— Я конечно, могу не допустить его к занятиям. Но поймите, это просто бессмыслено. У него настолько глубокая одаренность к радиотехнике, что он порой соображает лучше меня…
В последнем классе он сам покинул кружок. Ему там стало просто неинтересно. К тому времени он научился подрабатывать, починяя соседям и знакомым приемники, телевизоры и другую домашнюю технику. Порой исправлял бабушкам такие старые телеящики, за которые не брались даже мастера из ателье и советовали отправить их "под трактор". (*4)
И поэтому по окончани школы выбор для него не стоял: факультет радиоэлектроники политехнического института. Сдав на "отлично" физику и математику, он получил жестокое разочарование: по литературному сочинению влепили "трояк".
Мать долго выходила из себя и кидалась на парня со всеми мыслимыми и немыслимыми оскорблениями — школу он закончил без медали, и для поступления не хватало одного балла. Хотя на факультет конкурс был и не слишком велик — просто многих пропустили вне конкурса: отслуживших в армии, окончивших рабфак, не говоря уж о имевших "наверху" большую "руку".
— Балбес! Тварь, тупая, безграмотная! Быть тебе дворником, сапожником! Позоришь мать родную!..
Но зря-то она бесилась. Руководство института приняло мудрое решение: всех, недобравших баллов, автоматически зачислить на заочное отделение.
Димка был рад и этому, тем более институтские преподаватели втолковывали: заочник на голову выше дневника. Потому, что обучаясь, очник зачастую не представляет, для чего предмет необходимо знать. А заочник тут же соприкасается с "теорией" на работе, понимая важность изучения темы для практики. И к получению диплома уже считается опытным спецом, а не начинающим, как выпускник дневного.
Но мамаша опять пошла в штыки, осыпая его воплями:
— Неуч! Обрадовался своему легкому счастью! Заочка — это не учёба! Это пародия на образование! Это полное шалопайство!
Но другого уже не предвиделось, а заочнику требовалось устройство на работу. Желательно по будущей специальности и не слишком обременяющую. Военный завод, где мамаша работала в бухгалтерии, Димка отверг сразу. Там нельзя опоздать ни на минуту, и ни минутой раньше не уйдешь. Да еще заставят подписать листок "о неразглашении производственных секретов". А зарплата для молодого — такая же скромная, как и во многочисленных городских НИИ — "шарашкиных конторах", где за рабочим временем порой вообще никто не следит. Жуть пробирала — представь себя тружеником предприятия с обликом тюрьмы или концлагеря: мрачные корпуса с зарешеченными непрозрачными окнами за высоким серым каменным забором, наверху — колючая проволока под током, по углам — вышки с прожекторами и автоматчиками… Впрочем, повоевав с матерью на тему трудоустройства, он и приютился сюда, лаборантом с окладом 80 рэ. При единственном тогда компьютере М-222.
Сделал он это по рекомендации своего одноклассника, мать которого прежде служила в управлении образования и была одним из инициаторов создания этого вычислительного центра. С его подсказки он и направился к Виктору Кирилловичу — заведующему машинным залом.
Он впервые оказался рядом с действующей ЭВМ, вид которой поражал воображение. Огромный пульт, с бесконечными рядами кнопок, над которыми дружно мигали шесть сотен лампочек, крутящиеся бобины с широкой магнитной лентой, автоматическая пишущая машинка, печатающая без единого прикосновения. И ряды шкафов со схемными платами, на которых впаяно было не десять, не двадцать транзисторов, как в приемнике или магнитофоне, а многие десятки тысяч! И все это было соединено, отлажено, и главное — работало! Он словно ощутил себя в родной стихии и понял
— это дело его жизни. И Кириллыч: подполковник в отставке, служивший прежде в ракетных войсках, по праву оценил способности парня.
…Получив белый халат и ставший на период стажировки к окну для приема колод перфокарт от студентов-практикантов, выстроившихся в очередь, (зала приема-выдачи тогда еще не было)
Димка не мог не заметить интеллигентного рослого парня в небольших очках. И не мог не уважить его просьбу:
— Не пропустишь ли ты мою программу поскорей? Я тоже сотрудник, нам нужно срочно тему сдавать.
Димка осмелился пригласить его внутрь. И уговорил операторов побыстрей обработать его колоду.
Приглашенный, глядя на работу компьютера, стоял ни жив, ни мертв. Множество щелкающих, гудящих, урчащих механизмов, моргание бесчисленных индикаторов побуждали в нем неподдельный страх. Он даже боялся отойти от порога, но понаблюдав, как ловко женщины скармливают машине стопки дырчатых бумажек, слегка осмелел и произнес:
— Вот оно-то как работает: так просто и так хитро. Мой научный руководитель так и говорит — программист никогда не должен видеть машины. Его дело — создать алгоритм и получить ответ…
— А откуда у нас в зале посторонний? — строго спросил Кириллыч.
— А он не посторонний. Это мой приятель…
Так и обрел себе нового друга, лет на пять его старше. Заканчивающего заочно политех. И уже "доросшего" до инженера-программиста.
******************************************************
Радищев курил на площадке верхнего этажа. Поприветствовав приятеля, шепнул:
— Сегодня уж я тебе покажу чудо.
— Какое-такое чудо?
В учреждении давно не верили ни в какие чудеса, скептически улыбаясь. Но друг-программист, кинув в урну окурок, заманчиво сооблазнил:
— Ты хоть раз глянь. Но по большому секрету: не трепись никому. А то весь центр сбежится.
В кабинете Антона Аркадьевича — начальника ОПР, на столе стоял новенький телевизор "Юность — 406-Д", рядом лежал потрепанный магнитофон "Весна — 305". Но главное: черная, блестящая, плоская коробочка с клавишами, похожую на те, что стояли у дисплейных терминалов, только поменее размерами и числом клавиш. Наверху ее была эмблема с цветными полосками и надпись: "ZX-Spectrum".
— Новое изобретение английских буржуев — персональный компьютер. Загрузка — с любого кассетника, выдача информации на обычный телек.
Затем вставил в розетку штепсельный блок питания. Экран мигнул, на нем загорелся черный квадрат, по которому промелькнули тонкие вертикальные полоски. Квадрат исчез и на белом экране внизу появилось:
"1982 @ Sinclair Research LTD"
— Что это?
— Стартовый тест, подтверждающий исправность машины. Замонтирован во внутреннее ПЗУ. А еще внутри свой язык — Бейсик.
— Ох, как интересно. А компьютер-то сам как выглядит?
Димка попытался заглянуть под стол, видимо выискивая спрятанный там большой ящик. Но от клавиатуры шнуры были подключены лишь к телевизору и магнитофону.
— Чего там потерял? — воскликнул Сашка, — он вот весь перед тобой. Оперативная память — 48 килобайт, это больше, чем в М — 222.
— Не может быть. — прошептал пораженный Димка, представляя железные шкафы выше его роста. — Чтобы столько в такой маленьком футлярчике?!
— Я до сих пор не могу поверить, но так оно и есть, — поддержал речь начальник, — понял, насколько мы отстали в технике? А это ведь самыи простой и дешевый компьютер; по сведениям у них применяется для обучения программированию в школах и даже для использования в домашних условиях.
— Ну, и ты уже научился его программировать?
— Пока только учусь. Документацию на него наши отдали на перевод в институт иностраных языков. А мне поручено изучить его возможности. Вот, смотри:
Он взял магнитофонную кассету, на которой пестрели надписи на английском и вставил ее в кассетник. Набрал на клавиатуре
LOAD"" и запустил магнитофон. Рамка на экране замигала темными и светлыми оттенками, а когда магнитофон запищал, по бокам побежали полоски. Затем писк сменился жужжащим шипением и в середине экрана стали появляться строчки, постепенно сливающиеся в рисунок с названием "АRT STUDIO".
— Что это? — с любопытством и немалым удивлением воскликнул