Я хотел её.
Я промахнулся.
Я был для себя вне понимания.
Я промахнулся. Окружающие смотрели на меня так, словно я расстрелял целый спортзал людей, вместо того, чтобы попасть мячом в корзину. Моя мать всегда дразнила меня, говоря, что я ничего не воспринимаю всерьез. В моей семье даже существовала шутка про отсутствие у меня преданности чему-либо. Я был хорош во всем, чем занимался, но при этом ничего из этого не любил. Ни игру в баскетбол, ни катание на лодке, ни деньги, которые так легко появлялись в моей семье. И это заставляло меня чувствовать себя опустошенным. Мои друзья — те, с которыми я рос — тратили все свое время и деньги на билеты на бейсбольные, футбольные и баскетбольные матчи. Я тоже ходил на эти чертовы игры и даже наслаждался ими, но в конце дня понимал, что чего-то во мне не хватает. Я начал читать книги по философии. На втором курсе даже посетил несколько занятий. И мне это нравилось. Философия давала мне веру. Но затем в мою жизнь без предупреждения ворвалась Оливия Каспен, и я впервые испытал чувство преданности. Её философии. Её мимике. Я воспринимал её всерьез. Все её пять футов и два дюйма. И хотя Оливия была напыщенной и никогда не улыбалась, она мне нравилась. Мне хотелось сделать для неё что-нибудь. Поэтому я промахнулся.
— Это правда?
Я оторвался от своей тарелки с блинчиками. Дезире — одна из членов группы поддержки — приземлилась за мой столик, сев прямо напротив меня. Она до сих пор не смыла вечерний макияж и была одета в кофту моего приятеля, Кайла. И почему девчонкам так нравится носить кофты парней? Еризед.
— Ты о чем?
— О том, что ты промахнулся из-за девчонки?
— Где ты это услышала? — я отодвинул тарелку и сделал глоток чая.
— Все об этом говорят, — она усмехнулась и оторвала кусочек блинчика.
Я посмотрел на неё, слегка прищурившись. Мне было трудно проделать этот очаровательный трюк, учитывая, что у меня вспотели ладони от напряжения.
— И для кого же, по их словам, я сделал это? — если люди узнают, что я промахнулся ради Оливии, то происходящее приобретет для неё неприятный поворот.
Дезире облизнула пальцы.
— Ой, это всего лишь слухи. Кто знает, правда ли это? Ты ведь сам прекрасно понимаешь, какими могут быть люди.
Я пожал плечами, пытаясь казаться равнодушным.
— Ну же, рассмеши меня, Дез.
Она сжала губы и наклонилась вперед.
— Никто не знает, кто она. Но кое-кто говорит, что видел, как ты болтал с ней до того, как промахнулся.
— Возможно, меня просто подвела игра, — сказал я, ставя кружку и вставая.
Дезире улыбнулась мне.
— Все возможно. Но твоя игра никогда тебя не подводила. Если ты спросишь меня, то я думаю, что это очень романтично.
— Романтично? — повторил я.
— Ага. Должно быть, она очень горячая штучка.
Я наклонился до тех пор, пока наши с Дезире глаза не оказались на одном уровне.
— Неужели похоже, что я мог сделать нечто подобное, Дез?
Она с минуту смотрела на меня, а затем покачала головой.
— Вообще-то, нет.
— Ну, вот ты и получила ответ на свой вопрос.
Я встаю, вытирая руки о штаны. Сколько людей видело, как я разговаривал с Оливией? Возможно, это и было глупо… даже немного нелепо, но тогда я не ожидал, что она бросит мне вызов. Если бы все пошло по моему плану, то она пошла бы со мной на свидание, если бы я забил. Как ни крути, а все хотят встречаться с победителями, и подобное желание с их стороны сделало бы меня победителем.
Я не мог ничего с собой поделать, но улыбка не покидала моего лица, пока я сбегал вниз по ступенькам перед обеденным залом. Девчонки редко удивляли меня, поэтому я бы пятьсот раз промахнулся ради свидания с ней.
Я никогда не западал ни на кого так, как на неё.
Оливия пылала. Когда она входила в комнату, можно было почувствовать жар её огня, который волнами расходился в разные стороны. Она была сердитой, невероятно страстной и бесстрашной. Она была настолько горячей, что заставляла окружающих держаться от неё подальше. Отличный трюк, если не считать того, что я играл с огнем.
Пиф-паф, и она меня пристрелила одной фразой.
«…. МЫ просто не совместимы».
Она боялась меня. Я понял это ещё в тот момент, когда мы встретились взглядами, стоя под деревом, в день нашего знакомства. Возможно, она ещё не понимала, какой тип парней ей нравится, но я уже знал, каков он. Я практически смеялся. Она бросила мне в лицо эти слова неуверенным, хриплым голосом, в то время как её глаза путешествовали повсюду, избегая моего лица.
Мы отправились на наше первое свидание через неделю. Я практически силком вытащил её туда, отправив ей посылку, в которой лежал сдутый баскетбольный мяч — тот самый, который я использовал, чтобы заполучить это свидание, вместе с запиской, в которой говорилось о необходимости увидеться в библиотеке. Признаться, встреча в библиотеке прошла отлично. Она надела черную кружевную рубашку с длинным рукавом, которая так сильно облегала её тело, что я видел каждый изгиб, не говоря уже о том, как прекрасно просвечивалась её кожа цвета слоновой кости сквозь просветы в кружевах. Мне хотелось поцеловать её прямо там, у стеллажей. Я бы с удовольствием затащил ее в отдел Диккенса, если бы не боялся, что спугну. Она неохотно согласилась пойти со мной на свидание. Я повел её в «Jaxson’s..», мое любимое кафе-мороженое. В начале вечера она была довольно сдержанной, но потом начала открываться мне и рассказала о своем прошлом. Я думал, все идет прекрасно. Пока…
— Просто я не думаю, что мы совместимы.
— Но мне так не кажется, — сказал я. Наша химия была приятной. Оливия либо все отрицала, либо врала напропалую. Держу пари, что врала.
Она моргнула, причем настолько быстро, насколько птица махает крыльями.
— Прости меня. Просто мне кажется, что мы находимся на разных волнах, — она вымолвила «на разных волнах» так, словно не была уверена, правильно ли употребляет эту фразу. На самом деле мы были на одной волне — я хотел её, она хотела меня. Просто она об этом ещё не знала.
— Это не совсем то, что я имел в виду. Я знаю, что нравлюсь тебе также сильно, как и ты мне. Но это твой выбор, да и я джентльмен. Раз уж ты хочешь, чтобы я отступил — хорошо. Прощай, Оливия.
И прежде, чем я успел схватить её в охапку и хорошенько встряхнуть, чтобы высвободить её чувства, я ушёл.
«Только не оборачивайся! Борись с собой!».
Вот, о чём я думал, уходя. Последнее, чего мне хотелось, это гоняться за человеком, который не хотел меня… или ещё не знал, что хотел.