнатона, Стеккини переключил свое внимание на местоположение новой столицы. Он довольно быстро понял, что город был построен по детальному плану с учетом линий широт и долгот. В объемном приложении к известной работе Питера Томпкинса «Тайны Великой пирамиды» он писал:
«Новая столица для бога Атона… была построена на линии 27°45′ северной широты на равном расстоянии между северной точкой Египта городом Бехдет [в дельте Нила] и южной границей страны на широте 24°00′ [Асуан, или Элефантина]. Долгота могла играть такую же важную роль, поскольку столица должна была располагаться на берегу Нила. Город был построен на один градус к востоку от западной оси Египта, то есть с координатой 30°50′ восточной долготы»{328}.
Стеккини также понял, что это место, расположенное точно посередине между северной и южной границами Египта, не могло быть выбрано случайно. Точно такую же древнюю систему геодезических принципов Стеккини обнаружил в пропорциях Великой пирамиды, а также в расположении демаркационной линии, разделявшей Верхний и Нижний Египет, которая по преданию была установлена фараоном Менесом примерно в 3100 году до нашей эры{329}.
Стеккини также заметил, что если расстояние, разделяющее Амарну и Бехдет отмерить от города Эхнатона строго на восток, по направлению к Красному морю, то мы попадем на остров Ганим, расположенный у мыса Аз-Затийя — так называемого выступа Дрепанон, о котором упоминал астроном и географ Птолемей, живший в Александрии в первом веке нашей эры. Важность этого наблюдения состоит в том, что и мыс Аз-Затийя, и остров Ганим, который лежит чуть южнее, считались египтянами южной границей залива Суэц{330}.
Как вполне обоснованно заметил Стеккини:
«Эхнатон хотел доказать, что Фивы не могут претендовать на то, чтобы считаться геодезическим центром Египта, и поэтому выбрал [в Амарне] геодезический центр, точно совпадающий с понятием маат, космического порядка, частью которого были размеры Египта. Для неукоснительного следования стандартам измерений он вернулся к додинастической геодезической системе, в которой отсчет велся в географических локтях начиная с [древней столицы] Бехдета»{332}.
Это удивительное заключение, поскольку оно предполагает, что в выборе местоположения и размеров нового города Эхнатон пытался — по выражению Сирила Олдреда — воссоздать «гармонию, которая существовала в начале времен, когда Вселенная еще находилась в руках создателя». Вне всякого сомнения, он имел в виду эпоху Первого Времени, когда Египтом правили боги нетеру. Правда, сам Стеккини не сделал такого вывода. Он, однако, высказал предположение, что в свете этих открытий «…следует пересмотреть историческую роль Эхнатона, взяв за отправную точку то, что он сам считал начальным этапом своего плана установления порядка и справедливости в соответствии с маат»{333}.
Еще одним подтверждением увлечения Эхнатона идеей божественной власти и ее связи с Первым Временем может служить новое имя, которое в честь бога Атона взял себе фараон. Обычно имя Эхнатон переводилось как «слава» или «дух Атона», а в последнее время и как «угодный Атону»{334}. Однако приставка «эх» имеет более широкий смысл, поскольку использовалась в иероглифическом письме для обозначения души фараона, которая после смерти быстро поднимается к небесам, чтобы превратиться в околополюсную звезду, то есть звезду, которая вращается вокруг небесного полюса и никогда не заходит за горизонт{335}. Соответственно, все вместе эти небесные души становятся частью космической силы, которая проявляется в виде вращения вокруг полюса эклиптики, определяя течение времени{336}.
Понятие «эх» было неразрывно связано с культивировавшимся в Гелиополе представлением о повторяющихся циклах времени, которые, в свою очередь, имели отношение к египетскому мифу о серой цапле, или птице бенну, — украшенной пурпурными перьями птице Феникс из греческих мифов. Эта знаменитая птица фигурировала только в мифе творения из Гелиополя, где ее считали одним из воплощений бога Атума (и впоследствии Ра), который засиял на первозданном холме в момент восхода солнца в первое утро мира.
Как только солнечные лучи коснулись камня бенбен, птица бенну взмыла в воздух и отправилась на юг к легендарному острову Огня — мифическому месту рождения и обновления богов{337}. Ее возращение в Гелиополь, на место первозданного холма стало знаком окончания Первого Времени, или Золотого века богов, и началом новой эпохи. Каждый раз, когда птица бенну возвращалась в Гелиополь, ее появление знаменовало конец одной эпохи и начало следующей.
Знаменитый греческий историк Геродот, посетивший Гелиополь в середине пятого века до нашей эры, услышал искаженную версию мифа о птице бенну, которую и изложил в своей «Истории»:
«Они [жители Гелиополя] рассказывают историю, которая не кажется мне заслуживающей доверия, о том, что делает эта птица: Феникс проделывает весь путь от Аравии, приносит птицу-родителя всю в мирре к храму Солнца и здесь хоронит тело. Для того чтобы проделать все это, она сначала делает шар из мирры, такой большой, какой только сможет нести; затем, она делает в нем углубление и помещает туда родителя, после чего запечатывает отверстие свежей миррой, и вес шара при этом точно такой же, как и исходного шара. Она приносит его в Египет и кладет на алтарь Солнца. Такова история, которую они рассказывают об этой птице»{338}.
Эта необычная древняя легенда имеет мало общего с тем, что известно о птице бенну из оригинальных египетских источников. Тем не менее миф о птице Феникс подчеркивает идею о том, что смену эпох провозглашает появление мифической цапли — в реальной жизни цапли прилетали в долину Нила в середине каждого лета. Мифический аналог цапли возвещал об окончании более долгого периода времени, от 500 до 1460 лет (последняя цифра соответствует так называемому году Сириуса, который начинается, когда первое в году появление Сириуса на восходе Солнца совпадает с египетским новым годом — это событие повторяется один раз в 1460 лет){339}. В египетском мифе не указывается продолжительность божественного года, определяемого птицей Феникс, хотя тесная связь с небесными душами «эх» дает основание предположить, что здесь прослеживается связь с поворотом вокруг полюса эклиптики, а также с понятием Великого года{340}, или прецессионной эпохи, которое было частью тайного знания, переданного жрецам Гелиополя их предшественниками, Шемсу-Гор и Божественными Душами{341}.
Объединив принцип цикличности с решением создать обитель маат в Амарне, предназначенной служить отражением мирового порядка, как это было в эпоху Первого Времени, Эхнатон попытался стать живым воплощением не только маат, но и возвращающейся птицы бенну. По всей видимости, он представлял себя «духом эпохи», который имеет возможность неким странным, фантастическим образом изменить ход египетской истории.
Каковы же были мотивы Эхнатона? Откуда у него появились такие необычные идеи? Кто поделился с ним этими знаниями, а также страстным желанием положить начало новой космической эре? Совершенно очевидно, что это не были жрецы Амона, поскольку Эхнатон не принимал их космологическую доктрину, во многом противоречившую учению жрецов из Гелиополя. Возможен лишь один правдоподобный ответ — это сделали астрономы-жрецы из Гелиополя, которые, как мы уже убедились, были тесно связаны со всем, что происходило в жизни Эхнатона.
Жрецы Гелиополя свято верили, что самые первые храмы и памятники их города были построены древней божественной расой, которая правила Египтом на протяжении многих тысячелетий до восшествия на престол первого фараона-Гора. В Туринском Списке царей, например, говорится, что Шемсу-Гор правили в течение 13420 лет вплоть до объединения Верхнего и Нижнего Египта в 3100 году до нашей эры{342}. Нас не должна смущать необыкновенная продолжительность отрезков времени, поскольку все цифры основаны лишь на устных преданиях. Для нас важнее тот факт, что египтяне верили в хронологию, которая начиналась с богов нетеру и Шемсу-Гор, а закончилась первыми царями из смертных.
Фараоны-Горы получили в наследство и столицы древних правителей страны. Окрестности Гелиополя, первой столицы фараонов-Горов, выглядели как обитель древних богов, где они воздвигли первые храмы и памятники. К числу священных мест относилась, разумеется, и Гиза, которая на стеле Тутмоса IV называлась «Ростау… западный горизонт Гелиополя»{343} и «чудесное место Первого Времени»{344}. Для них Великий Сфинкс и пирамиды Гизы в буквальном смысле обозначали горизонт богов.
Космологическая доктрина, сформулированная жрецами Гелиополя, имела отношение к конструкции и назначению не только Великой пирамиды, но и ее соседей, а. также пирамид на других площадках, которые были построены в период правления фараонов с Третьей по Шестую Династии как часть огромного некрополя, соединявшегося со столицей древнего царства Мемфисом. Нам известно, к примеру, что архитектор знаменитой ступенчатой пирамиды Джосера Имхотеп (сооруженной в 2678 году до нашей эры) был верховным жрецом Гелиополя{345}, а Тексты пирамид, высеченные на стенах гробниц Пятой и Шестой Династий, также расположенных в Саккаре, содержат основные элементы космологической доктрины Гелиополя{346}.
Если жрецы из Гелиополя — а это вполне вероятно — действительно были прямыми наследниками традиций и тайной мудрости древней культуры Египта, то Эхнатон должен был быть посвящен в эти тайны. Мы не знаем, как это происходило — посредством различных ступеней инициации или индивидуального обучения, — но независимо от способа, каким фараон поучил эти тайные знания, они оказали серьезное влияние на его мировоззрение.
Но может быть, отец Эхнатона Аменхотеп III и его дед Тутмос IV, покровительствовавшие культу Гелиополя, тоже были посвящены в тайные знания и обряды? Основным ключом к разрешению этой загадки может стать очистка туловища Великого Сфинкса от песка и, вполне возможно, примыкающий к гигантской фигуре Храм Сфинкса. Эти работы, выполненные при содействии жрецов Гелиополя, не могли служить исключительно религиозным или эстетическим целям. Может быть, жрецам требовалась санкция фараона на расчистку площадки вокруг Сфинкса? Может быть, жрецы что-то искали, и если так, то нашли ли? Довольно любопытный факт: на барельефе стелы Сфинкса, которую поставил Тутмос IV перед огромным каменным изваянием, изображен он сам, приносящий дары Сфинксу, который стоит на подземном храме или здании с широким входом.
Не может ли это изображение указывать на существование тайного храма или комнаты под Великим Сфинксом? Что искали жрецы Гелиополя?
У нас нет убедительных доказательств этого предположения. Тем не менее вполне вероятно, что это тайное знание или открытие имеет непосредственное отношение к жрецам из Гелиополя, которые покровительствовали трем наследовавшим друг другу фараонам — Тутмосу IV, Аменхотепу III и Эхнатону. Понимание этого факта поможет объяснить, почему Эхнатон нарушил собственные религиозные законы и позволил изобразить себя на барельефе в образе Сфинкса — с туловищем льва и головой человека.
По каким-то причинам, о которых мы никогда не узнаем, Эхнатон предпринял серьезную попытку воссоздать забытый мир древних богов. История говорит нам о том, что революция, которую задумал совершить один человек, потерпела неудачу. Шансов на успех у него было немного, поскольку своими действиями он затрагивал интересы слишком большого числа людей. Но действительно ли Эхнатон проиграл?
После смерти Эхнатона заклеймили как бунтовщика, еретика и попытались вычеркнуть его из анналов истории. Было запрещено даже произносить его имя. Однако этот запрет не был исполнен — фараон продолжал жить в памяти людей под именем Осарсифа или Моисея. Труды Мането и Апиона, а также древнееврейские документы неопровержимо доказывают, что именно этот человек, возвысившийся над другими, стал вдохновителем революции, которую мы сегодня называем иудаизмом, религией народа Израиля. Более того, именно стойкие приверженцы законов Моисея — суровые, хотя и реакционные, — жившие на берегах Мертвого моря в первом веке до нашей эры, заложили основы христианства. Если верить Евангелию, то новую веру принес в мир тот, кто хотел стать «духом эпохи». Правда, в этом случае птицей, олицетворявшей святой дух, был не Феникс, а белая голубка.
Жрецы Гелиополя играли важную роль в попытке превратить Египет при Эхнатоне в монотеистическое царство. Некоторые из них, вне всякого сомнения, стали первыми жрецами Атона, которые, в свою очередь, были наставниками тех, кто приезжал в Амарну в последние годы жизни фараона. Практически доказано, что оставшиеся в живых последователи культа Атона сопровождали евреев во время Исхода из Египта — предположительно в период правления Рамсеса I и Сети I в 1307 году до нашей эры. Сколько жрецов из Гелиополя ушли вместе с евреями в пустынные земли Синая и Парана? Как минимум один — если верить свидетельствам Мането и Апиона. Это был религиозный реформатор по имени Осарсиф-Моисей.
До триумфального шествия израильтян по Ханаану потомку Моисея Иисусу Навину были якобы даны точные инструкции, как с помощью звука труб разрушить стены Иерихона, и передал эти инструкции таинственный «вождь воинства Господня». Если этот разговор и последующее разрушение крепостных стен Иерихона основаны на реальных событиях, то таинственный посланник вполне мог быть не вестником богов, а простым смертным, хорошо разбиравшимся в акустике. Не мог ли он быть жрецом Атона или даже жрецом из Гелиополя, внимательно следившим за успехами армии израильтян?
Наследниками научных и технических знаний древней культуры могли быть только «последователи Гора» и астрономы-жрецы Гелиополя. Допустим, эта гипотеза верна. Но что дальше? Что еще, связанное с существованием этой древней расы людей, сохранили обитатели Гелиополя? Что еще они могли рассказать нам о местах обитания древних, о тех местах, где боги нетеру и Божественные Души основали первые храмы и памятники?
Стела Сфинкса говорит нам о том, что «священная дорога богов» вела из Гелиополя в Гизу-Ростау, к западному горизонту{347}. Мне хотелось бы знать, что находилось в конце этой «священной дороги» и почему жрецы Гелиополя смело называли плато Гиза «чудесным местом Первого Времени.
В наше время всем известно, что солнце восходит утром и заходит вечером. В этом нет ничего таинственного, и исчезновение солнечного диска на ночь нисколько нас не беспокоит. Для древних египтян все было не так просто. Они уделяли огромное внимание той точке, в которой солнце появляется после периода тьмы, и даже выстроили на этой основе целую мифологическую концепцию. Для них солнце, скрывшееся за западным горизонтом, начинало непростое путешествие по погруженному во тьму подземному миру, который назывался Ам-Дуат, или просто Дуат (иногда это слово произносится как Дат), и который в их представлении был разделен на 12 частей, или «часов», ночи.
Приняв облик человека с головой овна — в настоящее время этот облик связывается с великим богом Атумом, — бог Солнца путешествовал в ладье, или лодке, с высоким носом, которую тянули низшие по рангу боги. Так он плыл от одного «часа» к другому. В подземном царстве обитал целый пантеон богов, богинь, демонов и теней. Более того, бог Солнца должен был преодолеть разнообразные препятствия, такие, как ямы с огнем, острые ножи, потоки кипящей воды, невыносимый смрад, страшные змеи и свирепые звери{348}. Кроме того, он должен был знать магические заклинания, позволявшие ему выходить из одного «часа» и входить в другой. Неземной свет, рассеивавший тьму, исходил от змей уреев, помещавшихся на носу ладьи{349}. После успешного преодоления всех 12 «часов» солнце возрождалось на восточном горизонте. Этот цикл должен был повторяться вновь и вновь вплоть до конца времен.
В Текстах пирамид, обнаруженных на стенах гробниц фараонов Пятой и Шестой Династий, рассказывается о путешествии Солнца через Дуат, Тексты сопровождаются звездными картами, или наставлениями, для души умершего фараона, которая путешествует по подземному миру, прежде чем присоединиться к богу Осирису в его воплощении в виде созвездия Ориона{350}. Символы, использованные для описания подземного царства Дуат, включают в себя изображения звезд, и этот факт свидетельствует о том, что подземный мир является отражением небесных сфер, через которые Солнце проходит в период тьмы{351}.
Однако если бы суть мифов о Дуате ограничивалась только этим, их можно было бы отбросить как космологический жаргон, придуманный жрецами Гелиополя для того, чтобы объяснить ежедневное исчезновение солнца. Возможно, именно такими они стали во времена правления последних фараонов. Но если внимательно изучить происхождение этих тайных преданий, то мы обнаружим в них ключевые элементы, которые можно считать отображением необычного хтонического мира, существовавшего в Египте задолго до появления первых династий.
Эти стражи ворот на первый взгляд никак не связаны с предметом нашего обсуждения. Каменные львы охраняли ворота в разных уголках Древнего мира: это и знаменитые Львиные ворота крепости бронзового века в Микенах, и помесь быка со львом в ассирийской столице Ниневии. Тем не менее присутствие двух львов на двойном горизонте заставляет задуматься о том, что они могли символизировать изначально. Были ли они просто животными-символами или отражали нечто более материальное, связанное с небесным горизонтом на восходе и заходе солнца?
Поскольку львы акер расположены на пути восходящего и заходящего солнца — то есть на линии эклиптики, — то они должны обозначать одно из 12 зодиакальных созвездий. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, что наиболее очевидный выбор — это созвездие Льва. Но поможет ли это углубить наши знания египетской астрологии?
Когда древние предания о подземном мире Дуат записывались в первый раз, созвездие Льва принимало в свои объятия заходящее солнце только на закате в день летнего солнцестояния. Это же созвездие выпускало обновленное солнце на следующее утро на юго-юго-восточном горизонте тоже один раз в году, во время своего гелиакального (одновременно с солнцем) восхода. На первый взгляд эта информация превосходно согласуется с тем, что мы знаем о подземном царстве Дуат, поскольку в Текстах пирамид говорится о появлении созвездия Льва над красным горизонтом перед восходом солнца в день летнего солцестояния{354}. Это подтверждается и упоминанием о гелиакальном восходе звезды Сириус, который наблюдался тоже только в день летнего солнцестояния и совпадал с ежегодным разливом Нила, когда таявшие в горах экваториальной Африки снега становились причиной затопления плодородной долины реки{355}.
Этот вывод также совпадает с наблюдениями арабского историка четырнадцатого века аль-Макризи, который сообщал, что жрецы Гелиополя используют обелиски для определения самого длинного и самого короткого дня в году. Более того, Роберт Бьювэл и Грэм Хэнкок в своей книге «Хранитель бытия» убедительно доказывают, что определенные фразы из Текстов пирамид с упоминанием Хорахти, или Ра-Харахти, на самом деле относятся к движению созвездия Льва в течение 70 дней, предшествовавших летнему солнцестоянию в Век Пирамид{356}.
На первый взгляд все это может послужить достаточно прочным основанием для вывода, что путешествие бога Солнца через 12 «часов», или областей, подземного царства Дуат отражает путь Солнца через 12 зодиакальных созвездий, который в день летнего солнцестояния начинался и заканчивался в созвездии Льва. Такое заключение было бы довольно логичным, но, к сожалению, существует одно серьезной препятствие, не позволяющее нам принять такую интерпретацию подземного царства древних египтян.
Египтологи считают, что основой 12 «часов» тьмы в египетской мифологии является астрономическая система, насчитывающая не менее 36 созвездий, получивших название бакиу. За точку отсчета брался гелиакальный восход Сириуса, а каждому созвездию выделялось десять дней, в течение которых оно всходило вместе с Солнцем, а затем уступало место другому бакиу, которое главенствовало еще десять дней и сменялось следующим, и так далее, пока не завершится полный цикл из 36 созвездий{357}. Эти десятидневные периоды греки называли «деканами». Тридцать шесть деканов составляли 360-дневный год, а оставшиеся пять так называемых дополнительных дней были посвящены пяти главным богам нетеру из пантеона Гелиополя.
Считалось, что 12 ночных «часов» определяет именно последовательность из 12 бакиу. Вероятно, перед восходом Сириуса на ночном небе можно было наблюдать не менее 12 этих созвездий. Таким образом, несмотря на то что подземное царство Дуат было поделено на 12 областей, или домов, которые получили название «часов», данный термин не имел никакого отношения к реальному времени или к траектории прохождения Солнца через 12 зодиакальных созвездий.
Таков традиционный взгляд на астрологию Древнего Египта, которого придерживаются современные астрологи, астрономы и египтологи. Тем не менее календарь, в основе которого лежали 36 деканов, датируется лишь периодом Среднего Царства (2100–1796 гг. до нашей эры){358}, и есть веские основания полагать, что в Верхнем и Нижнем Египте существовали различные взгляды на важность тех или иных, созвездий, а также разные календари{359}. Доподлинно известно, что летнее солнцестояние играло ключевую роль в космологических мифах и ритуалах Древнего Египта, однако существует и альтернативное решение загадки о 12 «часах», которые бог Солнца каждую ночь проводит в подземном царстве Дуат.
Как уже отмечалось выше, жрецы Гелиополя считали Сфинкса воплощением бога Солнца Хорахти, или Ра-Харахти, в его ипостаси Гора Горизонта. Кроме того, совершенно очевидно, что Сфинкс рассматривался как физическое воплощение одного из двух львов акер — вполне возможно, того, который охранял выход из подземного царства у восточного горизонта{360}. Таким образом, связь с Ра-Харахти и с львами акер предполагает непосредственные взаимоотношения между Сфинксом и его небесным двойником, то есть созвездием Льва.