— Озеро, разиня!
Ну… не совсем в одиночестве. Разумеется, со мной был и вездесущий Врангель. Просто он настолько хорошо всю дорогу изображал тварь бессловесную, что я про него даже забыла.
— Слушай, Врангель, а ты не знаешь, случайно, как водяные ловятся? — поинтересовалась я, не ожидая, впрочем, никакого путного ответа. Однако ответ последовал.
— Случайно знаю, — гордо заявил Врангель и пустился в объяснения. Объяснения были долгими, нудными, постоянно перемежались с никому ненужными воспоминаниями и хвалебными одами в адрес себя, любимого, но в целом были довольно внятными и (главное!) легкими в исполнении.
Оказывается, для того, чтобы поймать водяного, мне нужно было всего-навсего дождаться ночи (благо, она должна была быть лунной), ибо именно такими ночами водяной, как мороз-воевода, тоже обходит дозором свои владения. Оставалось только долбануть его заклятьем поэффектней и вытащить на сушу как можно дальше от воды. Врангель божился всеми святыми, что после этого водяной готов будет исполнить любые мои желания.
— А зачем он из воды вылезет, если так уязвим на суше? — полюбопытствовала я.
— И чему тебя учили, Фьяна? Водяному нужно папоротника нарвать, чтоб к зиме себе постель застелить, — объяснил мне Врангель прописную (по его мнению) истину.
Честно говоря, в рассказанную вороненком басню по поводу поимки хозяина водоема я верила слабо. Но поскольку никаких других идей по этому поводу у меня все равно не было, я залегла в кустах, дожидаясь выхода болотной нечисти. Ждать пришлось долго. Я замерзла, была злобно искусана комарами, отлежала себе руку и уже готова была плюнуть и на водяного, и на полагающееся за него вознаграждение, когда, наконец, над водой появилась огромная голова. Я с интересом вгляделась в странное существо. Водяной действительно был зеленым с хвоста по уши, но росли на нем отнюдь не только водоросли. Еще на хозяине водоема была тина, чешуя, мелкие ракушки и какие-то ветки. Причем росло все это настолько густо, что более менее отличимой от других частью его тела были только блестящие в лунном свете глаза. Водяной настороженно огляделся по сторонам, ступил на берег и… тут же попал под заклятье пеленания. Надо же… это действительно оказалось несложным. Магический потенциал у пытавшегося порвать мое заклятье водяного был весьма средненьким. Настолько, что на суше он оказался абсолютно беспомощным. Поняв, что порвать связывающее заклятье ему не удастся, водяной стал съеживаться и упрашивать его отпустить. Мне аж его жалко стало, честное слово.
— Отпущу, отпущу, — пообещала старичку я. — Только расскажи мне, зачем ты людей обижаешь.
— Это я их обижаю? — возмутился водяной. — А кто стирать ходит к ключу с питьевой водой? Кто помои в мое болото выливает? Кто кормить меня перестал совсем?!
— А кому больно охота тебя своими односельчанами кормить?
— Да на кой суша мне эти сельчане?! Я что, упырь какой, людьми питаться?
— А зачем же тогда ты свое озеро утопленниками разнообразишь? — удивилась я.
— Так не понимают они по-другому! — вспылил водяной. — Вот каково тебе было бы, ежели бы люди свои обязательства исполнять перестали? Я уж и предупреждал их, и грозился, все не впрок! Да еще и вон что удумали — ведьму на меня натравили! А ведь раньше мы с ними душа в душу жили! Проснусь я, бывало, в Никитин день, а мне уж угощение готовят, чтобы задобрить меня на предстоящий рыболовный сезон.
— И что это за угощение? — заинтересовалась я.
— Ровно за три дня до Никиты сельчане присматривали у цыган-барышников какую-нибудь старую клячу и покупали ее не торгуясь. Лошадь ставили в стойло и до отвала кормили самой изысканной пищей, хлебом, конопляными жмыхами. В ночь под Никитин день голову лошади густо намазывали медом с солью, а в ее гриву вплетали множество красных ленточек. Затем ноги лошади спутывали веревками, на шею ей навешивали два старых жернова и ровно в полночь лошадь приволакивали к реке, и если лед уже тронулся, то вывозили жертву на лодке на самую середину реки и там топили, а если лед еще был крепок, то топили ее через прорубь, — пустился в сладостные воспоминания водяной.
— А сейчас они тебя уже так не кормят? — уточнила я.
— Не кормят! Совсем стыд потеряли! — пожаловался мне водяной. — Вот я и утопил парочку сельчан для острастки. Может, образумятся. Мне ведь если вовремя лошадку привести, я ж добрый становлюсь. И в благодарность за угощение буду стеречь рыбу, не дам ей разбредаться по соседним плесам, а, наоборот, буду ее переманивать в свой плес из соседних.
— Тяжелый случай, — посочувствовала водяному я. — Но жалобишь ты меня зря. Я ж не сельчанин, я наемная ведьма. И если меня наняли для того, чтобы тебя убить, значит я должна это сделать.
— Пощади! — заверещал водяной. — Возьми откуп, только отпусти меня!
Идея показалась мне интересной. Тем более, что (как я уже не раз упоминала) мое финансовое положение как раз настырно вопило о том, что его необходимо поправить. Только вот в чем вопрос — что можно взять с водяного? Блин, ну почему ж я русские народные сказки так плохо помню?! Нет, что-то, конечно, в голове всплывает, только совсем не то, что надо. Сивки-Бурки, Морозки, Аленушки, Золотые рыбки, наконец… и ни одного водяного, хоть тресни! Что с него вообще взять можно? Каких сокровищ он в своем мутном омуте накопить мог? Утопших по пьяни мужиков? Спасибо, не надо. Русалок? Тем более не надо. Драгоценностей? А они у водяного есть? Ну уронила (может быть) какая-нибудь деревенская девка бусы в воду… или сережку… или колечко… Мне оно надо?
— А чего у тебя есть вообще? — не выдержала наконец я собственных тяжелых раздумий. — Чем платить будешь? Учти, покойниками и лягушачьей икрой я обычно откупы не беру. А те, кто пытается меня обмануть, живут после этого недолго, но очень содержательно.
— Коня, коня у него проси! — не выдержал Врангель. — Только с уздечкой вместе!
Водяной заскрежетал зубами, и я поняла, что Врангель действительно подал мне стоящую идею. Может, зря я на него давлю, заставляя прикидываться бессловесным валенком? Подумаешь, люди пугаться будут… они меня и сейчас не меньше пугаются.
— Раз Врангель советует, возьму-ка я у тебя коня в качестве откупа, — решила я.
— Хорошо, — тяжко вздохнул водяной, — выбирай любого.
Легко сказать… А как это сделать, когда глаза разбегаются, глядя на самых совершенных лошадей в мире? Я глазам своим не поверила, когда они на берег выходить стали. Штук 20 красавцев разных видов и мастей резвились на травке и кружили мне голову. Боже ты мой, да за обладание любым из этих животных князь Мирослав со всей своей казной расстанется!
— Бери вон того, с краю, — посоветовал мне Врангель, кивая на нечто несуразное, затерявшееся в ближайших кустах.
— Этого? — поразилась я, разглядывая мелкого непрезентабельного ледащего конька болотно-зеленого цвета. — Зачем мне это несчастье? Если только тебе на прокорм взять. Или ты его выбрал сообразуясь с моей неприглядной профессией?
— Бери, тебе говорят, — подначивал меня Врангель. — Не пожалеешь.
— Если пожалею, тебя в коня превращу, — пригрозила вороненку я. Тот фыркнул, будто зная о несостоятельности подобных моих угроз, и подлетел к понравившемуся ему коньку. — Этого беру, — решила я, проклиная себя в душе за несусветную глупость.
— Этого? — подпрыгнул водяной, разглядев выбранный мной вариант. — Этого я не отдам!
— Да что ты говоришь… — нехорошо улыбнулась я, возжелав получить указанного Врангелем доходягу уже из вредности. — А боевое заклинание в лоб не хочешь?
— Зачем он тебе? Посмотри на остальных красавцев! — начал уговаривать меня водяной.
— Так уж получилось, что мне нужен именно этот конь, — заупрямилась я. — И на твоем месте я не стала бы мне диктовать, кого брать!
Водяной вздохнул, но, видимо согласившись с моим требованием, привел ко мне выбранного Врангелем коня.
— Уздечку передай ей из рук в руки, — скомандовал вороненок. Водяной совсем сник, но неохотно вынул из кармана уздечку.
— Давайте уж я помогу, — хмуро предложил он, подходя к коню.
— Еще чего! — возмутился Врангель, буквально вырвав лапами у водяного из рук уздечку и передав ее мне. — Мы сами справимся.
Я пожала плечами, но возражать не стала и накинула уздечку сама. Боже ты мой! На том самом месте, где только что топталась невзрачная лошадка, стоял такой конь, что его хотелось поставить на пьедестал. Тонконогий красавец с зеленоватым отливом шкуры нетерпеливо переминался на месте и буквально рвался в дорогу.
— Молодец, Врангель! — похвалила вороненка я. — С этого самого дня ты становишься моим полноправным попутчиком и имеешь право выражать свое мнение и общаться с людьми. А что касается тебя, — обернулась я к водяному, — шикарный ты мне подарок сделал. И я тебя отпущу. Я даже сообщу людям все твои требования, и они обязательно снова начнут тебя кормить. Только не зарывайся. Если я узнаю, что ты еще кого-нибудь утопил, тебе же хуже будет. И никакой конь тебя не спасет.
Освобожденный от заклятья водяной быстро подполз к воде и, не попрощавшись, нырнул в озеро.
— Главное теперь, уздечку с коня не снимать, — посоветовал мне вороненок, — а то конь к своему хозяину вернется.
— Обойдется! — заявила я, и мы вместе с Врангелем отправились обратно в село.