Плюх! Плюх! И камни посыпались направо и налево.
Один камень угодил в нос любимой прислужнице Велламо, другой поцарапал щёку её дочки, третий пролетел мимо самой головы Ахто и обрубил ему полбороды.
Ну и разбушевался морской хозяин! Волны забурлили, словно кипящая вода в котле. В море поднялась такая кутерьма, что ничего нельзя было разобрать.
- Ой, что это! Откуда такой вихрь! - закричала Лососиха.
Но не успела она договорить, как море разверзлось до самого дна, словно разинулась огромная щучья пасть, и поглотило корабль.
Лососиха камнем пошла ко дну, но она так отчаянно барахталась и била руками и ногами по воде, что в конце концов всплыла на поверхность. На счастье, она увидела контрабас, покачивавшийся на волнах. Лососиха уцепилась за него и поплыла к берегу.
И вдруг рядом с ней из воды высунулась голова - страшная, взъерошенная, с косматыми бровями, с ободранной бородой.
Это был сам морской хозяин Ахто.
- Как ты смела бросать в меня камнями? - заревел Ахто.
Лососиха вся задрожала от страха.
- Простите, ваша морская милость, - робко сказала она, - я очень жалею, что камешек задел вас. Помажьте бороду медвежьим салом, и она быстро у вас отрастёт.
- Ах ты, старая карга! Ты ещё разговариваешь! - загремел морской хозяин. - Мало тебе того, что я тебе подарил…
- Что вы, что вы, ваша милость! Уж я так вам благодарна за коров…
- А где твоя благодарность? - опять закричал Ахто. - Где серебро луны холодной, где золото дневного света, которые ты мне обещала?
- Ах, милостивый владыка, ведь луна и солнце светят вам каждую ночь и каждый день, если только погода ясная и небо не покрыто тучами! - сказала старуха.
- Ну и хитрая же ты ведьма! Погоди, вот я тебя сейчас проучу! - заревел морской хозяин и так подбросил контрабас, что он взлетел, точно снаряд, выпущенный из пушки, и со всей силы врезался в скалу…
Долго лежала Лососиха, не смея пошевельнуться.
Наконец она с трудом поднялась, сделала несколько шагов и растерянно посмотрела по сторонам.
У берега бродил Принц, такой же тощий, как прежде, и глодал воронью кость.
На крылечке, в серой потёртой куртке, сидел Лосось и чинил сеть.
- Что это с тобой, жена? - спросил он, взглянув на Лососиху. - У тебя такой вид, словно ты с луны свалилась.
Лососиха хорошенько протёрла глаза, опять огляделась по сторонам и наконец спросила:
- Где же наш дом?
- Ну, матушка, ты, видать, совсем заспалась! Дома своего не узнаёшь!
- Да нет, где новый дом, двухэтажный, с башенкой, с садом и беседкой? Где наш корабль и наши служанки? Где наши чудесные коровы?
- Ну и наговорила - полный короб небылиц! - сказал Лосось. - Пойди вылей себе на голову холодной воды. Вчера на море ты пела какую-то чепуху, вот тебе чепуха и приснилась.
- Но я своими глазами видела морского хозяина Ахто! - не унималась старуха.
- Ну да, во сне и видела. Ты и во сне несла какую-то чушь!
- Но вот на берегу лежит контрабас нашего музыканта, - твердила старуха.
- Какой ещё контрабас! Это старое бревно, а не контрабас. Скажи лучше мне спасибо, что я сам за сетью съездил. Ночью-то какая буря была! Сеть всю как есть изорвало! Хорошо ещё, что в море не унесло. Нет уж, в другой раз ты меня, голубушка, не собьёшь с толку! Я всегда говорил, что лучше всякого календаря знаю, когда будет буря, а когда не будет. И теперь скажу то же самое.
Жил на свете мальчик, по имени Кнут. Отца и матери у него не было, и жил он у своей бабушки в маленькой хижине на берегу моря. Берег назывался Жемчужным, хотя никто никогда не находил здесь ни одной жемчужины.
У Кнута была одна рубашка, одни штаны, одна куртка и одна шапка. Летом он бегал босиком - и это не так уж плохо. А на зиму у него были шерстяные чулки и деревянные башмаки - это уж совсем хорошо.
Кнут редко бывал сыт, но зато всегда был весел. А ведь не так-то просто смеяться, когда всё время хочется есть! Не всякий может этим похвастаться!
Бабушка Кнута пряла шерсть, а Кнут носил продавать её в усадьбу господина Петермана.
На деньги, которые приносил Кнут, бабушка покупала ржаную муку, а из муки пекла маленькие хлебцы. Если выручка была хорошая, на столе появлялось даже кислое молоко. Но чаще всего приходилось сидеть на картошке со своего огорода. Да и её хватало ненадолго. Много ли соберёшь с клочка земли, что был возле маленькой хижины!
Однажды поутру Кнут сидел на Жемчужном берегу и перебирал желтоватые круглые камешки, которые были очень похожи на тёплые варёные картофелины. Только, к сожалению, их нельзя было есть, и Кнут забавлялся тем, что ловко закидывал их в воду.
И вдруг он увидел среди камней маленькую камышовую дудочку. Это была самая обыкновенная дудочка. У Кнута было таких с десяток - и подлиннее, и покороче, и потолще, и потоньше. Но эта, конечно, тоже не была лишней.
Кнут приложил дудочку к губам и легонько дунул. «Тра-та-та! Тра-та-та!» - весело залилась дудочка.
Кнут дунул ещё раз, и дудочка жалобно затянула: «Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!»
Кнут дунул в третий раз, и дудочка ласково запела: «Баю-бай! Баю-бай!»
Кнут снова и снова прикладывал дудочку к губам, но никакой другой песенки на ней было не сыграть. Кнут спрятал дудочку в карман, а сам уселся на камень возле воды.
В этот день Кнут был очень голоден. На завтрак у бабушки не нашлось ничего, да и на обед, наверно, будет немногим больше.
«Ах, как было бы хорошо попасть сейчас на кухню господина Петермана!» - подумал Кнут, и ему даже показалось, что он слышит запах жареной салаки.
Чтобы не сидеть сложа руки, Кнут решил закинуть удочку. Но рыба, точно назло, не клевала. После вчерашней бури море было неспокойно. Волны, как большие стеклянные горы, набегали на береги, коснувшись песка, снова отбегали, назад.