Ленин проявлял настолько большую заинтересованность в успехе экспедиции, что решил делегировать на Волгу самое дорогое - собственную супругу, которая стала представителем Наркомата просвещения на пароходе. Правда, есть мнение, что на самом деле Крупская решила на время сбежать от мужа256. Остальной агитсостав Молотов формировал сам с помощью других наркоматов, каждый из которых делегировал своих представителей. При подготовке и проведении экспедиции Вячеслав Михайлович проявил фантастический педантизм. Он лично написал детальнейшие инструкции (сохранились в архиве) всем участникам процесса: самому себе, коменданту, помощнику коменданта, заведующим пароходно-технической частью, книжным складом, хозяйством, информационно-справочным столом. Кроме того, были подготовлены специальные инструкции по внутреннему распорядку и по счетоводству. С каждым из будущих коллег, включая краснофлотцев и охрану, Молотов проводил собеседования и инструктаж.
Отъезжали из Москвы вечером 27 июня. Батрак оставил зарисовку: «На Курском вокзале, обычная в годы Гражданской войны, происходила суматоха. Шумели и толкались с винтовками за плечами красноармейцы, лезли напролом мешочники, носильщиков почти не было. Поэтому отъезжавшие на пароходе во главе с тов. Молотовым сами таскали и грузили свои вещи. За суматохой даже не заметили, как на перроне появился Владимир Ильич. Его первая заметила Надежда Константиновна. Подошла к нему и стали разговаривать. Ильич с улыбкой поглядывал на хлопотню у вагона отъезжавших москвичей. Вскоре и посторонняя публика заметила Владимира Ильича. Среди нее начался шепот, потом вполголоса, наконец, вокруг Владимира Ильича образовался полукруг из посторонней публики. В это время к Владимиру Ильичу и Надежде Константиновне подошел тов. Молотов, поздоровался с Ильичом и вступил с ним в беседу. Публика с жадным любопытством всматривалась в трех необычных на вокзале собеседников.
Наконец, колокол ударил к отходу поезда. Стали подходить прощаться с Владимиром Ильичом. Ильич не говорил: “Будьте счастливы” или “Счастливого пути”. Нет, он пожимал довольно крепко руку и бросал, улыбаясь: “Работайте лучше. Помните: хлеб - Москве”»257.
Без всякой просьбы со стороны Молотова Ленин достал блокнот с бланками председателя Совнаркома и от руки выписал ему удостоверение. «Податель сего - лично мне известный старый партийный работник тов. Молотов, уполномоченный ВЦИК на литературно-инструкторском пароходе “Красная Звезда”. Прошу все власти и учреждения оказывать ему всяческое содействие и по возможности не передавать военные сообщения, давать ему прямой провод. Пр. СНКУльянов (Ленин)»258.
К вечеру следующего дня добрались до Нижнего. Крупская пишет в дневнике: «Водворились, наконец, на “Красной Звезде” (бывший “Антон Чехов”). Рядом стоит баржа, окрашенная в ярко-красный цвет и украшенная рисунками. Эта баржа пойдет с нами: на ней будет кинематограф, книжный склад и магазин, электрическая выставка. На “Красной Звезде” - радио и типография, в пути будет выходить газета. В Доскинском затоне, где стоит наш пароход, тучи комаров, но местность прекрасная. Ока, гористый, покрытый лесом берег»259. Политком Молотов обосновался в двухместной каюте № 1, полагаю - царской. Инструктор наркомпроса Крупская - в одноместной № 7.
Естественно, на месте выяснилось, что к отплытию готово далеко не все и несколько дней придется еще пробыть в городе. Гостеприимным хозяином выступал председатель Нижегородского губкома и губисполкома Лазарь Каганович, с которым Молотов тогда впервые познакомился. Молодому 26-летнему сыну прасола (поставщика скота на бойню) из еврейского местечка под Киевом не довелось поучиться в школе, с юных лет он сменил множество рабочих профессий - от обувщика до мельника и кондитера. После Февральской революции Каганович был председателем Союза кожевников и зампредом Совета в Юзовке, в октябре 1917 года провозгласил власть большевиков в Гомеле, а весной 1919 года был отправлен руководить Нижним. «Привлекательная и представительская внешность, громкий голос, умение хорошо говорить и быстро схватывать обстановку, незаурядные природные способности быстро выдвинули его в первые ряды революционных деятелей260, - описывал Кагановича невозвращенец Григорий Беседовский.
Маршрут «Красной Звезды» намечался такой: сначала по Волге до Казани, потом - вверх по Каме, насколько это позволят навигация и военные действия, а осенью - вернуться и спуститься вниз по Волге вплоть до линии фронта. Отчалили 6 июля. Плыли ночью, а днем останавливались на очередной пристани, будь то город, село, завод или посад. Поскольку для посещаемых мест, особенно небольших, не избалованных развлечениями, агитпароход был совершенной экзотикой, аншлаг был обеспечен. На пароходе и особенно на прицепленной за ним барже, где показывали кино и продавали книжки, перебывали чуть ли не все жители посещавшихся мест. Везде митинги, беседы, обязательные встречи с местным начальством, ревизии и инструктаж в госорганах. Как вспоминала Крупская, «перед каждой остановкой т. Молотов собирал нас, работников “Красной Звезды”, и мы тщательно обсуждали план выступлений, план той организационной работы, которую надо провести. Потом собирались после остановки и подводили итоги. Такая организация работы давала очень много»261.
Приход «Красной Звезды» стал событием даже в жизни Казани, войдя в анналы ее официальной советской истории262. 10 июля Молотов открывал 5-й съезд Советов Казанской губернии:
- Мы видим, что банды Колчака, которые были год тому назад в районе почти всех волжских губерний, далеко отогнаны, и эти банды, наверное, уже не возвратятся в Советскую Россию. Но мы видим, что в то время, как ослаб Восточный фронт, вырос новый фронт империалистических стран. Правая рука Колчака - генерал Деникин, рука, которая в настоящий момент вытянулась и схватила рабоче-крестьянскую власть на Юге и хочет ее задушить. Мы знаем, что господство чехословацких банд было непродолжительно, тем более господство Деникина - империалистов и помещиков - на Юге будет тоже непродолжительным. Мы не тешим себя радужными надеждами и утешительными словами, что победа близка. Правда одна, что борьба идет тяжелая, требуется напряжение всех сил рабочих и крестьян, потому что против нас идут империалисты всех стран263.
Митинги повсюду проходили на удивление мирно. Да, люди были недовольны ценами и спекуляцией, привилегиями сов-служащих, которые «в столовой едят, да еще к себе ведрами носят щи да кашу, да еще всякое в узелках» (Сормово). Они были недовольны запретами на кустарные промыслы, изготовление бус или даже на производство рыболовных крючков, чтобы не отнимать металл у фабрик и заводов (Васильевсурск). В одном городе на Каме крестьяне подали протест с сотнями подписей против такого нововведения, как детские сады: в них они видели средство забрать детей из семей, чтобы записать в солдаты. Но в целом, как замечала Крупская, «обычно встречали очень горячо». Она называла только одно собрание - в Чистополе, «которое было настроено недоброжелательно»264. Важнейшую причину позитивного отношения к агитаторам из центра Крупская видела в том, что они были не так плохи по контрасту с прошедшими по тем краям белыми265.
Пароход «Красная Звезда», как и любой коллектив, жил не только работой. Были развлечения, приключения, интриги, казусы и житейские неурядицы. Наиболее серьезной проблемой, полагаю, было присутствие на борту Надежды Константиновны. Она постоянно болела. «У меня от постоянных выступлений взбесилось сердце, ноги распухли и покрылись экземой, приходилось отлеживаться»266. От политкома парохода требовалось немало усилий, чтобы обеспечить необходимый медицинский уход, и нервной энергии, чтобы нести персональную ответственность за жизнь и здоровье жены главы правительства. Если цель ее путешествия на Волгу заключалась в том, чтобы заставить Ленина обратить на нее больше внимания, то замысел явно удался. Он вдруг проявил к своей жене огромный интерес, засыпал ее посланиями, а начальника корабля - вопросами о ее самочувствии. Молотову пришлось опять, как в 1912 году, вести переписку со «Стариком», хотя на сей раз она носила совершенно неполитический характер. 15 июля Ленин писал Крупской: «Вчера получил телеграмму Молотова из Казани и ответил ему так, что ты должна была получить до отхода из Казани, назначенного, как мне сказали, в 3 часа ночи. От Молотова узнал, что приступ болезни сердца у тебя все же был. Значит, ты работаешь не в меру»267. Крестинский, возвращавшийся в Москву через Пермь, увез Надежду Константиновну в столицу.
Очевидно, что контакт с семьей вождя сыграл роль в последующем карьерном росте Молотова. «Мне эта поездка дала страшно много, писала Крупская. - После поездки мне было что рассказать Ильичу, и с каким громадным интересом он слушал, как он не оставлял без внимания ни одной мелочи»268. Молотов говорил, что Ленин высоко оценил результаты его корабельных трудов.
По Каме, а затем вниз по Волге быстро дошли почти до прифронтовой полосы, за которой начинался Царицынский фронт. Уже слышен был гул орудий, время от времени показывались военные самолеты. На случай нападения белогвардейцев на палубе по бортам парохода были положены мешки и установлены пулеметы. До Царицына, который планировался в качестве завершающего пункта агитплавания, так и не дошли. Там еще располагались войска Деникина. Пароход двинулся обратно вверх по Волге. В описании маршрута заключительного этапа плавания возле названия каждого населенного пункта стоит примечание: «Продовольственная остановка». Было решено погрузить на баржу для Москвы около пяти тысяч пудов хлеба. Батрак не оставил без внимания героический трудовой порыв, которым были охвачены пассажиры «Красной Звезды»: «Тов. Молотов шутя сказал:
- Мало иметь только широкую спину. Надо еще иметь силу, ловкость и выдержку, - и принялся за работу.
Он таскал по два мешка на спине весом около девяти пудов, соперничая с лучшими силачами. Переносили мешки по узенькому трапу и крутой лесенке в трюм. Это был настоящий коммунистический субботник»269.
Были развлечения и иного рода. Так, Молотов неизменно побеждал в корабельных соревнованиях по плаванию на противоположный берег.
Агитпароход «Красная Звезда» завершил свою миссию, встав на якорь в Нижнем Новгороде 20 октября 1919 года. Молотов, как водится, подготовил подробный отчет о проделанной работе. Пароход совершил 63 остановки, его актив работал в 95 населенных пунктах, где обследовал 75 советских организаций и 71 партийную. Содержательные выводы Молотов записывал на отдельные листочки, на которых стояла пометка «Для центра». Молотов прагматичен. Основные проблемы, как он отметил, заключались в отсутствии инструкций из Центра и системы связи с местами, слабости учета и контроля, организационной неразберихе. Такой взгляд во многом отражал его управленческий стиль - деполитизированный, нацеленный на решение поставленных партией задач через оптимизацию работы аппарата. Впрочем, советский и партийный аппарат еще предстояло создать. Этим Молотов займется чуть позже.
А осенью 1919 года в ЦК решили, что Молотову следует остаться в Нижнем Новгороде в качестве председателя губиспол-кома и члена бюро губкома РКП(б), чтобы сменить Кагановича, откомандированного руководить в Воронеж. Молотов занял новый пост в один из критических для большевистской власти моментов. В ноябре Добровольческая армия Деникина, двигаясь на север, заняла Орел и вступила в Тульскую губернию. На северо-западе вновь активизировался Юденич. В Нижнем было не так голодно, как в Петрограде, но тоже тяжело. Промышленное производство в Нижегородской губернии упало до 15 процентов от уровня 1913 года, и почти все предприятия работали на оборону. Посевные площади сократились. Шли массовые партийные мобилизации и вербовка добровольцев на фронт270.
В Нижнем Новгороде Молотову выделили апартаменты -комнату с прихожей. Как рассказывал его большой друг с того времени писатель Сергей Малашкин, комнату отмечало отсутствие какой-либо мебели, кроме кровати. Губисполком размещался в Кремле, в бывшей резиденции губернатора, переименованной в Дворец Свободы. Нельзя сказать, что местное начальство встретило Молотова с распростертыми объятиями. Скорее наоборот. Через год он поделится своими ощущениями с Анастасом Микояном, который сменит его в Нижнем: «Там крупная партийная организация, в основном состоящая из рабочих. Почти все члены губкома - дореволюционные коммунисты, тоже из рабочих. Но обстановка сложная, резко проявляются местнические настроения: работников из других губерний принимать не желают. Среди партийцев немало случаев морального разложения, злоупотребления спиртными напитками, несмотря на “сухой закон”»271. Еще более откровенен Батрак: «Собутыльничество, кумовство были в полном ходу. Понятно, как должны были встретить тов. Молотова, человека свободного от местных традиций. Сперва к нему присматривались в надежде, что он превратится в “своего человека”. Когда почувствовали с первых же шагов его работы, что это напрасные надежды, началась глухая упорная борьба»272.
В таких «товарищеских» условиях Молотов приступил к работе. Его набросок к первому отчету о деятельности губ-исполкйма дает некоторое представление об основных приоритетах. «Первые месяцы проходили под знаком усиления белогвардейского наступления на Советскую Россию; в Нижегородской губернии усилились дезертирство и бандитизм - в результате введено было военное положение; контрреволюция не могла укрепиться в Нижнем. Организационные задачи, стоявшие перед губкомом - перевод советских учреждений на боевую ногу: сокращение коллегиальности, штатов, усиление ответственности, работа в сроки. Практические задачи: продовольствие, топливо, эпидемии, разгрузки, трудовые повинности»273.
Основные принципы организации советской работы Молотов изложил в докладе на VIII губернской партконференции 17 января 1920 года. Опираясь на решения VII Всероссийского съезда Советов, который определил, что советский строй проводит волю трудящихся, постепенно вовлекая население в работу по управлению государством через их участие в формировании и работе Советов, Молотов доказывал, что в перспективе это должно привести к уничтожению самой государственной машины с ее чиновничеством. Пока же требовалось единство в работе всех советских органов, для чего все Советы - сельские или рабочие фабрично-заводские - были подчинены единому центру. По докладу Молотова было принято им же написанное постановление: «Ввести боевую систему работы во всех сов. отделах, применяя ее как для быстроты принятия решений, так и для быстроты и точности проведения в жизнь, вводя вместе с тем принцип строгой ответственности за выполнение порученного дела по отношению ко всем советским работникам. Проводить в жизнь во всех практических органах советов сокращение коллегиальности»274.
Изъятие зерна по продразверстке было осуществлено в еще больших масштабах, чем это удалось сделать продотрядам. Молотов писал: «Прошедшие месяцы хлебной кампании дали больше, чем вся прошлая хлебная кампания в целом, чтобы уяснить рост требований к земледельческому населению за это время. К тому же порядок авансовой разверстки по десятинам затронул не только вполне обеспеченные хлебом слои, но и тех, кому в будущем продовольственные органы сами должны будут оказать продовольственную помощь»275.
Тяжелым бременем на население, в первую голову - тех же крестьян, ложились и повинности, связанные с заготовкой топлива. «Мы перешли в силу необходимости к широкому применению трудовой и гужевой повинности. В местах заготовок и перевозок дров, что захватывает большинство уездов Нижегородской губернии, требование на рабочую силу и перевозочные средства могли быть удовлетворены только в порядке повинности. Сезонность работы не давала отсрочки»276. Трудовая и иные повинности широко применялись и для разгрузки судов.
К концу зимы ситуация для большевиков, как казалось, стала поправляться. Западные страны, опасаясь разложения собственных войск от большевистской пропаганды, начали эвакуировать свои части. В феврале 1920 года Колчак был расстрелян иркутским ревкомом, чехословаки потянулись из Владивостока на родину. Оставалось справиться с японцами и остатками Белой гвардии, отступившей в Крым. 22 февраля на губернской беспартийной конференции Молотов констатировал:
- Успехи, достигнутые Красной Армией, сводятся к полному уничтожению армии Юденича; на юге не только овладели побережьем Азовского моря, но занимается северный берег Черного моря; на Восточном фронте наши войска вошли в Иркутскую область, и от разбегающейся армии Колчака остаются огромные груды трупов277.
В связи с военными успехами на повестку дня были поставлены вопросы перевода губернии на мирные рельсы. Появилось время (и необходимость) для более частых поездок в столицу. Предлогом для начала регулярных встреч с Лениным стала его просьба помочь жившему в Нижнем родственнику управляющего делами Совнаркома Бонч-Бруевича в организации опытов и исследований в области радиотехники. Ленин пригласил Молотова заходить, чтобы поговорить о делах. Встречи проходили в квартире Ленина в Кремле. Гоняли чаи, беседовали и на производственные темы, и на общеполитические. Весной 1920 года Ленина волновали дискуссии, развернувшиеся в преддверии IX съезда партии по вопросам о роли профсоюзов и об экономической политике.
Тон в профсоюзной дискуссии задавал Шляпников (он теперь возглавлял Союз металлистов), доказывавший, что управлять производством должны отраслевые профсоюзы. Ленин подчеркивал их политико-воспитательное значение («школа коммунизма»). На экстренной губернской конференции Молотов обеспечил принятие согласованной с председателем СНК резолюции: «Коммунистическая партия ставит своей целью полное руководство работой профессиональных союзов, без мелочного вмешательства в повседневную практику союзов, осуществляя через партийные фракции союзов, превращение союзов в практические школы коммунизма для самых широких масс пролетариата и полупролетариата.. .»278
С этой платформой Молотов и отправился в Москву на IX съезд, открывшийся в конце марта в Большом театре. Там он спорил о профсоюзах с Бухариным, Томским и Рязановым. Последний заявил, что Молотов стоит на позиции хозяйственников, у которых профсоюзы просто путаются в ногах, вместо того, чтобы тихо вести воспитательную работу. После бурной и бестолковой дискуссии линия ЦК одержала ожидаемую победу279.
Другим острым вопросом стала экономическая политика, доклад о которой делал Троцкий, доводя до апогея политику «военного коммунизма». Он считал необходимым: прикрепление рабочих к заводам и фабрикам в соответствии с хозяйственным планом, применение по отношению к ним тех же форм принуждения, которые существуют в армии; создание трудовых армий на постоянной основе в стиле аракчеевских «военных поселений»; «карательные меры, от которых мы не уйдем, по отношению к шкурникам, дезертирам труда». Словом, по мнению Троцкого, была нужна «целая сложная система духовных мероприятий, организационных, материальных, премиальных, карательных, репрессивных». Эти идеи были закреплены решением съезда. Массовые мобилизации по трудовой повинности должны были «идти по тому же пути, по которому мы шли в создании Красной Армии»280.
Съезд закончил работу избранием ЦК из девятнадцати человек; 12 человек, в числе которых оказался и Молотов, были избраны кандидатами в члены ЦК. Было принято и еще одно организационное решение, сыгравшее роль в дальнейшей судьбе Вячеслава Михайловича: усилить Секретариат введением в него трех членов ЦК, постоянно в нем работающих. Этими тремя стали Крестинский, Преображенский и Серебряков. Все они окажутся сторонниками Троцкого.
Вернувшись в Нижний, Молотов поделился своими мыслями о съезде с местными читателями партийной прессы:
- Все надежды врагов Коммунистической партии на раскол в ее рядах оказались еще раз ложными281.
Примечательно, однако, что Молотов занялся не милитаризацией производства и созданием трудармий, а организацией сельхозотдела в исполкоме и коммунистических субботников в губернии. В апреле он изложил «Задачи коммунистов в деревне», где ставка делалась на середняка и «культурничество»: «Работа на земле, пользование сельскохозяйственными орудиями, сбор урожая - везде нужно вносить примеры хорошего практического дела. Постановка школы, устройство избы-читальни, чтения, беседы нужно сделать близким делом всем труженикам в деревне. Налаживание лечебного дела, помощь семьям красноармейцев, выдача пайка, распределение товаров и так далее - много практического дела для общих усилий, для нужной работы... По-прежнему сурово бороться с кулаками и спекулянтами в деревне должен каждый коммунист. Еще больше сил и внимания к деревенскому пролетарию. В нем сила нового в деревне. Середняк-крестьянин тоже пойдет за коммунистом, если и словом и делом, примером и практикой мы добьемся успехов в деревенском строительстве»282.
Проведение субботника 1 мая по всей стране было предусмотрено решением IX съезда РКП (б). Молотов явно решил отличиться, лично возглавив его губернский оргкомитет и предложив провести его не в один, а в два выходных дня. Если в Петрограде на субботник вышло 165 тысяч человек, в Москве-425 тысяч, то в Нижегородской губернии за два дня - 591 тысяча, больше чем где бы то ни было. «Гуляющих, праздношатающихся на улицах не было. Все действительно были на работах. Любопытнейшее явление! - писал Молотов. - В рабочих районах, например, на улицах Канавина мне приходилось при проездах там и тут наблюдать, как усердно пылил, мел и убирал мусор рядовой обыватель из рабочих квартир. Женщины, дети, да и взрослые мужчины, почему-либо не попавшие в число участников субботника, без палки, без принуждения стояли в пыли на улицах, с метлой или лопатой в руках и тоже по-своему участвовали в субботнике»283. Опыт организации субботника так понравился («мы организовали - и сравнительно недурно - крупнейшее дело, так как встряхнулись в эти дни не на шутку»)284, что Молотов решил его пропагандировать в масштабе всей страны, выпустив специальный «Первомайский сборник» под собственной редакцией. Один экземпляр он надписал Ленину: «Дорогому учителю и вождю пролетариата В. И. Ленину-Ульянову от В. Молотова. 10/VI1920 года». Полагаю, до адресата брошюра не дошла, иначе вряд ли я смог бы ее подарить в 2016 году Нижегородской государственной библиотеке.
Летом 1920 года планы перевода страны на мирные рельсы вновь оказались под большим вопросом: возобновились широкомасштабные военные действия - против врангелевских Вооруженных сил Юга России и против Польши. Глава вновь образованной Польской республики Юзеф Пилсудский, в свое время отправленный в ссылку по тому же делу - о покушении на императора Александра III, - по которому брат Ленина был казнен, лично возглавил войско, прошедшее парадом по киевскому Крещатику. Захват Киева и Минска поляками сплотил всю страну в поддержку Кремля. По всей стране опять пошли боевые и трудовые мобилизации.
Нижегородцы бросали на фронт все новые отряды добровольцев. Завод «Красное Сормово» по заданию из Москвы срочно освоил выпуск первых в стране танков, копировавших легкие французские танки «Рено». О новых задачах губернской власти Молотов говорил на заседании «широкого пленума» губкома:
- Центр тяжести работы, приблизительно с полгода находившейся в области нашего трудового фронта, в области напряженнейшей борьбы с хозяйственной разрухой, вновь переносится в область военной, непосредственной борьбы с империалистическим миром285.
В июле VI губернский съезд Советов, прошедший под председательством Молотова, постановил 5 процентов своего состава мобилизовать на фронт. Сконцентрировав все основные силы против поляков, советское правительство переломило ситуацию на Западном фронте в свою пользу, освободив Украину и Белоруссию. Встал вопрос: что дальше? Молотов напишет: «Тогда Ленин поставил целью использовать навязанную Пил-судским войну с Польшей, чтобы пройти войсками и “прощупать штыком”, не готова ли Германия к началу пролетарской революции»286. Командующий Западным фронтом Михаил Тухачевский объявил приказ: «Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару». На передовую выехали Троцкий и Сталин. Войска пошли на Варшаву. Это обернется катастрофой. Но Молотов застанет ее, как и завершение Гражданской войны, уже не в Нижнем Новгороде, а на Украине.
До середины лета 1920 года он не собирался уезжать из Нижнего. Ему, как подтверждает и Батрак, нравилось на Волге. «Время было довольно горячее. И трудно было при таких условиях рассчитывать на нормальный отпуск. Поэтому в летнее время тов. Молотов уезжал только вечерами после работы или в выходные дни на Башкировскую дачу “Зименки”, в которой был организован санаторий, километров за пятнадцать вверх по Волге. Дача стояла на правом берегу Волги, и ездить приходилось по реке на моторной лодке. Освободившись от забот, он становился резв и неистощим на каламбуры, шутки и песни. Во время отдыха запрещал говорить о делах и прибавлял при этом:
- Кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать.
Он очень любил Волгу и вообще природу. В свободное время во время отдыха любил бродить один или с компанией товарищей по лесу, аукаться и перекликаться, бродить по окрестностям, внимательно присматриваясь ко всему, что делалось вокруг»287.
На проходившей 15-17 июля X губернской партконференции неожиданно произошел скандал. «Большинство оказалось на стороне старого губкома, - свидетельствовал Батрак. - Молотов, чувствуя свою правоту, решил не сдаваться. На закрытом заседании конференции, когда обсуждались кандидатуры в новый состав губкома, он решил дать бой по каждой кандидатуре в отдельности. Хорошо знакомый с художественной литературой, Молотов воспользовался этим и дал целому ряду ответственных работников литературные характеристики, заклеймив их кличками героев Гоголя, Чехова и других писателей. Старое руководство пришло в бешенство»288. Молотов, выступив 19 раз с критикой бюро губкома, обвинил лично секретаря губкома Кузнецова и членов бюро в обывательской беспринципности, обломовщине, пьянстве, насаждении местнической линии, в провинциальной узости. Резолюция конференции выносила порицание Молотову за «отсутствие надлежащего такта и фактическую беспочвенность обвинений и совершенно недопустимую демагогию»289.
Нижегородский скандал разбирался секретариатом ЦК. В результате Кузнецова отправили в Николаев (и он исчез с политической арены), а Молотова - в Донбасс, столица которого была в Луганске. Там он с 1 сентября совмещал партийный пост с советским.
После вывода германских войск Украина распалась на множество изолированных анклавов, которые превратились в арены кровавых столкновений националистов, казачьих атаманов с собственными бандформированиями, коммунистов, «зеленых», Добровольческой армии, вооруженных крестьянских шаек, уголовников. К моменту появления Молотова на юге Донецкой области еще шли бои с врангелевскими частями, и именно военным вопросам были посвящены его основные, хотя и очень кратковременные хлопоты. Кроме того, донецкий период его работы характеризовался «интенсивной деятельностью по борьбе с кулацким бандитизмом, поднятию донецкой каменноугольной промышленности и внутрипартийной борьбой с троцкизмом, который имел в то время немало видных представителей на Украине»290.