Лучшие вещи у Куприна — где «маленький», «естественный» человек умеет за себя постоять.
Трогательный детский рассказ написал Куприн под названием «Белый пудель». Так и видится эта милая бродячая труппа: старик с шарманкой, мальчик-акробат Сережа с ковриком под мышкой и впереди бегущий белый пудель с мохнатыми ушами, Арто. Много радостей зрителям приносили эти маленькие бедные люди своими представлениями, много сил они должны были потратить, чтобы отстоять свое тесное содружество и не расстаться, несмотря на грубую силу, которая обрушилась на них в одной из богатых крымских усадеб. Сколько человеческого достоинства выказал старик шарманщик, не пожелавший продать Арто для забавы болезненно-капризного сынка богатых пресыщенных родителей, сколько мужества и отваги проявил Сергей, чтобы вернуть выкраденного у них Арто.
И наоборот, ослабляются даже лучшие вещи Куприна, где протест «маленьких людей» извращен. Бобров в «Молохе» становится наркоманом; Ромашов в «Поединке» не видел реального пути избавления; кончает самоубийством Желтков в «Гранатовом браслете»; «Гамбринус» заканчивается более чем сомнительным выводом: «Ничего! Человека можно искалечить, но искусство все претерпит и все победит». Нота социального протеста недостаточно сильно звучала у Куприна.
Куприн испытывал некоторую растерянность в революционные годы. Февраль 1917 года он встретил сочувственно, но сотрудничал с эсерами. Сотрудничал и с М. Горьким в издательстве «Всемирная литература», ездил из Петрограда в Москву и был принят В. И. Лениным, предлагая свои услуги по изданию крестьянской газеты. Но, постоянно живя в Гатчине, Куприн оказался отрезанным во время наступления войск Юденича на Петроград и при отступлении белых ушел вместе с ними. Трудна была эмигрантская жизнь, Куприн тосковал по родине и наконец испросил разрешения вернуться в Советскую Россию.
Он искренне восхищался происшедшими переменами в его родной стране. Но особенно его восхищали советские люди, их жажда учиться и то, что они помнили его первоклассные произведения, Куприна «знали».
Иван Алексеевич Бунин (1870–1953) — выходец из обедневшей дворянской семьи, все имение которой составлял небольшой хутор Бутырки близ Ельца, в подстепье, посреди хлебов.
Ничего аристократического в воспитании Бунина не было. Он с детства проникся уважением к народу и хорошо знал его жизнь, радости и печали, достоинства и недостатки. Лично он жил почти всегда бедно, служил статистиком, секретарем, журналистом, библиотекарем. В отрочестве был, вслед за братом Юлием, вольнодумцем народнического толка, посещал в Харькове в 1889 году кружок «радикалов». Потом увлекся учением Толстого.
Зрелая духовная жизнь Бунина началась с 1895 года, когда он в Петербурге познакомился с народническим критиком Н. К. Михайловским, в Москве — с поэтами Бальмонтом, Брюсовым. Стал посещать литературные «среды» на квартире у писателя Н. Д. Телешова на Покровском бульваре. В том же году в журнале «Новое слово» был напечатан рассказ Бунина «На край света» — о крестьянах-переселенцах, их тяжкой доле, — который приветствовал критик А. М. Скабичевский…
В апреле 1899 года на набережной в Ялте встретились Бунин, Чехов и Горький. Чехов уже был знаменит, Горький приобретал славу, Бунин только начинал писательскую деятельность. Чехов одаривал его, талантливого, молодого собрата в трудном жанре рассказа, некоторой нежностью. Горький сказал: «Вы — последний писатель из дворянства, которое дало свету Пушкина, Толстого». В тот момент, видимо, у всех троих мелькнула мысль: вот собрались писатели основных сословий России, которые делали и делают литературу: дворянин Бунин, за плечами которого Пушкин, разночинец Чехов, за плечами которого все писатели-демократы, народники, и вот Горький (Алексей Пешков), выходец из народа, которому приспела пора занять достойное место в литературе. Но если Горькому не раз маститые и немаститые говорили, что ему, как писателю из народа, будет особенно трудно пробиться, то загадочно звучат слова самого Горького по адресу Бунина: «Вы — последний писатель из дворянства…» Что они значат? Ведь связь тут Бунин — Пушкин могла показаться, как и обратная, к невыгоде Бунина: последний — то есть вроде как бы запоздалый, не обязательный для литературы.
Тематика и проблематика рассказов Бунина вызывала одобрение и нарекания. Это верный признак, что появилось оригинальное, неподдельное дарование: «Антоновские яблоки», «Золотое дно», «Деревня», «Суходол».
Современная Бунину критика много раз заявляла: Бунин — певец старого барства, усадебной печали, осенней грусти, увядания, дворянских гнезд, оскудения и запустения, уходящей России. Он и сам не раз подавал поводы к таким умозаключениям. Кроме того, резкий в суждениях, неуживчивый, эгоцентричный, с тяжелым характером, Бунин — об этом говорят все мемуаристы — на каждом шагу ожесточал своих критиков.
Он много раз подчеркивал, что не застал уже проявлений крепостничества, умилялся старой жизнью, уверяя, что между барином и мужиком в быту была небольшая разница; выпорет, скажем, барин слугу Гераську в обед, а вечером, глядишь, оба «жундят» на балалайках. Обогащали баре свою хилую кровь здоровой крестьянской кровью, женясь иногда на неровнях. Беззаветно и безответно влюблялись в суровых господ крестьянские девушки («Суходол»). Все это имело основание выглядеть идиллией. Казалось, Бунин порывал с одной из основных, гуманистических традиций русской литературы.
У Бунина никогда не было особой похвальбы своей «голубой кровью». Но он гордился, что их род знаменит: была поэтесса Анна Бунина в начале XIX века. Афанасий Бунин был отцом поэта В. А. Жуковского. Портреты Пушкина, Лермонтова, Баратынского, по воспоминаниям Бунина, с детства в их доме воспринимались как фамильные. С особой зоркостью Бунин наблюдал повсеместное разорение дворянских имений, потерю прежних благоприличий, с ненавистью относился к новейшим торгашам, невежественным, чуждым преданий, скупавшим барские имения.
Неприкаянным чувствовал себя Бунин в жизни. Отсюда обилие путешествий, мотаний из страны в страну, постоянные разъезды, жажда смены впечатлений: Турция, Греция, Палестина, Тунис, Цейлон, Италия, Сицилия, Капри, Румыния, Сербия. Отсюда духовное погружение в библейскую древность, во времена фараонов, в экзотику чужих народов со страстным желанием разгадать секреты человеческого бытия, крушений цивилизаций, царств и империй. Отсюда и «курганы», «Млечный Путь», «звезды», которые Бунин любит созерцать, «разговаривать» с ними.
Бунин откликается на все многообразие жизни, картины ли это повседневной действительности или раздумья над сущностью человеческой души, — все оказывалось злободневной современностью («Деревня», «Ночной разговор», «Божье древо», «Старуха»). Восхищается силой и удалью русского человека («Захар Воробьев», «Лирник Родион», «Веселый двор»). Или воображение заносит его в тридевятые дали — и он запечатлевает колониальное рабство на Цейлоне («Братья»), перекликающееся с рабством в отечестве. Горечью обливается его сердце в годы разразившейся первой мировой войны от зрелища кровавых массовых убийств, и он обрушивает свой гнев на миллионеров, прожигателей жизни («Господин из Сан-Франциско»). Но вот забурлила и патриархальная Россия, уставшая от бессмысленной войны, начинающая подумывать о том, как бы расправиться со своими толстосумами, ввязавшимися в мировую бойню. Стали мужики поговаривать: а землю у господ надо отобрать; погоди, и до царя дойдем («Последняя осень»).
Бунин умел мужественно глядеть правде в глаза. В «Деревне» он изобразил не только как шествует капитал по России, разоряет мужиков и гонит их толпами на заработки в город, но и подымающееся беспокойство в городах. Повесть «Деревня» была написана под значительным влиянием М. Горького, с которым Бунин сблизился, участвуя с ним в изданиях «Знания», беседуя с ним на Капри. В свое посещение Капри в 1910 году Бунин отмечал, что Горький «зорко следит за Россией», и именно тогда сам он работал над «Деревней», произведением, в котором выразилась с предельной силой его собственная «зоркость». Недаром Горький называл «Деревню» «историческим» произведением, имея в виду не только ее успех, но и прежде всего то, что в ней Бунину удалось отразить важные общерусские исторические сдвиги, процесс капитализации страны в период между двумя революциями.
В «Деревне» все есть: бунты крестьян, поджоги усадеб, нищие деревни, слухи о царской Думе, о конституции, министерские проекты, пьянки, расточительство, каратели-солдаты. И повсюду грабеж, быстрое продвижение кулачества: земля пошла не к народу, а к перекупщикам-богатеям. Много типов крестьян вывел Бунин: справного мужичка-ястреба Якова Никитича и мечтателя, заморившего семью голодом Серого. По-разному сложились судьбы и братьев Красновых, деда которых помещик когда-то затравил борзыми. Отец их уже промышлял на стороне, слонялся по уезду, потом запил и помер. А вот старший его сын, Тихон, пошел в гору и вскоре купил прежнюю помещичью Дурновку, зажал всю округу. Грубый, жадный Тихон люто ненавидел не только бездельников господ, но и своих «братьев» — мужиков, «нищебродов». Кабак и черная лавочка — его верное оружие. А младший, Кузьма, писал стихи и мудрствовал, все хотел разрешить вечный вопрос о природе зла и добра. Но, помаявшись по свету, впав в отчаяние и чувство безнадежности, Кузьма прибился к Тихону и нанялся к нему в управляющие. Растранжирить же все богатства, не вдаваясь ни в какие «вопросы», суждено Дениске, бездельнику, приживалу, который для начала отбил у Тихона любовницу-кухарку.
Несколько неожиданный конец «Деревни» на самом деле символизирует прогнилость, обреченность всего строя царской России. Нет настоящего смысла жизни, и народ должен сам о себе подумать.
Что же было главным у Бунина, сердцеведа, стилиста, стремившегося в многочисленных своих рассказах-поисках охватить картину мира, вдуматься в его тайны? Вовсе не грусть по «дворянским гнездам». Его интересовали общие законы жизни, судьбы цивилизаций, судьба духовных ценностей, которым грозило наступление капитала.
Он не перепевал старые темы русской литературы, а именно как «последний дворянин», попавший в водоворот неслыханных социальных потрясений, хотел широко осмыслить общие вопросы сменяемости эпох, подметить те роковые перемены, которые до него не замечали другие. Писатель не делался пессимистом, но только глубже входил в повседневность, которая для него была исполнена таких пророчеств, которых другие не чувствовали… Он пытливый наблюдатель светлых и трагических сторон жизни, его влечет познание ее тайн. О многом он заставляет подумать читателя самого. Иногда важна не столько нарисованная картина, сколько ее общий «аромат», музыкальное звучание, полное философского смысла.
С «Антоновскими яблоками» как-то особенно связывается общее представление о Бунине-художнике. Есть в рассказе нечто напоминающее умиление прежней барской сельской жизнью. Дворовые еще снимали по старой привычке шапки перед барыней Анной Герасимовной, кучер возил ее к обедне, барыня на плечах носила персидскую шаль, в доме — запахи яблок, антоновских, бельбарыни, боровинки, плодовитки; подавалась разваренная вся насквозь розовая ветчина с горошком, квасы. Ведутся разговоры о наследстве, про старину. Охота поддерживала угасающий дух помещиков. Вот старая, полная своего смысла жизнь. Куда она девается, что идет ей на смену? Хорошие девушки, женщины жили в усадьбах, и сейчас в гостиных на стенах висят их портреты, «аристократически-красивые головки в старинных прическах, кротко и женственно опускают свои длинные ресницы на печальные и нежные глаза…» Но ничего своекорыстного, «помещичьего» у Бунина здесь нет. Любуемся же мы Татьяной Лариной, Наташей Ростовой, в музеях созерцаем портреты господ, рисованные Боровиковским, Аргуновым. Радуемся, что жизнь в искусстве может подыматься на такую ступень совершенства.
Бунин делает вызов общепринятым риторическим суждениям и хрестоматийным представлениям об эпохах, людях и их отношениях. В «Суходоле» на первом плане крепостнические, уродующие всякие чувства условия. Но любовь даже и тогда счастье великое, когда она неразделенная.
Ярко проступает у Бунина общечеловеческий смысл его раздумий. Они сохранились у него и в эмиграции. Но жить запасами прежних впечатлений было трудно, а изображать жизнь чужую он не мог. Не мог тот самый писатель, который прежде, живя на родине, так и рвался зарисовать чужие края и нравы. Настолько он был русским, настолько была горька утрата родины.
Он продолжал писать по памяти, все более склоняясь к автобиографизму, к самоповторениям, замыкаясь в кругу субъективно личных любовных тем, обостренно ощущаемых в свете пережитого личного опыта: «Жизнь Арсеньева», «Митина любовь», «Темные аллеи». Это значительные произведения, они вошли в состав Собрания сочинений Бунина. Можно сказать, изобразительная сила не потускнела у Бунина, стиль его по-прежнему великолепен. Но если оценивать произведения, написанные в эмиграции, в составе всего его творчества, то нельзя не заметить, что, хотя они и «бунинские», все же в них есть роковое топтание на месте, внутренний холод. В них нет прежнего напора, тревоги за дела мирские, жара любви и сострадания.
Все они овеяны смертельной тоской по настоящему делу.
Судьба Алексея Николаевича Толстого (1883–1945) наиболее полно отражает сложный процесс перехода крупного писателя с позиций критического реализма на позиции укреплявшегося нового социалистического реализма. В глазах декадентских критиков, когда выступил Толстой на арену, он выглядел «третьестепенным писателем» именно потому, что был верен традициям Гоголя, Тургенева, Льва Толстого, с чрезвычайным уважением относился к завещанному ему здоровому чувству естественности и правды жизни. Толстой не пошел за «модами времени», декадентской надуманностью образов, восхвалением грубой чувственности, которыми тогда увлекались М. Арцыбашев, Ф. Сологуб, И. Шмелев, отчасти Л. Андреев. Его интересовала реальная жизнь, он хотел опереться на опыт своих личных наблюдений.
Алексей Николаевич Толстой провел детство на заволжском хуторе Сосновка, который принадлежал его отчиму А. Бострому. Мать Толстого была писательницей (урожд. А. А. Тургенева). Она способствовала пробуждению в сыне интереса к литературе, следила за его чтением.
О своей впечатлительности, близости к народной жизни, умении подмечать характерные черты в людях Толстой рассказал в повести, построенной на автобиографическом материале, — «Детство Никиты». Повесть свидетельствует, какая доброжелательная, нормальная обстановка окружала Толстого, когда складывались его первые представления о жизни. В отличие от героев трилогии А. Н. Толстого и «Детства Багрова-внука» С. Т. Аксакова, герой «Детства Никиты» не наделен усложненной психологией. В отличие же от «Детства» М. Горького, у него жизненный опыт более узкий и не такой суровый. Но взаимоотношения Никиты с матерью, отцом, учителем носят такой характер, что они воспитывают в мальчике здравый ум, прямоту и честность. Большое значение имела для него дружба с деревенскими мальчишками, катание на салазках, игры и драки, дружба с пастушонком Мишкой Коряшонком, находчивость, смелость которого имели особый смысл, поскольку он должен был содержать сам себя. Никита вовсе не выглядит барчонком посреди деревенских ребят — и в катании с горок, и в обороне снежной крепости, и в кулачной схватке с соседними ребятами. Никита сумел победить даже «заговоренного» первого силача Степку Карнаушкина, от которого другие пятились, после чего оба дружески обменялись подарками — ножичком и свинчаткой.
Характер Никиты особенно выявляется в сцене с быком, который из стада вдруг рысью кинулся на него и на гостившего у них гимназиста второго класса Виктора. Хлопавший кнутом, как из ружья, Мишка Коряшонок успел крикнуть: «Берегись, Никита!» Никита, в свою очередь, крикнул: «Виктор, беги!» Но Виктор закричал, упал и закрыл голову руками. Никита бросился на помощь и шапкой стал бить быка по морде. Подбежавший Мишка кнутом отогнал быка. В этой сцене наглядно обрисовано соотношение трех характеров. Гимназист Виктор, чванившийся своей храбростью, подтрунивавший над Никитой, который слишком заглядывался на его маленькую сестренку Лилю, с голубенькими глазками, вздернутым носиком, локонами и пышным бантом на макушке: «Тебе с девчонками только играть», — теперь потерял много в глазах Никиты. Никакого сравнения с деревенскими друзьями Виктор не выдерживал.
Никита привязан также к своим маленьким домашним животным: ручному ежику Ахилке, который царствовал во всех комнатах по ночам, выискивая мышиные норы, скворцу Желтухину и откормленному степенному коту Василию Васильевичу. Деревенские мальчики и девочки приглашались в дом на елку, веселились, пели песни, уносили подарки. В «Детстве Никиты» передается не только хуторской быт, в котором не так резко подчеркивались различия между детьми хозяев и работников, но и общая расшатанность межсословных отношений того времени. Передавалась и та нравственная чистота чувств по отношению к людям, которая будет отличать Толстого как писателя.
В первых своих произведениях Толстой обрушивался на уродливые, растленные нравы заволжского поместного быта как зеркала общей всероссийской жизни. Он не приукрашивал, не эстетизировал уходящую дворянскую жизнь (ему чужд бунинский лиризм). Он правдиво рисует самодуров-помещиков, нелепых чудаков. Таков предводитель дворянства в уезде, бесстыдник, озорник, содержащий целый гарем, гаситель всяческой «крамолы» Мишука Налымов (в цикле «Под старыми липами»). Есть в Налымове нечто ноздревское, но какой зловещий характер приобрел гоголевский тип у Толстого! Высмеивает Толстой в повести «Приключения Растегина» помещика-прожектера, афериста, мечущегося по усадьбам для скупки реликвий дворянского быта. Напоминает Растегин Чичикова, но тоже с особенными чертами, свидетельствующими о полном аморализме разорившегося дворянства. Ущербного последыша, опустошенного и одинокого, оказавшегося на дне жизни, вывел Толстой в романе «Хромой барин» (образ Краснопольского).
Но роман «Хромой барин» показывал и узость, непоследовательность подхода Толстого к теме: автор внушает читателю мысль, что герой может возродиться под влиянием всепрощающей любви, на которую способна его жена Катя, с помощью того непротивления и смирения, которые проповедовали А. Толстой и Достоевский.
В годы первой мировой войны Толстой в качестве корреспондента одной из буржуазных газет побывал на фронтах, а также в Англии и во Франции. Он не поэтизировал войну, как некоторые ура-патриотически настроенные писатели, но разделял оборонческие настроения, ошибочно полагая, что война выдвигает некую общенациональную задачу и упраздняет «борьбу партий»…
Однако борьбе как раз еще только предстояло разгореться. Февральскую революцию 1917 года Толстой приветствовал, но Октябрьскую принял не сразу. Осенью 1918 года он эмигрировал за границу. Живя в Париже и Берлине, Толстой чуждался эмигрантской среды и начинал более глубоко вникать в смысл исторических событий. Он пишет роман «Сестры», который затем с важными переработками составил первый том его эпопеи «Хождение по мукам», одного из значительнейших советских произведений о революции и гражданской войне. Тогда же им было написано и «Детство Никиты», которое всем своим смыслом звало его на родину. В 1922 году Толстой в Берлине встречался с Горьким, и это сближение помогло ему еще глубже познать новую, Советскую Россию. Весной 1923 года писатель вернулся домой.
Первоначально ему было трудно реалистически изображать социалистическую действительность. Еще за границей он написал фантастический роман «Аэлита», в котором изображался полет землян на Марс и участие их в восстании порабощенных жителей этой планеты против диктаторского режима. Косвенно в «Аэлите» отражались «русские» дела. Спутником конструктора ракетного снаряда инженера-индивидуалиста Лося выведен русский человек Гусев, активный гражданин, принимавший близко к сердцу дела угнетенных марсиан. В другом романе, написанном уже на советской земле, «Гиперболоид инженера Гарина», фантастическое, детективное повествование еще с большей силой изображает социальные и общечеловеческие проблемы. Толстой сигнализировал о великой опасности для человечества, если открытиями и изобретениями ученых воспользуются поджигатели истребительных войн. Американцу Роллингу, миллиардеру, пытающемуся воспользоваться изобретением гиперболоида в целях агрессии, противостоит советский человек, коммунист Шельга, старающийся оградить трудящихся от опасности истребления.
Вынеся огромный опыт наблюдений над буржуазными нравами за годы эмиграции, Толстой сурово, беспощадно обличал культ силы, хищничества, цинизма в произведениях «Убийство Антуана Риво», «Черная пятница», «Мираж». Но особенно удалась повесть «Похождения Невзорова, или Ибикус», в которой изображался русский темный карьерист, проходимец, «король жизни», ненавидящий советский строй, вредящий ему, как может. Вышвырнутый из Советской России, Невзоров подвизается в эмигрантских кругах, не брезгует никакими средствами для наживы, спекуляции и мести. Для этого произведения характерно объединение темы обогащения, затронутой еще в «Похождениях Растегина», с темой контрреволюционного политиканства, имеющего дальние цели, которых автор коснулся в предыдущих произведениях, рисующих буржуазные нравы. Но ближайшими результатами искреннего приобщения Толстого к советской действительности, его желания понять ее были рассказы «Голубые города» и «Гадюка».
В «Гадюке» повествуется о судьбе женщины, прошедшей через невероятные испытания в жизни. Дочь именитого купца, Ольга Вячеславовна Зотова при бандитском налете на их дом лишилась отца и матери, чуть не погибла сама. По воспитанию она готовилась к обеспеченной жизни. И вдруг — такой ужас. Когда ее лечили в больнице — а уже шла гражданская война — она познакомилась с больным Емельяновым, который произвел на нее сильное впечатление; она решила: «Большевик, конечно». А когда город заняли белые, это знакомство послужило достаточным обвинением против Ольги Вячеславовны, и ее бросили в тюрьму. Сюжет повести осложняется еще и тем, что среди палачей, орудовавших в белогвардейском застенке, как она успела заметить, оказался и один из тех бандитов, которые убили ее родителей и издевались над ней. Это был ее гимназический знакомый Валька Брыкин, с которым когда-то она танцевала. Это он теперь сделал на нее ложный донос.
Ольгу Вячеславовну освободили красные. Она загорелась желанием отомстить за зло и пошла в Красную Армию. Она вступает в отряд Емельянова, учится ездить на коне, владеть шашкой. Беззаветно и храбро сражается в красном отряде в рейдах по тылам врангелевцев. Но в бою погиб Емельянов, и душа у Ольги Вячеславовны осиротела. Между ними зарождалось большое искреннее чувство, они могли бы стать мужем и женой. Своего лютого врага Брыкина она встретила на фронте и в схватке уложила его выстрелом из винтовки. Кончилась война, Советы победили. Два раза умирала Ольга Вячеславовна, без конца рисковала и — выжила.
Начались мирные будни. И вот Толстой подымает огромной важности вопрос, встававший тогда перед многими людьми, которые жизни не жалели, сражаясь за революцию, и знали, где друг и где враг. Побежали дни рабочие, однообразные, спокойные. Надо было вставать по гудку, мирно трудиться, восстанавливать, красить, убирать урожай, торговать, учиться. Этим орлам революции казалось, что кончалась сама революция. Не многих лихих героев боя, командиров, привыкших повелевать, можно было засадить за стол канцелярии и заставить шуршать бумагами, работать среди каких-то «бывших», оживившихся в связи с нэпом, вести с ними вежливый разговор, как с полноправными гражданами Советской Республики.
Все это с трудом могла переваривать Ольга Вячеславовна Зотова, начавшая служить в каком-то тресте цветных металлов. Над ней в коммунальной квартире, на кухне, гудевшей примусами, подсмеивались обыватели, мещанки, называли «гадюкой», не любили ее прямой нрав, резкие манеры, замкнутость. На службе тоже над ней подсмеивались, над ее небрежной одеждой, какой-то казарменной, хотя Ольга Вячеславовна была очень хороша собой. Она была одинока, потеряв на фронте единственного друга. А новая любовь не удалась и столкнула ее неожиданно с соперницей, Лялечкой, похвалявшейся перед ее носом брачным удостоверением. Затеянная Лялечкой свара плохо кончилась: Ольга Вячеславовна в порыве дикой ненависти застрелила Лялечку при всех из своего личного оружия, сама пришла в милицию и заявила о случившемся.
Несмотря на напряженную детективность этой повести, нечеткую проработку Толстым моментов идейных убеждений Ольги Вячеславовны, чрезмерный упор на ее беспомощность, одиночество в мирные годы, сочувствие читателя все же на стороне героини. Мотивы ее поведения, красота ее души ясны и покоряют читателя.
Толстой стремился постичь русский характер во всем его объеме и своеобразии, постичь судьбы страны, ее историю. Писатель создал крупнейший русский исторический роман «Петр Первый», над которым работал шестнадцать лет. Автор использовал фольклорные записи, старинные судебные акты, чтобы передать живые голоса далекой эпохи. Это было вхождение в историю, чтобы показать, как в водовороте петровской преобразовательной ломки, трагической и творческой, «завязывался» русский характер. Еще более широко русский характер был раскрыт Толстым в трилогии «Хождение по мукам».
Все эти глубокие проникновения в историю России, ее самый великий социалистический переворот, своеобразие русского человека на всех этапах его развития сказались с полной силой во время Великой Отечественной войны. Своей публицистикой Толстой помогал обличать фашизм и духовно мобилизовывать советских людей на отпор врагу. Около шестидесяти статей в годы войны опубликовал Толстой. Особенно замечательна статья «Родина» (написана к 7 Ноября 1941 г.), представляющая собой гимн в честь Отчизны. В очерке «Русский характер» дано обобщение раздумий Толстого над душой народа, указание на главный источник его неизбежной победы над фашизмом: способность к самопожертвованию, стойкость, человечность.
Многочисленны выступления А. Н. Толстого на антифашистских международных конгрессах в Париже, Лондоне, в республиканской Испании, в осажденном Мадриде. Значительны были результаты его деятельности как депутата Верховного Совета СССР. Толстой был страстным борцом за мир и процветание человечества. Был полномочным представителем России, Советского Отечества на форумах и сам имел «русский характер».