Представитель ЦК одобрительно кивнул головой:
- А полиция ничего не успеет разнюхать до утра?
- Вряд ли. Впрочем, риск, как вы сами знаете, немалый. На всякий случай, возле американского штаба будет дежурить несколько наших людей. Если Канадзава или Риуси приедут туда перед приходом Фукуды, то мы предложим ему подождать.
- Хорошо! Ну, а если кто-нибудь из людей Канадзавы явится к Рогге, когда у него будет находиться Фукуда?
- Тогда, - глаза Ямады сузились, и в них блеснул огонек, - тогда мы постараемся, чтобы такой тип не проник в здание. Впрочем, завтрашняя забастовка и особенно демонстрация не очень-то позволят полиции заниматься Фукудой. Мы наделаем ей таких хлопот, что она не только забудет о докторе, но и вообще окажется не в состоянии производить розыски. Самым опасным остается для нас Канадзава, но я полагаю, что и он, узнав о требовании рабочих повесить его, будет думать только о своей шкуре.
- Ну что ж, - представитель ЦК сильно пожал руку Ямады, - желаю успеха! Не забудьте, что мы с нетерпением будем ждать материалов об этой фабрике смерти. Надо как можно скорее разоблачить новых военных преступников. Надо. Это наш долг!
Джорджи Кроссби вошел в зал совещаний, где за столом уже сидели пять одетых во фраки мужчин. Секретарь внес за своим боссом папки с материалами к докладу.
Кроссби занял председательское место, рядом расположился секретарь, услужливо протянувший ему необходимые бумаги. Не обращая внимания на нетерпение, отражавшееся на лицах остальных членов правления, глава фирмы внимательно читал какие-то записки, время от времени подчеркивая что-то карандашом. Наконец он осмотрелся и, любезно улыбнувшись, произнес:
- Прошу извинить меня, господа, - он слегка склонил голову, - что я заставил вас ждать так долго. К сожалению, я не мог приехать раньше, так как аудиенция в Белом доме несколько затянулась. Это было, - он ладонью потер лоб, - третье совещание с руководителями правительства за последние два месяца. Я хочу информировать вас, как членов правления нашей фирмы, о содержании и результатах этих совещаний. Мы здесь одни, и я полагаю, что нет надобности напоминать вам, господа, что все, что я сообщу, является государственной тайной.
Лица присутствующих стали сосредоточенными. Один из них оперся локтями на зеленое сукно стола, некоторые вытащили блокноты. Кроссби сморщился:
- Мистер Форнинг! Прошу извинить, но вы ведь слышали, что я говорил относительно сохранения тайны. Не думаю, чтобы ваши записи способствовали выполнению моих условий.
Названный член правления слегка покраснел и неловким движением спрятал записную книжку в карман.
Кроссби оглядел всех присутствующих прищуренными глазами и медленно, отчеканивая каждую фразу, начал:
- Прошу извинить, господа, но я не буду касаться подробностей. Часть из них вы уже знаете, остальные я пока не имею права оглашать. Да и не в этом главное. В данный момент самым важным является позиция, занятая Белым домом и Пентагоном. Она определилась вчера окончательно. Планы нашей фирмы получили положительную оценку. Мало того: в результате переговоров, проведенных нами с лидерами партий, на ближайшей сессии конгресса будет оглашено еще одно послание президента, требующее новых кредитов на оборонные цели. После их утверждения будут определены кредиты и для нашей фирмы, уже одобренные руководством обеих партий…
Мистер Форнинг крякнул от удовольствия. Остальные члены правления одобрительно улыбнулись и оживленно зашептались между собой. Кроссби переждал, пока уляжется первое волнение, и сказал:
- Продолжающееся несколько лет сотрудничество нашей фирмы с отдельными министерствами, особенно с военным министерством и госдепартаментом, теперь будет еще более тесным. Мистер Паркер, - повернулся он в сторону сидящего рядом компаньона, - который только что вернулся из Германии и закончил там подготовительную работу, должен будет снова вернуться в эту страну.
Паркер удивленно взглянул на докладчика.
- На этот раз, - многозначительно закончил Кроссби, - уже не как представитель нашей фирмы, а в качестве советника при штабе командующего нашей зоной в Германии.
- Браво, Кроссби! Вы просто гениальны! - воскликнул Форнинг.
Кроссби слегка склонил голову, благодаря за комплимент.
- Мистер Бойтон, - указал он на лысого члена правления, опиравшегося локтями на стол, - получит завтра назначение на должность советника военного министерства по делам модернизации вооружения нашей армии.
Бойтон поднял голову и посмотрел на присутствующих, как бы проверяя впечатление, произведенное на них этим сообщением.
- Итак, господа, мое утверждение, что план нашей фирмы был планом до конца патриотическим, не является голословным. Я рад вам сообщить, что наша фирма заслужила благодарность президента за превосходный проект обороны западной цивилизации. Интересы нашей фирмы являются не только сходными, но совершенно одинаковыми с интересами нашего правительства. С этого дня политику нашей фирмы и политику правительства будут представлять в армии еще два члена правления, как ее до сих пор представляют генерал Смит и мой брат, Боб Кроссби, в Японии… Это одновременно является не только доказательством того доверия, которым мы пользуемся у правительства, но и фактом признания нашей силы и значения в государстве.
Кроссби откашлялся к отпил немного воды.
- В настоящее время, - продолжал он, - наш центр в Японии закончил подготовительные работы. Можно сказать, что мы уже используем исследования и опыты, проводившиеся японским генеральным штабом во время последней войны, особенно опыты превосходно организованного «отряда 731». Результаты этих работ огромны. Мистер Маото, один из ценнейших наших сотрудников, бывший помощник генерала Исии, создал бактерию молниеносной чумы 078. Она получила восторженные отзывы крупнейших военных специалистов. Эта бактерия необычайно устойчива, не боится никаких атмосферных явлений, изменения температуры и влияния вакцины. В настоящее время не существует никакой сыворотки, способной излечить болезнь, вызванную бактерией 078. По заключению экспертов нашего японского центра и эксперта-бактериолога военного министерства, быстрое открытие любыми учеными такой сыворотки без детального ознакомления с природой и свойствами новой бактерии исключено. Для этого потребовалось бы несколько лет работы…
За столом царило молчание. Никто не прерывал президента фирмы, присутствовавшие выражали свое изумление только жестами.
- Вновь организованным центром в Германии будет руководить известный немецкий бактериолог профессор Мейссфельд. Во время войны, по поручению германского генерального штаба, он довольно успешно проводил исследования в этой области. Задача германского центра будет облегчена именно благодаря достижениям мистера Маото. Мы уже условились с ним насчет возможности его выезда в Германию для консультирования работ нового центра… Определенные трудности встретили мы в вопросе организации еще одной лаборатории в Штатах. Предложение об организации нового отделения американского центра было отклонено профессором Гистингсом. Впрочем, это можно было предвидеть! - добавил он с презрительной усмешкой. - Разумеется, Гистингсом занялась уже комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. Я полагаю, что сенатор Мэттьюс сможет потом сказать нам об этом несколько слов.
Мэттьюс утвердительно кивнул головой.
- К вашему сведению, господа, - Кроссби заглянул в записи, - наш японский центр в течение ближайших же дней приступит к практическим испытаниям результатов своих лабораторных исследований. Бактерия 078 перестает быть только бактерией и скоро превратится в могучее оружие, способное надежно защитить западную цивилизацию!
Форнинг тихонько хихикнул. Кроссби недовольно посмотрел на него, но ничего не сказал и невозмутимо продолжал:
- К сожалению, нам не хватает некоторых данных для практического использования бактериологической бомбы. Проведенные нашими агентами розыски архива «отряда 731» до сих пор не дали никаких результатов. Можно предположить, что никаких бумаг спасти не удалось, так как японцы, до смерти напуганные наступлением русских, взорвали свою лабораторию и в панике позабыли об архиве. В связи с этим практическое использование бактерии 078, к сожалению, не может быть осуществлено в те сроки, которые нам желательны. И сегодня в Белом доме нам правильно указали на необходимость окружить наши работы самой строгой тайной. Вы, конечно, понимаете, что история с атомной бомбой не должна повториться. Последствия разоблачения нашей деятельности перед мировым общественным мнением будут катастрофическими. Можно заранее сказать, что новое воззвание, подобное Стокгольмскому, которое последует за этим разоблачением, ни нам, ни правительству не будет приятным. На сегодняшнем совещании меня достаточно хорошо предупредили об этом. Всё! Я кончил.
- Он в моих руках, этот Гистингс! - буркнул Мэттьюс. - Приговор уже готов, и хотя его знакомые, друзья и разные там комитеты хотят апеллировать к правительству, но я буду неумолим. Свиданий он не получит. Но все это, однако, не так просто. Нельзя было предлагать ему работу! Это большая ошибка. Просто счастье, что его прямо от ректора привезли к нам в комиссию. Впредь надо действовать осторожнее.
- Это правильное и ценное замечание!-согласился Кроссби. - Отбор людей для работы в нашей фирме должен быть необычайно тщательным, особенно здесь, в Америке. Благодаря стараниям наших военных властей в Германии и Японии нам удалось сохранить достаточно людей, которым мы можем доверять. Вы, конечно, понимаете, о ком я говорю?
Члены правления стали высказывать свои замечания и предложения. Это заняло порядочно времени. Наконец Кроссби встал:
- Я хотел бы еще в нескольких словах доложить вам, господа, о финансовом состоянии нашей фирмы и прибылях за последние три месяца.
Лица присутствующих прояснились. Форнинг первым вытащил блокнот и приготовился записывать оглашенные президентом фирмы цифры.
Сидя в углу жалкой лачуги, Фукуда молча наблюдал за ее обитателями. Мужчина завязывал тесемки старых деревянных башмаков. По его изнуренному лицу трудно было даже определить его возраст. То же можно было сказать и о хозяйке. «Когда-то, - подумал Фукуда, - она, вероятно, была красивой девушкой». Это «когда-то» могло означать восемь-десять, а то и двадцать лет; каждый год, прожитый в ужасающей нищете, оставлял на ее лице тяжелый, неизгладимый след.
Женщина возилась возле маленького очага, готовя нехитрый завтрак. Возле нее вертелись дети, жадно глядя на миски с рисом. Видимо, присутствие необычного гостя означало приятную перемену пищи; рис был здесь немалым событием.
В голове Фукуды ожили забытые воспоминания детства. Он тоже жил в такой же убогой лачуге, где царила нужда. Его мать вот так же, как и эта женщина, с рассвета возилась возле очага, а отец надевал соломенную обувь и шел на работу в поле. Так же как и здесь, вареный рис появлялся на столе только в какой-нибудь торжественный день или в год большого урожая.
Фукуда прикрыл глаза, вызывая в памяти образы далекого детства, но вместо них вставала картина чумного селения, трупы односельчан, осиротевшие дети…
Женщина поставила на низенький столик миски с дымящимся рисом. Хозяин жестом указал всем места на старой цыновке. Ели торопливо: времени оставалось мало, а за опоздание на работу увольняли.
Вчера вечером хозяин рассказал Фукуде об условиях своей работы на фарфоровой фабрике. С ненавистью называл он имена фабриканта и его надсмотрщиков, которые постоянно ругались самыми грубыми словами и угрожали бамбуковыми палками. Фабрикант творит все, что ему захочется. Люди боятся говорить о своих обидах: не так-то легко найти нынче работу. А чем жить?
Теперь, говорят, фабрикант продает свое предприятие американцам. Среди рабочих есть еще такие глупцы, которые верят, будто при американцах станет лучше, но он лично не верит этому. Есть у него знакомый, который еще перед войной работал на американском заводе где-то на Филиппинах. Американцы тянули там из него жилы так же, как и японские фабриканты.
В свою очередь, рабочий хотел узнать, будет ли война. Он уже служил в армии и только каким-то чудом спасся от смерти. Войну он ненавидел. Хотел твердо знать, верит ли сам Фукуда в то, что они, маленькие и ничего не значащие люди, могут разрушить планы богатых господ и остановить войну.