— А я должен это требование безотлагательно исполнить… Так?
— Так.
— А с чего бы это?
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Ты, похоже, забываешь, гвардеец, — презрительно сказала она, — почему я здесь, с тобой. Так что напомню: ты везешь меня в Дурной Край, чтобы я спасла Байлея. По крайней мере, так ты утверждал до сих пор. Я должна отговорить его от его затеи, или помочь… сама не знаю как.
Он прошелся по комнате.
— Совершенно верно.
— Так вот, я тебе заявляю, мой господин, что его судьба меня не волнует. Я не хочу ни спасать его, ни помогать ему. Никаких уговоров. Даже пальцем не пошевелю. Делай все сам, если тебе так хочется. Думаешь меня заставить полюбить его? Большой сестринской любовью? — насмешливо спросила она.
Он молчал.
— Я хочу вернуться, — настаивала она. — Я требую.
Она приперла его к стене, и Гольд хорошо это понимал. Он сглотнул, подбирая слова. Она ему необходима, о возврате и речи не могло быть.
— Ты его сестра…
— И что с того? Я уже сказала: его судьба меня не заботит. Я хочу вернуться в Роллайну. Я верю, что Байлей жив, верю всему, что ты рассказал, и теперь хочу вернуться.
Он молча расхаживал от стены к стене.
— Жду ответа, господин.
От сознания собственной беспомощности отчаянная злость ударила в голову. Он почувствовал иронию в ее голосе и повернулся к ней спиной.
— Ты никуда не поедешь.
— Но почему, господин?
В горле будто комок застрял от невозможности дать ответ на прямо поставленный вопрос.
Он направился к двери. Она быстро встала, сбросила одеяло и преградила ему путь. Гольд изо всех сил толкнул ее, прежде чем сообразил, что делает. Она ударилась спиной о дверь, убогая щеколда не оказала никакого сопротивления. Лейна вывалилась наружу и прижалась к стене, ощерившись, как дикий зверь. Гольд отступил назад, в глубь комнаты, словно пытаясь укрыться от ненависти. Встал лицом к окну, глядя перед собой. Потом, вздрогнув, оглянулся и выскочил из комнаты.
Он бросился вниз по лестнице, столкнув по дороге какого-то торговца, опрокинув стол в обеденном зале, где сидели его солдаты. Выскочив на двор, он ворвался в конюшню и увидел дартанку, тащившую тяжелое седло.
— Лейна!
От испуга вскрикнув, она Дернулась и медленно обернулась. Он приближался, преодолевая бешенство. Она отступала назад, пока не ощутила за спиной стену. Ее испуганный вид помог превозмочь злобу, в груди остались лишь жалость, горечь и чувство вины. Он протянул руку и открыл рот…
С отчаянием и яростью она плюнула ему в лицо.
Будто кулаком ударили, он выхватил меч и занес руку. Нет, не убить, а оглушить, так, чтобы она поняла.
Лейна закрыла голову руками.
— Не делай этого, господин! — крикнул кто-то сзади.
Гольд обернулся. В дверях конюшни стоял Рбаль.
— Иди отсюда, сынок.
— Нет, господин.
Он подошел ближе. Гольд повернулся к нему.
— Ты лезешь не в свое дело, Рбаль, — медленно проговорил он.
— Может быть. Но я вижу, господин, что ты поднял меч на безоружную женщину.
Гольд убрал оружие.
— Может случиться так, что скоро я подниму его на тебя, — сухо сообщил он, уже успокоившись.
В глазах солдата неожиданно появился какой-то блеск. Он опустил руку на бедро, касаясь рукояти своего оружия.
— В любое время, господин, — ответил он презрительно и смело.
Два клинка обнажились одновременно.
Лейна с удивлением наблюдала за ссорой грозного, угрюмого гвардейца с парнишкой, почти мальчиком… Ошеломленная, Лейна понимала лишь, что не успела она найти союзника в борьбе с Гольдом, как этот союзник вот-вот падет, пронзенный мечом.
— Нет… — произнесла она дрожащим, сдавленным голосом.
Мужчины посмотрели в ее сторону.
— Не убивай его, господин, — жалобно сказала она, обращаясь к Рбалю. Это я виновата… Ты должен знать, что он до меня даже не успел дотронуться, он только пытался… Не надо, господин! — зарыдала она.
Гольд остолбенел. Парнишка взъерепенился.
— Так вот в чем дело… — проговорил он тонким, срывающимся голосом. Девушка плакала все отчаяннее, по-детски беспомощно. Сотник недооценил подвох, хотя и ощущал всю нелепость происходящего. Ему казалось невозможным, чтобы кто-то мог поверить в правдивость ее чувств.