Авторы благодарят за помощь и поддержку Юрия Жукова и Макса Д (он же Road Warrior)
Вот и прошли те «десять дней, которые потрясли весь мир». Всего десять дней — а как много сделано. Эскадра кораблей Российского флота, отправившаяся в 2012 году к берегам охваченной войной Сирии, неожиданно перенеслась в начало 1942 года к берегам Крыма, практически полностью захваченного немцами. Держался лишь героический Севастополь, да в результате дерзкой десантной операции был освобожден Керченский полуостров.
Командующий эскадрой адмирал Ларионов ни минуты не колебался — вмешаться в войну против нацистов или остаться нейтральными. И уже с первой волной Евпаторийского десанта морские пехотинцы из будущего вышли на берег и вступили в схватку с врагом.
А потом были бои за освобождение всего Крыма, разгром сил люфтваффе на южном фланге советско-германского фронта, уничтожение нефтепромыслов в Плоешти и терминалов с горючим в Констанце.
Пришельцы из будущего вышли на связь с Верховным Главнокомандующим вооруженными силами СССР Сталиным, который в качестве своего личного представителя послал в Крым генерала Василевского. Так была спланирована наступательная операция, целью которой был полный разгром немецких захватчиков на юге страны.
Все, вышло время нашего недолгого отдыха. Вчера ночью звонил товарищ Сталин и подтвердил — начало операции "Полынь" ровно в 6:00 по Московскому времени и не секундой позже. В районе Каховки, как гнойный нарыв собирается кампфгруппа генерала Гудериана. Ее ядром являются две свежесформированных танковых дивизии, 22-я и 23-я, а пехота — сборная солянка. Если верить донесениям разведки, все это напоминает группировку российских войск в Чечне году так в 2000-м. Нашей истории, естественно. Довелось участвовать в той кампании, так что я сейчас быстроходному Гейнцу не завидую. Даже немцы в таких условиях способны организовать немалый бардак. Ну, а уж если мы поможем?..
Мы оставляем машинный двор МТС, который неделю был нам временной воинской частью. Все вещи уложены, распиханы по машинам. С нами и наши женщины в медсанбате, который мы разместили в немецких полугусенечных вездеходах, и специалисты НПО "Рубин" и МКБ "Кристалл", которые присутствовали на борту "Северодвинска" в этом походе. Конечно, это не "первый состав" этих организаций, скорее второй-третий. То есть, совсем юные гении, и пожилые середнячки, эрудированные и упертые, как кони, которые тянут свои темы благодаря усидчивости. Но, и это будет диким пинком советскому НИОКРу. Товарищ Сталин сказал, что, в смысле их безопасности, и одновременно сохранения секретности, он больше полагается на их путешествие вместе с нашей бригадой, чем на какие-то окольные маршруты через Новороссийск, или их перевозку самолетами. Кроме того, пусть они посмотрят своими глазами на оккупированную территорию, потом будут работать не за страх, а за совесть. Так что вся эта научная братия, вместе со всеми своими записями компьютерами и всем прочим багажом едет в нашем обозе. Константин Константинович, чуть посмеиваясь, называет наше хозяйство ордой, только не уточняет какой. Даже вертолетная группа с нами, все ее бензовозы, БАО и прочее хозяйство.
Первым за ворота выходит танковый батальон. Рота "семьдесят двоек", потом по две роты КВ и Т-34. В интервалах между ротами идут ЗСУ "Панцирь-С". Пусть люфтваффе на юге и разгромлено, но, береженого и Бог бережет. Каждый день они пытаются подтянуть сюда новые силы. Как сказал мне контр-адмирал Ларионов, пока Геринг внедряет такую штуку как полевые мини-аэродромы, на которых сидят по три бомбардировщика или четыре мессера. Заманаешься это бомбить. Правда, пока они очухались, наши соколы их капитально проредили, и теперь немецкие асы способны только на мелкие пакости, массированные налеты остались в прошлом. Они не лезут туда, где могут огрести по зубам, то есть в Крым, а стараются тиранить наши тылы на других направлениях. Их тактикой стали ночные удары малыми группами по железнодорожным станциям, госпиталям и прочим тылам. А ночных истребителей в советских ВВС еще нет — у них то и обычных не хватает. Эвакуированные заводы только-только дали свою первую продукцию.
Вслед за танкистами временное расположение покидают механизированные батальоны морской пехоты, по десять БМП-3Ф, и тридцать полугусечных тягачей. Для усиления огневой мощи, стрелковые роты до предела насыщены трофейными немецкими пулеметами. Что поделать, если дегтярь, мягко выражаясь, "не дотягивает" до необходимого уровня, а "максим" — это целая артсистема, которой нужен по уму расчет из четырех человек, как для сорокопятки.
Есть еще одна проблема — всех вновь зачисленных в штат бригады, надо обмундировать по-нашему, то есть, в камуфляжку. Товарищ Сталин, как-бы между прочим, сообщил мне, что образец ткани передан на одну известную ткацкую фабрику, которая и должна сделать ткань по этому образцу. Советские ткачихи обещали выполнить задание партии в срок. Какой этот срок, я спрашивать не стал, все равно он от этого не изменится. — Зачем это? Просто, бывают моменты, когда ОСНАЗ РГК должен быть заметен, как манекенщица на подиуме. В противном случае мы все должны одевать красноармейское х/б, и бесследно растворяться в толпе. — Ага, плавали, знаем. Кроме того униформа имеет крайне высокий психологический статус — это, как перевод из кандидатов, в действительные члены. А они этого достойны — настоящие бойцы. Кто воюет полгода — с Одессы и Дунайской флотилии, а кто — три месяца на обороне Севастополя. Мы учим их только тактике и рукопашному бою, а боевой дух, отвага и упорство у них свои. Я горжусь, что товарищ Сталин доверил мне этих людей, и я сделаю из них таких рейнджеров, что американы в своем Техасе будут дрожать от ужаса. Да, морская пехота тоже аккуратно прослоена ЗСУшками, так что асам люфтваффе не светит и здесь. Точнее светит березовый крест, вместо железного.
Вслед за морской пехотой двигаются штабные службы, авторота, груженная боеприпасами и топливом, медсанбат, БАО, и замыкают все это комендачи на БТР-80, которые тоже оказались в трюме "Колхиды". Товарищ Берия добавил в коменданскую роту своих волкодавов, и преобразовал ее в батальон. Теперь это наш резерв и, одновременно инструмент для зачистки освобожденных территорий от шпионов, изменников, вражеских пособников и прочих либерастов.
Последним за ворота выезжает мой "Тигр". Вместе с нами двигается дивизион "Смерчей", и батарея "Солнцепеков". Но их я могу использовать только в самом крайнем случае, их боекомплект нужен товарищу Сталину для другой очень важной операции. Хотели двинуть и "Искандеры", но потом передумали. Они и из-под Евпатории много до чего могут дотянуться в Румынии, или даже Венгрии. Один два пуска в ночь, по свежевыявленным объектам, приводят немецкое и румынское командование в мистический ужас и недоумение… Как так, все было спокойно и вдруг внезапно все взлетело на воздух.
Обгоняю колонну по обочине, "Тигр", это такая зверюга — везде пройдет. Прокатил как-то раз на передовую Константин Константиновича Рокоссовского — это когда мы регонсценировку полосы прорыва делали. Он очень впечатлился увиденным. Причем, впечатлен он был не столько комфортом (на него генерал не обратил внимания), сколько проходимостью и надежностью "Тигра".
Бригада выходит на исходную. Смотрю на часы — ровно в шесть ноль-ноль, за полтора часа до рассвета, артиллерия Крымского фронта начинает артподготовку, расчищая нам дорогу огневым валом. Бьют не только орудия РГК, ранее входившие в состав СОРа и Крымского фронта, но и захваченные трофеи. Каждый ствол будет стрелять, пока для него есть хотя бы один снаряд, и лишь потом отправится на переплавку. Или нет, ведь должны же у нас быть еще трофейные боеприпасы. Я читал, что в июне-июле сорок первого года немцы захватили столько наших корпусных гаубиц 152-мм и дивизионных 122-мм, что даже развернули выпуск боеприпасов для них. И специально для патриофобов должен сказать, что эти гады и нашими танками не брезговали. Причем не только Т-34 и КВ, но и Т-26 и БТ-шками. Сам видел в Крыму. И не только нашими — в панцеваффе есть батальоны, укомплектованные трофейным английским и французским дерьмом. Я уже не говорю про серийно выпускающиеся чешские 35(t) и 38(t). Сегодня или завтра наши танкисты попробуют на зуб этих зверей, ведь по данным разведки таких танков у Гудериана больше половины.
А артиллерийская канонада все грохочет и грохочет. Как мы и договаривались, дирижирует этим "концертом" недавний майор, а теперь подполковник Гальперин, командир всей артиллерии нашей бригады. Раз за разом он огненным утюгом проходится по немецким окопам, выжигая солдат вермахта. Его самоходный дивизион последним последует за бригадой, готовый в любой момент развернуться, и поддержать нас огнем. Гудериану наверняка уже доложили, что мы пошли на прорыв, и он должен двинуться нам навстречу. Ну, не тот у него характер, чтобы отсиживаться в обороне, да и гонору все еще хоть отбавляй.
Сегодняшнее утро началось просто отлично. Ровно в 7:00 смолкла артподготовка, и над нашими позициями разнесся заунывный вой тысяч сирен ПВО. Генерал-майор Бережной рассказал генералу Рокоссовскому о задумке Жукова, примененной при штурме Берлина. Ну, той самой, с сиренами и прожекторами. Рокоссовскому идея понравилось.
Немецкие пехотинцы, те, что уцелели после часовой артподготовки, едва лишь подняли головы, как из предутренней темноты на них обрушился новый ужас. Слепящий свет и сводящий с ума вой. Да, даже немецкая психика имеет пределы выдержки, солдаты вермахта выскочили из окопов, и помчались в степь.
Вы когда-нибудь охотились на зайцев, ослепляя их автомобильными фарами? Так вот, тут было то же самое — немецкий солдат, запыхиваясь, убегает от танка, в свете прожекторов мотаются туда-сюда полы тоненькой мышастой шинели… Короткая пулеметная очередь, и еще один холмик появляется в морозной предутренней степи. Были и такие, что поднимали руки, этим тоже доставалась пулеметная очередь. Здесь и сейчас в плен не брали. Ну, недосуг было нам с ними возиться, да и надо помнить, как они поступали с нашими в таком случае.
Всего через полчаса бригада насквозь прошла тоненькую ниточку немецкой обороны, раздавив по пути какой-то штаб и, свернувшись в походную колонну, вышла на оперативный простор. Теперь наш маршрут зависел только от предварительных планов и приказов из Москвы, а не от хотелок германского командования. Оно, это самое командование, в тот же момент, когда мы начали артподготовку, двинуло нам навстречу панцеркампфгруппу генерала Гудериана. Встреча, с которой, лоб в лоб, должна была произойти примерно в полдень, где-то в окрестностях поселка Чаплинка.
Мы успели, вошли в Чаплинку раньше Гудериана, и, получив предупреждение от вертолетчиков, сразу за ее окраиной начали разворачиваться в боевой порядок. А вообще, нам только встречного танкового сражения в условиях населенного пункта не хватало. Причем, нашего населенного пункта, с нашими мирными людьми в нем. Но, Бог миловал, мы успели!
Завидев наши танки Гудериан, тоже начал развертывать свои танки стандартной "свиньей". Впереди, "углом", полсотни PzKpfw IV с короткоствольной пушкой, а на каждом фланге, чуть приотстав, примерно по сотне легких "чехов" PzKpfw 38(t). В середине как пехотинцы внутри рыцарской клина легкие PzKpfw II и бронетранспортеры с пехотой. Ну и пусть.
Я приник к окулярам своего командирского перископа, осматривая окрестности. Мы выбрали совсем другой ордер. В центре, по оси дороги, рота на "семьдесят двойках" в одну линию. Справа и слева от нее сначала по роте КВ-1, потом по роте Т-34, на флангах по двадцать БМП-3Ф со своим родным десантом из первых рот батальонов, остальные роты на трофейных транспортерах развертываются примерно в километре позади нас. Все, мы начинаем!
Командующий сводной панцеркампгруппой поставил свой командирский Ханомаг Sd. Kfz.251/6 на вершине скифского кургана. Дул ледяной северный ветер, по земле мела снежная поземка. Вид отсюда открывался на многие десятки километров во все стороны. Поставив до блеска начищенный сапог, на поваленного каменного истукана, генерал поднял к глазам бинокль. Русские разворачивались в какую то странную конструкцию, охватывая его войска полукругом. В центре десяток широких приземистых танков с длинноствольными пушками чуть приотстал, будто опасался вступать в схватку с полусотней его "четверок". По обе стороны от него наблюдалось по десятку КВ и Т-34. Совсем далеко на флангах, выдвинутые вперед, две группы остроносых танков с маленькими башенками. Что ж, сражение выиграет тот, кто прорвет центр вражеской позиции, и уничтожит его штабы и тыловые подразделения… И, кроме того, у противника, как и докладывала разведка, не больше девяноста танков против его трехсот. Выиграть сражение, и на плечах бегущих ворваться на Перекоп. Отсюда видно, что в Чаплинку, только что втянулся большой обоз русских. Вот с этого мы и начнем. Пока танки сближаются на дистанцию действительного огня — обстреляем Чаплинку, обычно это приводит у русских к нарушению управления.
— Курт, — обратился Гудериан своему радисту, — передай этому — Шмуцке пусть немедленно открывает огонь по Чаплинке. Пусть стреляет до тех пор, пока я не прикажу ему — заткнись!
— Не могу, господин генерал, — отозвался тот, высунувшись из машины, — в эфире черт знает что творится!
— Дай сюда! — Гудериан почти силой вырвал гарнитуру из рук солдата. И в самом деле, на всех волнах был слышен вой, мяуканье и дикий хохот. Собираясь отдать приказание о том, чтобы ему сюда на холм поскорее протянули телефонную линию, Гудериан обернулся назад, и похолодел. На позициях его артиллерии творился ад. Восемь странных аппаратов с винтами расположенными сверху, а не спереди, как у обычных самолетов, утюжили эти позиции, как заправские штурмовики. Были видны трассы русских эресов, цветы разрывов, и разбегающиеся во все стороны фигурки солдат. Серые шинели на белом снегу очень хорошо видны, и фигурки падали одна за другой, усеивая собой русскую степь. А прямо с тыла на генерала летели еще два таких же аппарата. Еще два нацелились на остановившиеся у подножья кургана штабные автобусы и грузовики. Бронетранспортер стоял к ним кормой, его пулемет был повернут совсем в другую сторону.
Выглянувший было из кабины на крик генерала водитель, немедленно метнулся обратно. Но было уже поздно. Гудериан, будто повинуясь какому-то наитию, бросился на землю. Он слышал, как забарабанили по броне пули, как страшно закричал раненый Курт. Потом вокруг поднялся настоящий ураган.
Когда "Быстроходный Гейнц" поднял голову, то понял, что все уже кончено — вокруг него полукругом стояли русские осназовцы в своих белых зимних маскировочных балахонах. Руки генералу без особых церемоний стянули за спиной, из кобуры вытащили парабеллум. Когда Гудериану позволили встать, он огляделся. Чадно дымил подожженный Ханомаг. Рядом, на испятнанном кровью снегу, лежал верный Курт. Мертвый водитель скрючился за рулем, как же его звали, кажется Фриц. Русские пули с легкостью пробили немецкую броню. А под холмом, среди горящих машин, такие вооруженные до зубов русские, как баранов, сгоняли в кучу его штабных. Штаб кампфгруппы был уничтожен еще до начала сражения. Его ошибка — искать себе удобный НП в стороне от войск.
А там внизу, в метельной степи разыгрывалась трагедия. Ему позволили стоять и смотреть, как русские, прикинувшиеся невинными овечками, сбросили овечью шкуру, и устроили его дивизиям кровавую бойню. И именно он, Гудериан, завел своих солдат в эту западню. Такого позора он не мог пережить. Если бы у него не забрали пистолет, Гудериан бы непременно застрелился, здесь и сейчас. Но пистолет у него был отобран, так что чашу позора предстояло испить до конца.
— Смотри, — на ломанном немецком языке сказал ему один из русских, скорее всего командир, силой повернув его голову в сторону поля битвы, — Смотри и запоминай! — Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!
Прижимаю ларингофоны к горлу и произношу, — Я, "Первый", немецкие трубачи нейтрализованы, концерт начинается! — Меня слышат все, и танкисты в Т-34 и КВ, и морские пехотинцы в БМП-3Ф.
У морпехов сегодня особо ответственная задача. Только они на скорости в 50 км/ч могут охватить фланги гитлеровского соединения, и поставить его ядро под перекрестный огонь своих пушек. Преимущество в скорости должно сыграть свою роль.
Пока я смотрел, как поднимая вихри снежной пыли рвут вперед БМПэшки, наводчики открыли огонь по центру немецкого строя. Оперенные бронебойные снаряды с вольфрам-керамическим сердечником, для немецких "четверок" — безумная роскошь. Поэтому в ход пошли учебные болванки из того комплекта, который мы рассчитывали потратить на тренировки сирийских коллег. Точно такие же Лаврентий Палыч обещал нам изготовить на советских заводах. И болванка запросто срывает с немецких танков башню, или проламывает лобовой лист. А супер-пупер боеприпасы дождутся первых "Тигров".
Один за другим в центре немецкого строя вспыхивают немецкие танки. Огонь с двух тысяч метров — это в нынешнее время что-то запредельное. Но, двухплоскостная стабилизация орудия, хорошая оптика, лазерный дальномер, и баллистический вычислитель, дают нам возможность не мазать по серым коробкам с крестами на броне. Всю жизнь мечтал об этом. Конечно, лучше всего сейчас наводчикам, которые с азартом бьют это зверье, но и мой командирский глаз радует эта картина.
Всего минута, и средние танки у немцев кончились, совсем. Осталось только полсотни горящих гробов. Тем более, что КВ и Т-34 сблизились с "чехами" на полкилометра, и тоже открыли огонь. В лоб ни один из советских танков 37-мм пушка "чеха" не берет. А вот 76-мм бронебойный снаряд КВ и Т-34 на этой дистанции пробивает броню "мыльницы" от ЧКД.
Там вспыхнули первые костры. Но их пока меньше, чем у нас, поскольку единственным дальномерно-вычислительным инструментом в танках того времени служит глаз командира экипажа, да и стрелять приходится с коротких остановок. Но пока еще не подбит ни один советский танк, а вот замерших неподвижно со сбитой гусеницей или окутавшихся рыжим пламенем PzKpfw 38(t) — хоть отбавляй.
Не очень-то пока помогает им численное преимущество — больший калибр орудий советских танков, и их мощная броня пока дают нашим несомненное преимущество. Видны искры рикошетов от лобовой части башен и корпусов наших машин. Рациональные углы бронирования порой играют не меньшую роль в защите от снарядов, чем бронирование.
Легкие PzKpfw II и бронетранспортеры с пехотой начинают пятиться, понимая, что они — следующие в очереди на уничтожение. Но их уже взяли в два огня обошедшие по флангам БМП-3. "Чехи" тоже получают "гостинцы" от БМП. Правда, целится им уже сложно — лазерный дальномер сбоит, и отказывает из-за затянувшего поле боя чада. И я принимаю решение. Прижимаю ларингофоны к горлу поплотнее,
— Я, "Первый", я, "Первый", идем на сближение. "Пегасы" — на транспортеры и "двойки", снаряды тратим только если по несколько штук сразу, а в остальном — КПВТ вам в помощь, прочие бьют гадов чем могут!
Идем прямо в чад и угар. Тут, в центре, затаившихся немцев нет. Бить мы их начали с задних рядов, на флангах же с этим делом похуже. Отдельные PzKpfw 38(t) пятятся назад, пытаясь отстреливаться. — Ну, так дело не пойдет! Вот уже несколько Т-34 и КВ неподвижно замерли, сбросив с катков сбитую снарядами "гусянку". Разворачиваем башни, и начинаем бить "чехов" в борт болванками. Это — смертельный номер. Летят сорванные с погона башни, снаряды проламывают клепаные борта "чешских перебежчиков". С внешней стороны им в борт летят 100-мм "подарки" он БМП. Болванок у них нет, снаряды только осколочно-фугасные, а это еще красивее — мгновенный вспыхивающий костер на месте танка. "Двойки" и передовой отряд панцергеренадер, на бронетранспортерах, смахиваем с доски, даже не заметив.
Мы пробили чадное облако сгоревшего бензина, и выскочили на чистый воздух. Дорога поднимается вверх, вверх, вверх… И вот мы на перевале. Внизу в небольшой низинке перед нами огромное скопление грузовиков, полугусенечников и колесных бронемашин. Они ничего не знают о том, что творится впереди — эфир на немецких частотах забит хаосом помех. Последний их приказ был — стоять здесь, ожидая, когда танки прорвут фронт большевиков, проложив дорогу для тылов. И вот она свободна, дорога, но не для них.
Немцев охватила паника — как же так, ведь мы о таком не договаривались! Теперь они не могут идти вперед, потому что спереди мы, и они не могут отступить назад, потому, что сзади дорога забита как МКАД в час пик. Начинается суета, хаос нарастает, кто-то пытается развернуть машины, кто спрыгивает на землю, и бежит в степь. Придерживаю пока своих на гребне. Мы бьем по скоплению техники из орудий и пулеметов, но, похоже, что здесь требуется более увесистая дубинка.
Вызываю артиллеристов, — "Орган", я "Пегас" отметка плюс восемь, скопление техники и пехоты — это просто биомасса какая-то, нужен огневой вал.
— Вас понял, — и через минуту перед нами встает высокое дерево разрыва шестидюймового снаряда. Во все стороны летят обломки полугусенечника, что-то переворачивается, что-то вспыхивает чадным пламенем. — Так нормально?