— Тогда что?
— Звание подсотника легиона. Мое жалованье…
— Хватит. Я понял, чего ты хочешь, и меня совершенно не волнует почему.
Гольд молчал, принимая решение. Он никогда не бросал слов на ветер.
— Такие звания присваиваю не я, а комендант гарнизона, — наконец сказал он. — Самое большее, что могу тебе обещать, выдвину тебя, как только освободится место.
— Этого достаточно, господин.
— Итак?
— Завтра ночью на вас и людей из тройки Лордоса будет нападение. Это Рбаль и его люди. Затем он намерен погнаться за Эгдехом.
— Ты уверен? Откуда сведения?
— Мы вместе составили план… Я и Рбаль.
— Кажется, вы с Рбалем друзья? — задумчиво спросил Гольд.
— Верно. Поэтому и прошу тебя, господин, сохранить ему жизнь.
— Не боишься мести?
— Надеюсь… что ты не расскажешь ему, господин…
Тишина. В темноте чувствовалось, как колеблется сотник.
— Я должен оставить его в живых? Чего ради?
— Прошу тебя, господин.
— И ты готов взамен отказаться от звания подсотника?
Тишина.
— Понятно. Значит, нет?
Тишина.
— Понятно. Если бы ты сказал "да", то получил бы и то и другое. Убирайся!
Солдат сидел неподвижно. Наконец, та же самая рука, что чуть раньше усадила его на землю, дала ему крепкого подзатыльника. Бельгон вскочил и исчез настолько быстро, насколько это было возможно. Словно растаял во тьме.
— Идем, Даг, — позвал Гольд.
На ощупь вышли из пещеры. Дождя снаружи не было, видимо, небо во время вечернего ливня исчерпало весь запас воды. Часовой дремал, притулившись к мокрой скале. Заслышав шаги, он вздрогнул, а разглядев, кто идет, резко выпрямился.
— Не докладывай, — походя бросил командир солдату и, обернувшись к Дагу, спросил: — Что скажешь?
— Ничего.
— Вообще ничего?
— Ничего, — повторил подсотник. — Помнишь? Я ведь предупреждал.
— Что предлагаешь?
— Без людей Эгдеха ждать рискованно. Нужно опередить нападение.
Гольд задумался.
— У нас никаких доказательств вины Рбаля, — наконец сказал он. — А он их наверняка потребует.
— Кого волнуют претензии покойника?
— Возможно, и никого, только вот я не хочу убить его просто так, за здорово живешь. Да и при чем здесь солдаты? Они могут принять его сторону, не разобравшись. Да и не дело для воина копаться в интригах. А если доносчик попросту врал? Мразь! Я самого себя презираю, что вообще стал его слушать.
— Да, но все-таки выслушал. К чему теперь огород городить? Выбора все равно нет. Пока будешь выжидать, Рбаль обязательно что-нибудь пронюхает. И тогда ударит первым. А утром уходит Эгдех.
— Я понимаю, что ты прав, Даг, хотя мне это не нравится. Как я могу убить своего же солдата? Рбаля надо взять под арест.
— Зачем тебе такая морока? Ему ничего не докажешь, придется потом освободить. Тогда-то он прирежет тебя без раздумий, тут же, на месте. Он сейчас готов на все.
— Может, и так.
— Ты слишком мягок, Гольд. Странно! Не могу к этому привыкнуть. Когда-то…
— Когда-то, — оборвал его воспоминания о былом сотник, покачал головой и добавил: — А что… что с ней? Как думаешь, она в этом замешана?
Иронической улыбки Даганадана он не заметил.
— Сомневаешься? Она — это сердце, душа всей игры.
— Нет, Даг, не может быть. Я знаю, что меня она ненавидит, но тебя-то за что? А солдат? Десять солдат, Даг, десять жизней.