— Честно говоря, вращательная манжета меня убивает. — Он демонстративно помассировал плечо. — Док Джейн считает, что можно с помощью операции почистить сустав. Не парься, боль хроническая, но терпимая, и я не на лекарствах. Если что-нибудь случится с тем куском мяса, — он махнул рукой за спину, — я справлюсь.
Фьюри выругался.
— Плавал, знаю. И я не сомневаюсь в тебе. Уверен, что ты со всем разберешься. Хочешь, я заскочу по пути в особняк, узнаю, сможет ли Зи составить тебе компанию?
— Не стоит, Блэй найдет замену. Спасибо.
Господи, да ради Бога, хватит с него болтовни. В любую секунду на телефон Брата могло прийти сообщение или звонок с предупреждением о том, что Куина ни при каких обстоятельствах нельзя подпускать к пленнику на пушечный выстрел…
— Ну, пока. — Фьюри отвернулся и махнул рукой. — Удачи с ним.
— И, черт побери, она ему пригодится, — прошептал Куин в спину брата.
В своей слепоте Роф был изолирован от внешнего мира, и, вместе с тем, воспринимал его намного острее, нежели зрячие: изолированный в виду отсутствия визуальной составляющей окружающей среды, он словно навечно завис в космосе; однако другие органы чувств в его пресловутом ночном небе работали острее, и эти звезды сообщали ему информацию, необходимую для ориентации в мире.
Поэтому, стоя перед Лейлой и слушая ее рассказ, он улавливал каждую деталь, всё, от перемен в ее запахе и тоне голоса, до каждого еле слышного движения, до смены давления в воздухе между ними, когда ее настроение перешло от гнева и печали к раскаянию и вине.
— Значит, Кор выяснил местоположение Братства, — заключил Роф, — выследив тебя по крови. Так?
Кровать тихо скрипнула, когда Лейла изменила позу.
— Да, — сказала она тихо. — Я кормила его.
— Да, в ту первую ночь, когда Тро обманом заманил тебя на то поле. Или это произошло после тех событий?
— Было еще раз.
— Твоя кровь была в нем, — повторил Роф, — и он последовал за зовом сюда.
— Он обещал, что если я соглашусь на встречи с ним, то он не нападет на территорию. Я убедила себя, что защищаю всех нас, но правда такова… мне нужно было видеть его. Я хотела видеть его. Это ужасно — оказаться в тисках между сердцем и своей семьей. Было так… ужасно.
Проклятье, — думал Роф. На легкое решение не приходилось надеяться.
— Ты виновна в государственной измене.
— Да.
Роф многое сделал, чтобы отменить ограничительные и карательные меры Древнего Права, запретил вещи вроде рабства крови и долгового рабства, установил и закрепил правовые процедуры для решения гражданских правонарушений. Но одного закона он строго придерживался: государственная измена все еще каралась смертной казнью.
— Прошу, — прошептала Лейла. — Не забирайте у меня моих детей. Не отправляйте меня в Забвение.
Едва ли ее можно назвать врагом государства. Но она совершила серьезное преступление… Господи, у него раскалывалась голова.
— Почему ты хотела встречаться с Кором? — спросил Роф.
— Я полюбила его. — Голос Избранной звучал ровно и безжизненно. — Это не в моей власти. Он всегда был нежен по отношению ко мне. Так добр. Он не сделал мне ни одного неприличного предложения… а когда это сделала я, он оттолкнул меня, хотя было очевидно, что он… не безразличен ко мне. Казалось, он просто хотел быть рядом.
— Ты уверена, что он не лгал?
— О чем?
— Что ему известно о нашем местоположении?
— Нет, не лгал. Я видела его на территории. Я встретила его… на территории. — Сейчас Лейла заговорила быстрее, отчаянная мольба прорывалась в ее голосе. — Но у него есть честь… он мог напасть, но решил этого не делать. Он сдержал свое слово даже после того, как отослал меня и сказал больше не искать с ним встреч.
Роф нахмурился.
— Ты утверждаешь, что он сам оборвал ваши отношения?
— Да. Он выставил меня вон и покинул коттедж, в котором мы встречались.
— Какие у него были причины для этого?
Повисла долгая пауза.
— Я заставила его признаться в чувствах ко мне. Я знала, он питает ко мне чувства и… но он выставил меня за дверь.
— Как давно это было?
— Прямо перед тем, как он попал в плен. И я знаю, почему он прекратил наши встречи. Он не хотел становиться уязвимым из-за меня.
Роф нахмурился и скрестил руки на груди.
— Лейла, не будь такой наивной. Ты допускала мысль, что он просто мог, наконец, собрать достаточно людей и намеревался напасть на особняк?
— Простите? Я не понимаю…
— Кор вел активные переговоры с Глимерой, формируя против меня альянс. До того, как всадил пулю мне в шею. — Услышав, как Лейла пораженно охнула, Роф мог бы и остановиться на этом. Но продолжил на свой страх и риск. — Когда планируешь нападение на крепость вроде нашей, требуются месяцы на планирование и изучение врага. Понадобится хорошо вооруженная армия. Необходимы боеприпасы и оружие. И ты говоришь мне, что даже не задумывалась о том, что он мог просто использовать тебя с целью выиграть время? Может, он отослал тебя потому что, наконец, подготовился к нападению?
Ее голос прозвучал жестко:
— Когда он велел мне уйти, я была в смятении и расстройстве, но я думала об этом. Я знаю, что его чувства ко мне настоящие. Я смотрела ему в глаза, я видела там эмоции.
— Лейла, не впадай в романтизм. Не в вопросах войны. Этот ублюдок — хладнокровный убийца, и он использовал тебя. В его глазах ты ни чем не отличаешься от остальных. Ты для него инструмент для достижения цели. Женщина, сними розовые очки и трезво взгляни на вещи.
Повисло долгое молчание, и Роф практически слышал, как Лейла судорожно соображает.