— Асурмар! — услыхал я резкий, переполненный давно копившимся упреком голос. А потом вошедший человек медленно приблизился ко мне. — Уже пора, на сей раз мягко произнес он. — То был только сон, мираж во мраке. Одна из тех иллюзий, которые позволяют нам здесь жить.
Тут вошел другой мужчина и сунул мне в руки скафандр.
Я надел тяжелые доспехи и без слова отправился за людьми, опережавшими меня в темноте. С ними я добрался до открытой крышки, а потом — уже сам протиснулся в узкий лаз. Вел я себя, по-видимому, достаточно искусно и соответственно программы подготовки, потому что мужчины никак не проявляли своего нетерпения.
В кабине тоже царил совершенный мрак. Я повернул найденный на стенке выключатель, только без какого-либо результата. Не спрашивая о причине отсутствия света, чтобы не впутаться в рискованный разговор, из которого тут же — и это в самом лучшем случае — могло бы стать ясным, что я не могу справиться с мелочами, я руками исследовал внутренности маленького тетраэдра, после чего занял предназначенное для пилота место в глубоком сидении, втиснутом между двумя рядами рычагов. Теперь-то у меня не было ни малейших сомнений: меня окружали точно такие же устройства, с которыми я многократно имел дело во время статического тренинга, проведенного не так давно в глубинах Механизма. Я тут же вспомнил и то, что подобные хлопоты с отсутствием света у меня были и в макете механизма (предназначенного для бурения каналов в земле), и подумал, что, возможно, та (запрограммированная Механизмом) неисправность могла быть указанием, где следует искать причину аварии.
Я поднял крышку в полу за сидением. С пульта управления, среди писков и тресков, отозвался скрежещущий голос техника:
— Соединяю вас с полковником Гонедом... — шум заглушил последующие слова. — Как я и обещал, — прибавил он.
Через мгновение я услыхал предсказанного полковника:
— Рез, старт через десять минут.
Этого человека я боялся. Он должен был знать Асурмара, раз инструктировал его перед стартом, что вытекало из предыдущего разговора, к тому же он обращался к нему по имени. Вполне возможно, что он даже был для него кем-то близким. Я опасался, что меня выдаст звучание моего голоса.
— Я готов, — кратко отозвался я.
— Ты найдешь дорогу, Рез. Найдешь ее! Я верю, что выход из этой преисподней существует.
Опираясь о край прямоугольного люка, я погрузился в нем до пояса и сунул руку с отверткой в тесную щель, образовавшуюся между нижней частью пола и выгнутым жестяным кожухом. Как я и ожидал, винт был не затянут. После этого я снова услыхал Гонеда:
— Может я немного и волнуюсь, придираюсь и действую на нервы, но пойми: это наш последний "крот". Тут дело идет не только о твоей собственной жизни. Будь осторожен. Внимательно исследуй южное направление, и если безопасного прохода не найдется — возвращайся. Лучше повторить попытку через несколько дней, чем сразу же влипнуть в безвыходную ситуацию. Мне кажется... — он замолчал и довольно долгое время размышлял. — По-моему, Раниэль с Вайсом пересолили с температурой. Ничего другого с ними случиться не могло. Они просто рискнули, надеясь, что успеют протиснуться в более прохладную зону, и слишком далеко направились по фальшивому пути. Прежде всего, помни о том, что при двух сотнях градусов в кабине ты сможешь выдержать только три часа. Скафандр рассчитан приблизительно на такое время.
Я внимательно слушал, не прерывая манипуляций с винтом. Опуская крышку, мне пришло в голову, что отсутствие света в соседних помещениях, возможно вызвано точно такими же неисправностями, которые можно было бы легко исправить. При этом я никак не мог понять людей, которые предпочитали вслепую толочься о стенки, вместо того, чтобы немного поискать. Я влез на сидение, так как помнил, что в верной копии "крота" распределительная коробка находилась под самым потолком кабины. Уже поддернул захлопнутую крышку...
— Рез!
— Слушаю.
— Молчишь. В чем-то сомневаешься?
— Нет.
— И все же, нес технику какую-то чушь. Он рассказывал, будто ты приглашал их в парк.
— Это я кричал во сне.
Тишина. Потом я услыхал какое-то откашливание. Если микрофон не искажает мой голос... — подумал я.
— А ты не считаешь, что это странно? — спросил он после долгого молчания, когда ко мне уже пришел страх.
— Что?
— Ну, эта серия галлюцинаций, или как ее назвать.
— Как раз об этом и я задумался.
— У Раниэля они тоже были, хотя с ним было чуть по-другому. Потом Вайс. Когда перед стартом его на несколько минут оставили одного, он заорал, что видит оазис и многоэтажный дом.
— Сонные видения.
— Это так, все перед стартом ложились, вот только как можно объяснить сон, который в абсолютно идентичных обстоятельствах повторяется у различных людей, а именно — у пилотов во время подготовки к бурению шахты, которая бы вела на поверхность? В этом имеется еще одна загадка. Только... тебе уже пора. Камера свободна. Отправляйся и... возвращайся!
Странное дело: я совершенно не думал о неизвестной дороге. Меня поглотило нечто совершенно иное. Вначале я нажал на кнопку предохранителя. Кабину залил яркий сноп света. В голове у меня была чудовищная каша. Значит я не ошибся! Здесь не было никакой серьезной аварии. Так почему же...? В первый момент, еще немного, и я повел бы себя как последний сопляк, который, обнаружив ошибку в примере товарища, бежит с румянцем гордости на щеках к учителю, чтобы похвалиться собственной исключительной наблюдательностью. Я даже выскочил уже через лаз и захлопнул за собой крышку. И только лишь на рампе пришел в себя: да какое мне дело до хлопот этих людей, их чудачеств или же обычнейшей тупости. У меня было свое задание, к выполнению которого меня призывал Механизм. Призывал? Я положил руку на ручке наполовину прикрытых дверей. Решение никак не приходило.
И тут я услыхал шорох. Он исходил из закрытой кабины "крота". Одновременно, с противоположной стороны — из-за открытых дверей ремонтного шлюза — я услыхал сильный шум: отзвук резкий метаний, сопровождавшийся женскими всхлипами. Я вздрогнул. Что-то заставляло меня немедленно вернуться. Но я все ждал. Все вокруг: глубокая ночь, затаившаяся в ней угроза, вызванное непонятной ситуацией напряжение и эти люди, которых я не мог понять — все это был какой-то неприятный сон. У меня больше не было необходимости смотреть его — можно было вырваться из него одним движением акселератора. Тем временем изнутри шлюза вновь послышались глухие удары о пол, затем короткий, как бы заглушенный рукой стон. Теперь я, не теряя ни мгновения, вошел туда и сразу же споткнулся о лежащее на полу тело обнаженной женщины.
Обнаружил я ее точно в том самом месте, куда час назад меня выпихнул поршень моего цилиндра. Она была еще одним плодом Механизма. Мысль о столь близком родстве между нами поразила меня в тот самый момент, когда, передвигая свои пальцы по ее лицу, а потом по натянувшимся и зацепившимся за пол длинным волосам, я открыл, что их зажало щелью между дном транспортера и полом шлюза.
— Называй меня Резом, если мы еще когда-нибудь встретимся, бесцеремонно заговорил я с женщиной и присел рядом.
Я поднял с пола кусок заостренной железки, до которого она не доставала рукой — и теперь легко мог вернуть ей свободу. Я резал волосы, прядь за прядью, у самого пола, размышляя при этом о людях, поддерживаемых на духу фактом, что вместо числовых номеров они носят в своих именах те же самые номера, образованные из буквенных комбинаций, и о том, что вот и эта женщина тоже могла бы называться как-нибудь по-простому.
— Ина, — еще раз обратился я к ней. — Я крещу тебя. Это первое имя, пришедшее мне в голову. Оно тебе подходит?
Не говоря ни слова, женщина переползла н новое место, отодвигаясь на длину последних еще плененных волос.
— Хочешь ехать со мной? — спросил я у нее в последний раз.
Тишина. Когда острие железки отделяло от пола последнюю прядку ее волос, я внезапно вздрогнул от пронзительной боли. На тыльной стороне ладони, которой опирался возле самого ее лица, я вдруг почувствовал острые и крепкие зубы. Она вонзила их мне в руку и сразу же скрылась в темноте. С ее стороны это был столь идиотский поступок, что, по-видимому, она и сама должна была и удивиться, и перепугаться, заметив, что обрела свободу. Какое-то время во мне вскипал гнев и желание укротить этого неблагодарного звереныша, каким девушка неожиданно оказалась, но, не успел я вскочить с места, как соседние стенки задрожали от рева сирены.
Какофония длилась несколько секунд. В неожиданной тишине, наступившей сразу же после нее, я услыхал скрежет отодвигаемых запоров. В стартовую камеру возвращаться было уже поздно. Проклиная себя за то, что столь рискованно оставил "крот", я припал к стене, чтобы убраться с дороги приближающихся людей. Казалось, что темнота вовсе не мешает им двигаться: они перемещались с абсолютной уверенностью, так быстро, что только лишь прекрасное знакомство в расположении всех переходов и оборудования могло объяснить их отсутствие опасения врезаться в невидимую преграду. Прижав ухо к стене, я вслушивался в бухающие по рампе шаги. Еще мгновение — понял я — и они доберутся до лаза.
Они добрались. Поначалу до меня оттуда дошел краткий возглас изумления. Во втором голосе я ухватил только лишь тон: в нем присутствовал неописуемый гнев. И наконец прозвучал явный, наполненный укором вопрос:
— У него что, крыша поехала?
На первые голоса наложился площадными ругательствами еще один. Все сразу же успокоились.
Истекла долгая минута молчания. Со стороны рампы приближался кто-то новый.
— Что там?
— Доложи Лендону, что Асурмар зажег свет в кабине и сбежал. Минут пять назад, понял? Этого хватило. И за это время... магма вылезла из всех щелей и вгрызлась во все передачи. Она заблокировала приводной вал, рули и буры. Не исключено, что она пробралась и в резервуары, тем самым разорвав их. Сейчас она уже полностью застыла. У меня прямо руки опадают, когда подумаю, кто и чем станет собирать эту дрянь.