– Мы видели внизу несколько трупов! – крикнула Скалли. – У них тоже ожоги от радиации!
– Ничего вы там не видели, – сказал Курильщик, не оборачиваясь.
Задержанных заставили сесть в машину.
– Вам это с рук не сойдет! – крикнул Молдер. – Правду не похоронишь!
Дверцу джипа закрыли, а Курильщик скрылся в бункере.
Пятью минутами позже
То и дело затягиваясь сигаретой, он шел по полутемным коридорам, освещенным лампами аварийного света.
На трупы он наткнулся там, где и ожидал.
Агент Скалли, разумеется, была права.
У лежащих на полу караульных были точно такие, же радиационные ожоги. Курильщик видел пораженных ими людей уже дважды. Во второй раз – когда осматривал своих людей, отправленных с заданием взять Крайчека, а фактически посланных на смерть. А впервые – тогда, в августе далекого тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, на Гавайских островах, в госпитале, куда он летал с Биллом Молдером. Не повезло бедняге Биллу, но ничего не поделаешь. На войне как на войне. Зато сыну его везет. А может, сыну потому и везет, что не повезло отцу…
Привычное ожесточение тронуло его душу, ожесточение, на которое он уже давно не обращал внимания.
– Уберите эту падаль, – приказал он сопровождавшим его солдатам.
И пока те собирали трупы, он закурил новую сигаету и шагнул в коридорчик, который вел к красной металлической двери с номером 1013 и знаком "Радиационная опасность". Приближаться к ней он не стал. Просто курил и смотрел. Будто ждал, пока терзающее душу ожесточение исчезнет за этой дверью и останется похороненным в этой шахте.
Тридцатью футами ниже
На самом верху неопознанного летающего объекта, скрючившись в три погибели, стоял тот, кого Молдер встретил в Гонконге и кто еще недавно был Алексом Крайчеком. Сейчас его ломало и крутило, но в глазах его не было ни страха, ни отчаяния. Да и самих глаз не было…
Потом он и вовсе опустился по-обезьяньи на четвереньки, склонился над спиралеобразным орнаментом, украшавшим верхушку НЛО. Его продолжало ломать и крутить, но он об этом не догадывался.
В конце концов его и вовсе вырвало, но он опять же не догадывался об этом, поскольку крутило, ломало и рвало вовсе не его, а носителя. И перла сейчас из носителя не знакомая всем людям блевотина, а черная, похожая на масло жидкость, которая в здешних условиях, по большому счету, и была ИМ.
Брызги ее быстро собирались в единую лужицу, а потом начали просачиваться сквозь неизвестный этой планете монолитный материал, из которого была сделана обшивка "летающей тарелки". Как хорошо известная обитателям этой планеты вода – через не менее хорошо известную рыболовную сеть…
Молдер сидел у себя в кабинете, под плакатом с изображением летающей тарелки и словами "Я хочу верить", и писал отчет, когда в дверь постучали.
– Входите!
Вошел помощник директора Уолтер Скиннер: – Можно, агент Молдер?
– Да, конечно, – Молдер вскочил, пожал Железному Винни руку, пододвинул стул. – Мы не думали, что вы так быстро встанете на ноги. Ждали вас через пару недель, не раньше.
Скиннер медленно сел. Лицо его было абсолютно непроницаемо, и Молдер понял, что ему все еще больно. Но заговорил Скиннер без какой-либо дрожи в голосе:
– Я искал Скалли. Хотел кое-что ей сказать.
– Вообще-то, и я хотел вам сказать…
Спасибо за все, что вы сделали для нас.
Скиннер глянул на него поверх очков: – Имеется в виду выстрел мне в брюхо?
– В вас выстрелили только потому, что вы вступились за некоторых людей.
Скиннер чуть поморщился: – Вы исходите из неверных предпосылок. Я просто выполнял свой долг.
Железный Винни не изменился. Но Молдер не мог ему не сказать всего, что собирался. Хотя бы в благодарность за Скалли…
– Насколько я понимаю, вы рискнули и жизнью, и работой ради агента Скалли.
Скиннер снял очки и покачал головой:
– Видите ли, Молдер, я ОШИБОЧНО считал, что люди-убийцы могут и должны быть привлечены к ответу.
– Что значит ошибочно?
– Вот именно об этом я и хотел поговорить с агентом Скалли.
Муниципальное кладбище Вашингтон
Когда Молдер приехал на кладбище, Скалли все еще находилась там. Он взял с правого сиденья букет цветов и выбрался из машины. Подошел к памятнику, на котором было написано "Мелиссе Скалли. Любимой сестре и дочери. 1962-1995", положил букет в пару к тому, что уже лежал. Коснулся плеча партнерши.
– Я вот думаю над словами, – проговорила Скалли, не поднимая головы, которые мне сказал недавно один человек. Мертвые… – она судорожно вздохнула. – Мертвые говорят с нами из могил. Это и называется совесть.
– Интересно, – осторожно сказал Молдер. – Никогда не считал, что совесть может быть определена подобной формулировкой.
– Я вот думала, когда мы его нашли… Того, кто убил Мелиссу… – она опять вздохнула. – Мы в конце концов добьемся правосудия. И я тогда почувствую: вроде бы все, дело закрыто. Но истина в том, что ни один суд, ни одно наказание никогда не бывает достаточным.
Молдер взял ее под руку и повел к машине:
– Я приехал сюда сказать тебе одну вещь, Скалли. Может быть, правосудие и существует. Только не то, которое ты ищешь.
Она остановилась и подняла голову:
– О чем ты?