— Что, где? — поднял тот брови.
— Где мне найти врача? — повторил я. — Ведь, скорее всего, место его пребывания не является военной тайной.
Полковник переложил несколько бумаг на столе, глядя по сторонам сонным, усталым взглядом.
— Так вы говорите, несчастный случай?
— Она была облучена.
— Так что в этом странного? — повернулся он ко мне. — Оружием необходимо пользоваться умело. Для этого имеются курсы. Женщина или мужчина — все умелые, сплоченные в наивысшей готовности. Враг...
— Но здесь дело не в том, — поднял я голос. — Она была облучена бандитом.
— Ага! Вот оно как... — свистнул тот. — Теперь я понимаю ваш гнев. Бандит — это просто отвратительный тип. Это гадкий прыщ на здоровом теле... моральная падаль и тому подобное. Потому что целиться следует в указанном направлении, а не так себе, хочу туда, хочу сюда. Программа, похоже, была определена однозначно. Ну вот сам скажите: Что бы случилось, если бы всякий стрелял в другую сторону? — Он рассмеялся и развел руками: — Бар-дак!
Меня словно по голове стукнули. Я поднялся со стула.
— О чем вы говорите. Я ведь спрашиваю, где найти амбулаторию. Мне нужен специалист по радиологии, или кто-нибудь другой, кто в этом разбирается. Неужели я выразился недостаточно ясно?
— Можете быть абсолютно спокойны. Все устроено!
— Что?
— Мы этим займемся. Медики предоставят ей необходимую помощь.
— Когда?
— Незамедлительно.
Он подал мне руку.
— До свидания. И хочу поблагодарить вас от имени наивысшего дела. Сообщив об этом несчастном случае, вы исполнили свою обязанность. А теперь прошу вернуться на свой пост. Все уже устроено! Обещаю. Я обещаю! подчеркнул он и легонько подтолкнул меня в сторону двери.
Я не устоял, сделал несколько шагов назад и только потом повернулся.
— Погодите... Ведь вы даже не спросили, где она находится.
— Не спросил?
— Она лежит в комнате теней. То есть, под номером...
— Ну а вы, — вмешался Гонед еще перед тем, как я закончил, — в какую оперативную группу вас назначили? Тоже к излучателям?
— Я уже один раз говорил...
— Минуточку! Погодите, сейчас вспомню. — Он измерил меня взглядом с головы до пят. — Легкое конвенциальное?
— Хватит уже! Мне ничего не известно ни про какие назначения или группы. Я по уши занят работой по решению тайны статуй, поскольку именно поэтому меня и перевели в ваш сегмент.
Полковник положил мне руки на плечи.
— Статуи... — шепнул он. — Так! Теперь я уже все понял. — Он закрыл глаза и поднял голову к потолку. — Ох и ах! — буркнул он. — Как это возвышенно! — Тут же он глянул на меня и подмигнул. — Галактика... не так ли? Безграничность пустоты, и в ней пылинки... Вот такие, — указал он на кончик ногтя. — И мы летим... летим... Увлекательно! Чистая поэзия. Совершенно неожиданно он перешел на серьезный тон, энергичным шагом промаршировал в другой конец комнаты и вернулся обратно. — И что? — резко выпалил он.
Я стоял перед ним словно теленок с выпученными глазами. В руке у меня был рапорт генералу Лендону, который я вынул из кармана, когда Гонед спрашивал меня про группу. Не говоря ни слова, полковник забрал у меня все бумаги и какое-то время всматривался в них.
— Кому?! — взвизгнул он.
Еще раз он пробежал глазами несколько строчек текста, вернулся к заголовку и подчеркнул его толстым ногтем. Лицо налилось кровью. После этого он отошел в другой конец комнаты.
— Так вы считаете... — снизил он голос, порвал рапорт и швырнул его остатки мне прямо в лицо. — ...упрямо и провокационно вы настаиваете, что это генерал Лендон является комендантом убежища?
Я не верил своим глазам. Вопрос, кто в настоящее время является комендантом убежища, было последним, который пришел бы мне в голову.
— Вы уж простите, но до сих пор я не занимался административными вопросами, — попытался выпутаться я. — Но если для вас это представляет какую-то разницу...
— Разницу...?
Гонед топнул ногой и схватил телефонную трубку. С пальцем, застывшим на номеронабирателе, он довольно долго стоял совершенно неподвижно. В конце концов раздумал. Трубка вернулась на рычаг. И вновь взгляд полковника сделался сонным.
— Прощайте, — произнес он, как будто ничего и не случилось. — Мне это нравится. И никому не скажу ни слова. Ха! И что тут поделать, если подобного рода наглость меня просто разоружает?
Я не сдвинулся с места. Зазвонил телефон. Моя крыша была близка к тому, чтобы окончательно поехать. До меня дошел спокойный, нереальный голос Гонеда, который деловым тоном принимал доклад: "Так, понял: восемь убитых, тринадцать раненных".
— Восемь убитых, — повторил я за ним, когда полковник уже ложил трубку. — И чьи же это потери?
Тот ковырялся спичкой в зубах.
— Наши. Со стороны Бакли погибло тридцать семь человек. Их необходимо держать в ежовых рукавицах. Если бы не наш стальной намордник, раньше или позднее, навязывая свои понятия про порядок сначала в нашем сегменте, в конце концов они захотели бы захватить власть над всем убежищем. Ручаюсь вам, что генерал Ротардьер придушит их в течение суток.
— Их — это означает кого?
— Вы и так слишком испытываете мое терпение. Ясное дело, приспешников Бакли. Считаются одни они. Ведь разве эти ваши дегенераты, ваши лендоновцы уже не дергаются в последних конвульсиях?
— Давайте, наконец, оставим в покое имена. Неужто количество запрограммированных автоматов, человекообразных роботов, которыми здесь среди нас — оперирует Механизм, возросло столь значительно, что они угрожают нашему существованию?
Гонед копался в шкафе с бумагами. Он глянул на меня из-за толстенного скоросшивателя.