— Понимаю, — сказал я. — А теперь он думает, что это и вправду звонил Таппер, и звонил не кому-нибудь, а мне.
— Ну да, верно. Он забрал этот аппарат к себе домой и вечером несколько раз снимал трубку, и телефон был вроде как включенный, только никто не отзывался. Вот это его и ошарашило — что телефон вроде дышит, как будто включенный. Он все ломал голову, в чем тут секрет. Понимаешь, проводов-то нет, аппарат ни в какую сеть не включен, а дышит.
— И теперь вы с ним хотите меня за эту штуку притянуть к ответу?
Hiram's face hardened. “I know you're up to something,” he said. “I know you went out to Stiffy's shack last night. After Doc and I had taken Stiffy in to Elmore.”
Лицо у Хайрама стало злобное.
— Меня не проведешь, — сказал он. — Я же знаю, ты что-то крутишь. Ездил зачем-то вчера вечером на болото к Шкалику, вот когда мы с доком повезли его в больницу.
“Yes, I did,” I said. “I found his keys where they had fallen out of his pocket. So I went out to his place to see if it was locked and everything was all right.”
“You sneaked in,” Hiram said. “You turned off your lights to go up Stiffy's lane.”
— Правильно, ездил, — сказал а. — Потому что нашел его ключи, они у него выпали из кармана. Вот я и поехал посмотреть, все ли там у него в порядке, может, он и дверь забыл запереть, мало ли.
— Не просто ездил, а воровским манером, — сказал Хайрам. — Когда сворачивал с шоссе, погасил фары.
“I didn't turn them off. The electrical circuit shorted. I got them fixed before I left the shack.”
It was pretty weak. But it was the best I could think of fast. Hiram didn't press the point.
“This morning,” he said, “me and Tom went out to the shack.”
— Ничего не гасил, они сами погасли. Короткое замыкание. Когда я оттуда уезжал, мне сперва пришлось исправить цепь.
Отговорка не бог весть какая. Но лучшей я наспех не придумал. Впрочем, Хайрам придираться не стал.
— Нынче утром мы с Томом тоже побывали в логове у Шкалика, — сказал он.
“So it was Tom who was spying on me.”
Hiram grunted. “He was upset about the phone. He got suspicious of you.”
— Стало быть, вот кто за мной шпионил — Том!
— Он уж больно расстроился из-за этого телефона, — проворчал Хайрам. — И подозревал, что это твоих рук дело.
“And you broke into the shack. You must have. I locked it when I left.”
“Yeah,” said Hiram, “we broke in. And we found more of them telephones. A whole box full of them.”
“You can quit looking at me like that,” I said. “I saw no telephones. I didn't snoop around.”
— И вы, значит, вломились к Шкалику в дом. Ясно, вломились. Я, когда уходил, дверь запер на замок.
— Ага, вломились, — подтвердил Хайрам. — И нашли еще такие телефоны. Полный ящик.
— Не пяль на меня глаза, — сказал я. — Я там никаких телефонов не видал. Я не сыщик, по чужим углам ничего не вынюхиваю.
I could see the two of them, Hiram and Tom, roaring out to the shack in full cry, convinced that there existed some sinister plot which they could not understand, but that whatever it might be, both Stiffy and myself were neck-deep in it.
Мне ясно представилось, как эти двое, точно гончие псы, с ходу ворвались в хижину Шкалика, убежденные, что напали на след какого-то преступного заговора: что именно тут кроется, в чем соль — кто его знает, но уж мы-то со Шкаликом наверняка кругом виноваты!
And there was some sort of plot, I told myself and Stiffy and myself were both entangled in it and I hoped that Stiffy knew what it was all about, for certainly I didn't. The little I knew only made it more confused. And Gerald Sherwood, unless he'd lied to me (and I was inclined to think he hadn't) knew little more about it than I did.
А ведь какой-то заговор и вправду существует, сказал я себе, и мы со Шкаликом вправду увязли... Надеюсь, хоть Шкалик понимает, в чем тут соль, потому как я-то ни черта не понимаю. От того немногого, что мне известно, все только становится еще непонятнее. И Джералд Шервуд, если он не соврал (а он едва ли врал), знает не больше моего.
Suddenly I was thankful that Hiram did not know about the phone in Sherwood's study, or all those other phones which must be in the village, in the hands of those persons who had been employed as readers by whoever used the phones for communication.
Although, I told myself, there was little chance that Hiram would ever know about those phones, for the people who had them certainly would hide them most securely and would keep very mum about them once this business of the phones became public knowledge. And I was certain that within a few hours” time the story of the mystery phones would be known to everyone. Neither Hiram nor Tom Preston could keep their big mouths shut.
Счастье еще, что Хайрам не проведал про тот аппарат, который стоит в кабинете у Шервуда! И про другие — их, наверно, немало в Милвилле у людей, что служат чтецами этим... неведомо кому... которые разговаривают по таким телефонам.
Впрочем, вряд ли Хайраму удастся пронюхать насчет остальных телефонов: уж, наверно, владельцы запрячут их понадежнее и будут держать язык за зубами, как только станет известно, что такие телефоны существуют. А слух этот наверняка через час-другой разнесется по всему Милвиллу. Хайрам и Том Престон сами же и проболтаются, они у нас первые трепачи.
Who would these other people be, I wondered, the ones who had the phones—and all at once I knew. They would be the down-and-outers, the poor unfortunates, the widows who had been left without savings or insurance, the aged who had not been able to provide for their later years, the failures and the no-goods and the hard-of-luck.
For that was the way it had worked with Sherwood and myself. Sherwood had not been contacted (if that was the word for it) before he faced financial ruin and they (whoever they might be) had not been concerned with me until I was a business failure and willing to admit it. And the man who seemed to have had the most to do with all of it was the village bum.
Любопытно, у кого еще есть такие телефоны?.. И вдруг я понял: у разных бедолаг, невезучих и нищих, у вдов, оставшихся без всяких сбережений и без пенсии, у стариков, которые уже не в силах заработать кусок хлеба, у бродяг, никчемушников и всяких горемык, кто потерпел крах или кому и вовсе ни разу не улыбнулось счастье.
Ведь как получилось с Шервудом и со мной? С Шервудом установили связь (если можно так это назвать), только когда он обанкротился; и мною они (кто бы они ни были) тоже заинтересовались лишь после того, как я окончательно сел на мель, и сам это понял. И, очевидно, теснее всего с ними связан отъявленнейший лодырь и пропойца во всем Милвилле.
“Well?” asked the constable.
“You want to know what I know about it?”
“Yes, I do,” said Hiram, “and if you know what's good for you...”
— Ну, чего молчишь? — рявкнул полицейский.
— А чего ты хочешь — чтоб я выложил, что я обо всем этом знаю?
— Вот именно. Не то тебе же будет хуже.