Я прервал ее.
— Слушай, Глэдис. Объясняю в первый и последний раз и на этом все. Я знаю твое имя и я знаю твоего мужа. Он мне нравится. Как раньше, уже больше не будет. Мне действительно очень жаль, но вот так.
Ее голос зазвучал громче, резче.
— Ах ты шныряющий подонок. Добродетельный, викторианский, глупый!..
Еще в том же роде и довольно много. В конце концов я повесил трубку. Я посидел, покурил, думая о Глэдис, о нашей дружбе с Джеем, о доверии, потом заставил себя выбросить все это из головы и сосредоточился на предстоящем деле. Я старался вести себя так, как будто с Джеем ничего особенного не произошло, однако сейчас я пытался разобраться, не свихнулся ли малый на самом деле. Люди в здравом уме не слоняются, разглядывая несуществующих попугаев и не продают запросто свое дело. Или все же?..
Я подошел к окну и посмотрел вниз на Спринг стрит. Справа на выступе здания шелудивый голубь вытаращил на меня свои глаза-бусинки и моргнул. Он производил мерзкое впечатление. Интересно, подумал я, а каким я кажусь голубю? А каким виделся Джей попугаю?
Когда до меня дошло, что я размышляю над тем, какое впечатление произвел Джей на попугая, я вернулся к столу и быстро позвонил в муниципалитет Брюсу Уилсону, психиатру из полиции.
В трубке раздался голос Брюса, спокойный и неторопливый, так соответствовавший всей его личности.
— Это Марк, — сказал я.
— Хелло, Марк. Как подсознание?
— Откуда я, черт побери, знаю.
— Вот это правильный ответ, приятель. Что хочешь?
— Мне нужна помощь. Ответь-ка мне, отчего вдруг парень начинает видеть вещи, которых на самом деле нет?
— Какого рода вещи?
— Ну, попугай. Почему вдруг парень начинает видеть попугая у себя на плече?
— Не знаю.
— Напрягись, Брюс. Из-за чего что-то подобное могло случиться?
Я прямо-таки видел, как он обхватил подбородок рукой.
— Трудно сказать, Марк. Ты это серьезно? Или это гипотетический случай?
— Серьезно. Парня знаю. Мой приятель.
— Не алкаш, а?
— Нет. Пьет, но не больше меня, насколько я знаю.
— Трудно сказать, не видя человека. Расскажи поподробнее.
— Началось в понедельник днем. С тех пор появляется каждый день в полдень. Исчезает в час. Сегодня четвертый день и, когда это случилось, он был у меня в конторе. Сказал, что птица сидит у него на плече, что он видит и чувствует ее. А там ничего. Он чокнулся?
В течение минуты он ничего не отвечал, а потом сказал:
— Судя по твоему описанию, похоже на постгипнотическую суггестию.
— На что?
— Постгипнотическое внушение. Гипноз, понял?
Я застонал. То немногое, что я знал о гипнозе, говорило в пользу этого объяснения. Я спросил:
— Это может получиться, Брюс? Я хочу сказать, для него все будет так реально?
— При определенных условиях. С каждым не получится, но у очень многих в результате гипноза возникают ярко выраженные галлюцинации.
— Не уходи, — сказал я. — Я сейчас приеду.
Я повесил трубку, положил купчую, которая делала меня «владельцем» магазина Уэвера в конверт и запер ее в среднем ящике стола. После чего смылся.
Брюс Уилсон был высоким, худощавым человеком с копной густых каштановых волос и бдительными карими глазами, поблескивавшими над острыми скулами. Он откинулся на спинку кресла, стоявшего у заваленного бумагами стола, перебросил левую ногу через подлокотник и спросил, как всегда не спеша:
— Что там у частного сыщика с исчезающим попугаем?
— Просто свалился на меня, Брюс. Все это более, чем смешно, но эта штука с попугаем на самом деле ставит меня в тупик. Никогда ничего подобного не встречал. Объясни поточнее про этот гипноз, ладно?
Он выпрямился и обхватил подбородок рукой.
— Довольно просто. Если легко поддающемуся гипнозу субъекту, который подвержен галлюцинациям, внушить под гипнозом, что он увидит попугая, когда проснется или в определенное время, то он его увидит. Конечно, это необязательно должен быть попугай; может быть обезьяна, собака, женщина, утконос — все, что угодно, что субъект видел раньше. — Он сделал паузу. — Ты когда-нибудь видел парня в белой горячке?
— Да. Алкаша в Педро.
— Что с ним было?
— Я разбудил его в середине ночи и малый начал бушевать. Он когда-то учился летать и вообразил, что он заходит на посадку. Потом ему стали мерещиться пауки на руках. Стал их лупить. — Я наконец начал понимать, к чему клонит Брюс.
— Ага, — сказал Брюс. — Но, естественно, никаких пауков не было. Хотя он видел их, так же, как твой приятель видит попугая.
— Да, но…
Брюс поднял желтый карандаш в правой руке.