— Неплохой, — чмокнул он губами и отер их тыльной стороной ладони. Глотни-ка еще разок. Это тебя быстро поставит на ноги.
Вот это уже добило меня окончательно.
— Ты что, придурок, не видишь, что бутылка уже пустая?
Он направил стеклянные глаза на бетонный столбик — его роль исполнял картонный ящичек, на котором стоял предмет нашего спора. Если бы у него не было его неподвижной маски, можно было бы сказать, что Райян недоверчиво улыбнулся.
— Мы же только-только ее пригубили.
— Она была и остается пустой, — заявил я, повысив голос.
— Да ты что, такую бутыль в два глотка не опорожнишь. Карлос ты Карлос, баран ты, с утра уже и ужрался.
— Тогда я расскажу тебе все. Другого выхода нет.
— Интересненько, чего это ты еще насочиняешь...
— Ты и вправду не мог увидеть своей пластмассовой морды в листке бумажки, который принял за зеркальце, только вот я прекрасно ее вижу. Ты весь искусственный!
— Хочешь сказать, что я веду себя неестественно?
— Хуже!
— Или я неправильно понял твой туманный намек насчет коньяка?
— Да это же мелочь на фоне ужасающей истины. Ты что, сам не видишь и не чувствуешь, что все твое тело сделано из паршивой пластмассы?
— Так я клоун? Ты это хотел сказать?!
— У меня вовсе не было желания тебя оскорблять.
— Ясненько. Ты только назвал меня куклой!
— Другие люди, которых я встретил сегодня по дороге на работу, тоже были манекенами.
— Я уже догадываюсь, что ты сам в собственном видении единственный остался живым и настоящим. Когда ты буровил мне про декорации, это еще имело признаки какого-то небанального наваждения. Но теперь, когда выявилось, к чему ведут твои глюки, я совершенно не намерен эту бредятину выслушивать. Поищи для себя другого слушателя. А если будешь продолжать, так и знай, что я заеду тебе прямо в твою нахальную рожу.
Он поднялся, высосал глоток воздуха из бутылки, старательно заткнул ее и сунул обратно в портфель. Уходя, он бросил на меня долгий, ничего не выражающий взгляд. Что бы там ни было, в нем все же было нечто естественное, заставляющее меня думать, что под толстой искусственной оболочкой он продолжает нормально чувствовать и мыслить.
Он дошел до перекрестка улиц, но на углу не свернул налево, где находилась наша фабрика, а двинулся прямо — по направлению к озеру. Повидимому, под влиянием прекрасной погоды или же под воздействием воображаемого спиртного он решил сегодня полентяйничать. Меня тоже не прельщала перспектива познакомиться с новым внешним видом рабочего места, окруженного декорациями. И я медленно двинулся за Райяном.
От линии метро до озера было километра два. Пройдя узкую полоску рощи из ненастоящих пальм, я добрался до песчаного пляжа. Райян сидел под пальмой, держа перед губами пустую бутылку. Воду озера имитировала огромная, небесного цвета стеклянная плита. Я поставил на нее ногу. Поверхность стекла была твердой и слегка поморщенной. Я направился по ней в сторону противоположного берега.
В этом месте ширина озера составляла километров шесть. Далеко слева, на большом острове, расположенном между Таведой и Лесайолой, зеленела густая пальмовая роща. Солнце на безоблачном небе поднималось все выше. До края стекла я добрался, когда отошел от берега в Пиал Эдин где-то на километр. Начиная от этого места, и уже до самого берега Лесайолы вода была настоящей.
Я возвратился к Райяну.
— Эй ты, баран, угости-ка лучше меня своим коньяком, если сам еще не высосал до конца, — миролюбиво попросил я.
Он лежал на спине, затем вдруг подхватился на ноги и замахал руками. Равновесие удержал, лишь ухватившись своими пластиковыми пальцами за мой воротник.
— Знаешь, что я только что видел!? — запищал он.
— Наверняка что-то очень интересное, иначе от волнения не пытался бы меня сразу же придушить.
— Ты ходил по воде!
— Заливаешь.
— Честное слово, ты ходил по самой середке озера!
— Я что, плавал там одетый?
— Нет. Ты шел по самой поверхности.
— Нечего мне всякие дурацкие шуточки рассказывать.
— Клянусь!
— Что ты из меня придурка делаешь?
— Я видел это собственными глазами.
Тут я коснулся ногой бутылки и головой указал на нее.
— Все сходится, — резюмировал я тоном превосходства. — Сначала я после вчерашней пьянки выпендривался перед тобой, а теперь...
— Ну конечно, я нализался будто последняя свинья! — радостно воскликнул он. — Вот это номер, — добавил он потише и облегченно вздохнул.
Только у меня вовсе не было охоты смеяться. Но, чтобы сделать ему приятное, я поднес бутылку к губам и высосал из нее пару глотков воздуха.
В этот миг я понял, по крайней мере, одно: если мне хочется остаться в согласии с изменившимся миром, придется оставить при себе все, что я о нем до сих пор узнал.
II
Линда работала в бюро торговой фирмы, называвшейся "Темаль". Офис фирмы находился на Двадцать Девятой Улице. После утренних переживаний, и так уже натянувших мои нервы, мне даже не хотелось гадать о том, как она сейчас выглядит. По мере того, как я продолжал знакомиться с изменениями во внешнем виде городских предместий и внешности их обитателей, во мне нарастал страх, что эти пугающие перемены могут касаться и моих ближайших знакомых.