Чертыхнувшись и чуть не упав, обернулся к сложенным за скамейкой костылям и вооружившись подпорками смог подняться. Посмотрев вновь в ее лицо, поразился произошедшим переменам. Искренность и приветливость исчезли, сжатые в линию губы побелели. Отведенный в сторону взгляд заставил меня воздержаться от выражения собственных чувств.
-Танька, ты чё забыла с этим инвалидом? – сквозь опустившееся окно пассажирской двери из салона автомобиля послышался женский голос водителя: - тебя сколько еще ждать? Там три Альфы нас ждут, шевели давалкой дура!
Преодолев отделявшие ее от машины метры, девушка нырнула в нутро автомобиля, сорвавшегося с места едва клацнула закрывшаяся дверь. Ритмичная музыка, доносившаяся из салона затихла, вместе с мощным рыком мотора, как только машина свернула за угол дома.
-Весь стыд потеряли с этим бессмертием, - я не сразу понял, о чем сокрушается пенсионерка.
-Это вы о чем? – продолжая пребывать в раздрае от затопивших меня эмоций, вяло спросил я.
-Когда еще точно про Альф этих никто особо не знал, по телевизору показывали, что всех блядей с Камского проспекта какие-то молодчики перетоптали, забив сутенеров до смерти, - не замечая моего состояния, баба Маня принялась пересказывать очередную сплетню: - Да вот только через пару дней эти дамочки сами Альфами стали, так что теперь в проститутки все бабы в городе подались.
Пыль, накопившаяся в однокомнатной квартире, заставила взяться за уборку. Ослабшее тело с трудом слушалось и мне, то и дело, приходилось отдыхать, восстанавливая дыхательной гимнастикой работоспособность организма. Влажная тряпка елозила по лакированным поверхностям мебели, оставляя мутные разводы и раздражая бессмысленностью сего действа.
-Да че я а?! – в приступе накатившего гнева, единым замахом отправил влажный комок ткани в полет.
Шмякнувшись об стену, тряпка замерла на какое-то мгновение, после чего упала на спинку дивана. На выцветшем рисунке обоев остался влажный след причудливой формы.
-Ну почему не я а?! – возведя глаза к потолку, крикнул я с упреком.
Не верить бабе Мане не было никакого резона. Продолжавшее вещать центральное телевидение подтвердило рассказанные ею сведенья. Исландия, Норвегия, Финляндия, Россия имели максимальное количество зарегистрированных случаев изменения людей. Япония, Корея и Китай, включая часть населения Тихоокеанских островов, так же подверглись изменениям, правда в меньшей степени. Австралия вообще не зарегистрировала ни одного случая, а в Северной Америке общее количество одаренных не превысило одного процента.
-Грядет передел мировой политической карты мира! Ядерная война! – громкие лозунги то и дело звучали с экрана работающего 24 часа в сутки телевизора.
-Ну почему? – жалел я сам себя, отчетливо понимая, что если бы оказался среди счастливчиков, то проблема с неоперабельным раком решилась бы сама собой.
Пребывая в угнетенном состоянии, в мыслях я опять вернулся к тому мужику, что на вокзале как-то лечил чужие порезы. Сообразив, что ничего не знаю о том, кто и что может лечить, а главное, что надо, для того, чтобы Альфа вылечил меня, я стал собираться на улицу. Помимо бабы Мани были и другие люди, куда более информированные об истинном положении дел в нашем городе.
Усевшись за столик кафе, я невольно откинулся на спинку пластикового кресла. От столешницы тянуло тухлятиной, грязная тряпка уборщицы помимо разводов оставила после себя еще и терпкий запах.
-И тебе значит не повезло, - Толик, бывший старший охраны ночного клуба, был не брит и помят.
-Ты о чем? – еще не отойдя от шока, что кореш пришел в похмельном состоянии, переспросил я.
-Да Альфы эти, думал если не мне, так хоть тебе повезет, - разговор начался немного не связно, но на интересующую меня тему.
-Я вот и хотел узнать, может есть в городе кто лечит теперь.. – не дослушав мои слова, Толик отрицательно покачал головой, заставив умолкнуть на полуслове.
-Если кто и лечит, то только своих, тех кто в роду, - глотнув мутного пива, непонятно объяснил он.
-В роду? – подумав, что ослышался, я переспросил, не понимая, при чем здесь родственники.
-В роду, - подтвердил Толян, и видя мое недоумение, поделился тем, о чем успел узнать, пока его не турнули с прежней работы.
Самым важным оказалось то, что Альфы не равны между собой. Телесное здоровье и возможность залечивать свои раны была присуща любому Альфа, только вот силой все обладали разной, как и скоростью заживления своих ран. Помимо этого существовали и другие способности, но проявлялись они у очень ограниченного количества одаренных. Лечение посторонних было одним из таких проявлений, впрочем точной информацией о том, кто и что конкретно может, наверное не обладал ни один разумный на всей планете.
Объединяясь с себе подобными, одаренные стали именоваться «родом», усиливая таким образом друг друга. Со слов кореша стало известно, что в городе уже сформировалось более сотни родов, на текущий момент занимавшиеся лишь тем, что собирали одаренных под свои знамена. По первому впечатлению, чем многочисленнее оказывался род, тем большие возможности открывались перед его членами в будущем. Но информации о том, что происходит внутри самого рода, Толик не знал.
-Поверь мне, еще неделя или две и город вздрогнет, когда Альфы начнут его делить, - ополовинив третью кружку пива, язык Толяна начал заплетаться.
Принятое на старые дрожжи, пиво развезло некогда непьющий организм спортсмена. Попытавшись продолжить разговор, я был вынужден отказаться от этой идеи. Сто двадцати килограммовое тело навалилось на стол, заставив ножки мебели жалобно скрипнуть по кафельному полу. Свою кружку я не осилил даже на четверть, отставив ее подальше, задумался, что теперь делать с сомлевшим парнем.
-Всем сидеть! – в ворвавшихся с улицы парнях без труда угадывались Альфы: - это проверка, оставаться на местах!
Вместо ножа, в руках одного из завалившихся в кафе людей, появилась лента с одноразовыми шприцами. Двоих, дернувшихся качать права по пьяни, приложили ударами по голове, лишившиеся сознания распластались на полу и стали первыми, у кого взяли кровь. Еще одна компашка из четверых мужиков послушно закатала рукава.
Мою попытку привстать и объяснить, что мой кореш пьян, оборвали простым нажатием ладонью на плечо. Придавленный чужой силой, я не мог даже трепыхнуться. Подойдя к нашему столу, парень, берущий кровь, замер в нерешительности. В его руках остался только один шприц, а «клиентов» было двое.
-Коли здорового, - посоветовал Альфа своему корешу, презрительно кивнув на меня: - этот вообще немощь, с костылями ходит.
Отдернув рукав кожаной куртки, парень ловко воткнул иглу Толику в вену. Набрав полный тюбик, он включил ультрафиолетовую лампу, используемую обычно для проверки денег на подлинность, и принялся рассматривать бурую кровь на просвет.
-Есть! Этого берем! – кивнув стоявшим у входной двери здоровякам, «доктор» повернулся ко мне.
-Можно ножом, - оголяя запястье, я опустил глаза, в попытке скрыть собственное волнение от увиденного в крови у Толика.
Нож воткнулся слишком глубоко, оставив после себя узкий порез. Понаблюдав за не желающей заживать раной, парень отвернулся.
-А залечить? - ошарашенно уставившись в спины одаренных, покидающих кафе и забравших с собой пьяное тело Толика, мой голос прозвучал тонко и обиженно.
-Это не к нам, это к вокзальным, - ехидный смех здоровых лбов заставил меня болезненно скривиться от громкого звука.
Бармен в кафе оказался с понятием и перебинтовал мою руку за пару минут. Заполучив на запястье марлевую повязку, я подхватил костыли и заковылял на улицу. Очередной ворох мыслей закружил в моем сознании. Судя по тому, как обрадовались Альфы, Толик тоже на что-то мог сгодиться. И это при том, что внешне он не имел никаких ярко выраженных, как у остальных одаренных, изменений.
Дыхательная гимнастика и воображаемое перемещение энергии по телу, выполнявшееся теперь почти на автомате при каждой слабости, вернуло мне удовлетворительное самочувствие, стоило добраться до дома. Я приготовил зеленку и вату, начав осторожно разматывать грязноватый бинт. Когда последний виток спал с запястья, я с изумлением уставился на чистую кожу. Запястье оказалось чистым, не имея даже следа от недавнего пореза. Окровавленный бинт не позволил развившемуся за последние месяцы пессимизму, убедить самого себя в том, что все произошедшее мне привиделось.
-Так и я да?! – моя радость не знала границ.
В серванте нашлась упаковка со шприцами, взяв один из них, я вколол себе в вену иглу, набрав полный объем. Заметавшись после этого по квартире, пытался вспомнить, куда засунул так не разу и не пригодившуюся машинку для пересчета денег, купленную непонятно из каких соображений. Покупка нашлась на антресоли, пластиковый кожух хрустнул под напором пассатижей, вставленный шнур в розетку заставил работать спрятанный в глубине механизма стержень синей лампы. Улыбка исказила мое лицо в счастливом оскале. Крупные белые искры, куда большие по размеру, чем в крови у Толика, мерцали перед моим взором, подсвеченные ультрафиолетом в одноразовом шприце.
Впервые за многие недели с момента потери работы и обнаружения болезни, у меня забрезжила надежда на возвращение своему телу здоровья. Не сразу, но успокоившись, я развалился на засаленном кресле. Звук тикающих часов в соседней комнате мерно отсчитывал секунды, но не раздражал как раньше, а успокаивал. Если все сделать правильно, то у меня появлялся шанс, очень хороший, качественный шанс, наладить свою жизнь заново.
Первая эйфория прошла спустя полчаса усиленных размышлений. Истории про «черные» клиники, занимающиеся извлечением органов на продажу, как и прочие слухи об причинах бесследного исчезновения людей, заставили меня проявить осторожность. Для чего конкретно Альфам потребовался Толян я не знал и теперь собирался выяснить это, дождавшись нашей следующей встречи.
К моему разочарованию, к телефону Толя больше не подходил, а наведавшись пару раз на его адрес, не смог застать хозяина дома. Сквер, расположенный в десяти минутах от кафе, где происходила наша последняя встреча, стал излюбленным местом моего времяпрепровождения. Принятый к реализации план заключался в том, что взявшие под контроль этот район города Альфы, рано или поздно попадутся мне на глаза. Впрочем, надежда увидеть Толика вместе с ними, таяла с каждым днем, бесцельно потраченных в ожидании встречи.
Сидя на лавочке по шесть семь часов, от нечего делать я занимался дыхательной гимнастикой. Холодный ветер и низкая температура воздуха пришлись как нельзя кстати. Воображаемый шарик, плотный и теплый, при таких погодных условиях ощущался особенно четко, позволяя не так сильно напрягать собственное воображение. Помимо прочего, я не замерзал, складывалось ощущение, что «мячик» и вправду обогревал мое тело изнутри.