Первую главу все знали. Она самая короткая.
- А как называется вторая глава?
- «Корова», - ответило несколько голосов.
- Пусть же Талибджан начнет читать коран со второй главы.
- «Во имя аллаха милостивого, милосердного! Эта книга - нет сомнения в том - руководство для богобоязненных, тех, которые веруют в тайное и выстаивают молитву, из того, чем мы их наделили, расходуют, и тех, которые веруют в то, что ниспослано тебе и что ниспослано до тебя, и в последней жизни они убеждены…»
Не очень-то понимая, что он сейчас читает, да и не вдумываясь, Талиб продолжал до тех пор, пока учитель не остановил его:
- Достаточно. А теперь пусть кто-нибудь расскажет, как аллах сотворил землю и небо.
Встал сын писаря.
- Аллах сказал: «Будь», и все само появилось, - уверенно начал он. - Сначала он создал небо и землю, установил даже целых семь небес, а самое ближнее небо украсил звездами и луной.
- Достаточно, - сказал учитель. - Пусть теперь кто-нибудь ответит, откуда появились горы.
Встал другой мальчик - сын купца - и сказал, что аллах бросил горы на землю для равновесия.
- А для чего создал аллах животных? - опять спрашивал учитель.
- Для того чтобы люди ездили на них и питались ими, - отвечал еще один из учеников.
Так продолжалось долго.
В других классах уроки кончились, и ребята, подхватив сумки, убежали домой, а Насыр-ака все еще занимался кораном. Он был настойчив и раздражителен, ругал ребят за малейшие ошибки и похвалил только сына писаря, хотя он отвечал не лучше других. Наконец и он отпустил учеников.
- Уф, - выдохнул он, оставшись наедине с Талибом. Насыр-ака вытер пот со лба и грустно улыбнулся мальчику. - Тяжелое дело - быть учителем в Бухаре. Понимаешь?
Талиб кивнул. Они вышли во двор. Солнце растопило снег, он уже стек с крыш, во дворе на солнцепеке стояли лужи, а в теневых углах лед не таял.
Возле калитки стоял тот водонос, который утром просил Талиба замолвить словечко перед учителем. Мальчик совсем забыл о нем и сейчас, вспомнив, засуетился:
- Насыр-ака, это к вам. Он хочет, чтобы вы приняли его сына в свою школу.
Настроение у Насыр-ака было мрачное. Он подозвал водоноса, выслушал его просьбу и сказал, что у него в начальном классе и так много ребят, пусть, мол, водонос придет на следующий год, с осени.
- О учитель, - сказал водонос, - мой отец был неграмотным, я сам не могу поставить свою подпись, неужели и мой сын будет несчастным водоносом? Помогите мне! Я хочу, чтобы мой сын стал муллой, чтобы он сидел в мечети в большой белой чалме и чтобы люди слушались его. Я буду носить воду в ваш дом из самого лучшего хауза, я буду носить вам дрова всю зиму, я буду молиться за вас пять раз в день.
- Насыр-ака, - робко произнес Талиб, чувствуя себя связанным утренним обещанием, - я сказал, что вы принимаете всех…
- Ваш сын совсем нигде не учился? - спросил учитель.
- Нет, он учился. Он три года учился в старой школе, - поспешил ответить водонос. - Он знает наизусть все главные молитвы, он немножко умеет читать, но не умеет писать. Научите его писать, учитель.
- Сейчас середина года… - задумавшись, ответил Насыр-ака. - Если бы кто-нибудь…
Талиб угадал то, чего не успел сказать учитель.
- Я буду ему помогать, он догонит.
Насыр-ака поглядел на Талиба и согласился:
- Хорошо, приводите вашего сына.
Водонос очень обрадовался, поклонился учителю и Талибу и произнес слова, которые часто говорятся в таких случаях:
- Берите его, пусть он будет вашим рабом. Кости наши - мясо ваше! Бейте его до костей, учите, но пусть будет грамотным!
- Зачем вы так говорите? - возразил учитель. - У нас новая школа. Мы не бьем учеников.
Холод и сырость - главные враги чахоточных людей. Они друзья чахотки. Дядя Юсуп стал сильно кашлять. Утром он с трудом вставал, к середине дня немножко веселел, вечером же был совсем больной. Он не пропускал ни одной молитвы, и часто приступы кашля случались с ним в мечети. Тогда все молящиеся с неприязнью оглядывались на тощего черноглазого человека с впалыми желтыми щеками. Он мешал молиться.
К началу февраля дядя Юсуп совсем слег. На Талиба сразу обрушились все заботы по торговле, прекратились и спасительные визиты в богатые дома, где можно было отогреться и поесть. Нужно и дрова принести, и чай вскипятить, и в чайхану за едой сбегать. А тут еще занятия с сыном водоноса Ибрагимом. Он совсем не умел писать и читал тоже плохо. Однажды, когда дядю Юсупа бил очень сильный кашель и на губах его показалась кровь, Талиб не пошел домой к водоносу. Он решил пропустить один денек. Вечером водонос пришел сам. Он посидел возле больного, повздыхал и ушел, чтобы вскоре вернуться с женой и сыном. Не слушая возражений, они подняли дядю Юсупа и повели его к себе домой.
- Будете жить у нас. Все-таки и уход женский, и еда домашняя.
Дядя Юсуп не возражал, Талиб был рад этому. Вещи и товары перенесли в хибарку водоноса.
Мать Ибрагима готовила, мыла, стирала на всех и ухаживала за больным. Талиб продолжал вести торговые дела, сам разносил заказы и под диктовку дяди писал запросы на склады Самарканда и Ташкента.
Ибрагим, очень маленького роста, но широкий в плечах мальчик, оказался парнем толковым и веселым; грамоте он учился легко.
Вместе с другими товарами в хибарку водоноса перетащили и несколько непроданных глобусов, отчего в комнате стало много веселее. Они стояли на полках в нише и по углам комнаты.
Талиб придумал такую игру: один из ребят раскручивал глобус, а другой останавливал его пальцем. То место, куда упирался палец, считалось конечным пунктом их совместного путешествия. Так они побывали в Японии, в Южной Америке, в Африке и в Москве. Путешествовали они долго и обстоятельно, останавливались во всех городах по пути. О городах Талиб узнавал из учебника географии, который тоже предназначался для продажи, но учебник был русский, никто его не купил.
В погожие дни, когда не было ветра и солнышко хорошо пригревало, ребята после школы отправлялись побродить по городу. Заходили под купол Аллофон, где торговали мукой, или в пассаж, где всегда полным-полно всяких сладостей, на которые можно смотреть совершенно бесплатно.
Однажды они сидели на мраморной плите возле здания банка. Из окон на улицу глядела большая жестяная труба и неслись звуки единственной пластинки. Может быть, пластинка эта и не была единственной, но сторож банка заводил только ее. Говорили, что какой-то русский еще в царское время подарил сторожу эту пластинку и сказал, что в банке это самая подходящая музыка.
пела труба красивым мужским голосом.
неслось из граммофона.