— Рад, — ответил Мартин. Но на самом деле он совсем не радовался. Ему было странно, что Петер, Яно, Милан, Палько и Юро смеются. У него перед глазами все время была рана на лбу Даньо.
— Мы можем когда-нибудь еще сразиться, — гордо сказал нижним Милан. Победа сделала из него героя. И он даже не отдавал себе в этом отчета.
— На меня не рассчитывайте, — сказал Мартин.
— Ты с ума сошел, ведь ты двоих убил!
— Нет, больше я так играть не буду, — твердо сказал Мартин и посмотрел на Даньо, который осторожно прикоснулся к больному месту.
— Да он с ума сошел, ребята! — кричал Милан. Он подбежал к Мартину, схватил его за воротник. — Ведь мы выиграли! Ты что, не понимаешь, недоволен?
— Да пусти ты меня! — Мартин освободился от его рук, отступил на шаг, оглядел всех, потом быстро повернулся и, ссутулившись, пошел к перекрестку нижней и верхней дороги.
Гора как будто росла, а дорога, которая перерезала ее пополам, как будто все время вытягивалась без конца и края. В жаре, разлившейся повсюду, на фоне гор, маячащих на горизонте, можно было видеть, как медленно и лениво шли три мальчика. Пыльная дорога, по которой шли мальчики, белела. А взгляд прищуренных глаз видел эту дорогу как бы присыпанной овсяной мукой, издали же она казалась наклеенной полоской белой бумаги.
На небе не было ни одной тучки, и все же необычайная духота измучила мальчиков. Сразу же с утра было ясно, что день будет жаркий, земля выдыхала воду, которая пролилась на нее вчера. Всюду над землей поднимался легкий, дрожащий в солнечных лучах пар. Было видно, что мальчикам тяжело идти. Они все время останавливались, дышали с трудом и отворачивались от солнца. Корзины, которые они несли с собой, служили им стульями. Посидев на них, они вставали и шли во всю ширину дороги. Дорога была еще влажная от вчерашнего дождя и ранней росы и не пылила.
Подъем был крут и казался очень долгим. Дорога словно устала от ран, нанесенных колесами и подошвами, и отдыхала. По краям еще держалась вода. В тех местах на краю дороги, где отваливались камни ограждения, мелкие лужицы сменяли глубокие ямы со стоячей водой. Попасть колесом в такую яму не сулило ничего доброго. Колесо село бы по самую ось, и вытащить его было бы очень трудно. И не дай бог, если бы ось сломалась.
А по краям дороги с обеих ее сторон беспрестанно трещали сверчки, жужжали мухи, оводы, летали бабочки. Насекомые копошились в траве, летали над кустами и то и дело садились на цветы. Птицы, которые гнездились неизвестно где, летали над дорогой и над головами мальчиков. Мальчики шли молча, прислушиваясь к звукам, к пению птиц. Полные всем этим, они точно погрузились в какую-то тайну.
С правой стороны ясно вырисовывалась вершина Кралова. Она была уже недалеко и становилась видна все лучше. Вершина этой горы венчалась огромной скалой. Скала уходила глубоко в недра земли, а тут выступала на поверхность. Сначала от нее отбивали камни для дорожного ограждения, а потом стали брать камень и на строительство. Так возникла каменоломня. Когда мальчики дошли до места, откуда шла тропинка к каменоломне, они остановились. Тут было прохладно. Еще было рано и мало света, чтобы осветить каменоломню. Солнце не заглядывало туда весь день, и лучи его попадали в каменоломню только перед самым закатом. Издали каменоломня казалась черной дырой, скала над ней чернела, она называлась Волчьей.
— Заглянем туда? — спросил Милан, показывая на отвесные скалы. Он задыхался. Корзина, на которой он сидел, прогибалась под ним. Когда он глядел на каменоломню, его лицо нахмурилось и выглядело таинственным.
— Нам надо торопиться, — сказал Яно. Он все время кидал камешки, а в сторону каменоломни даже не глядел.
— Посмотрите, — сказал Мартин, — на этом месте засыпало Опалку. Два дня его не могли откопать.
Оба мальчика встали и подошли ближе к Мартину. Они посмотрели на каменоломню и на обрыв, от которого отломился большой камень, когда завалило Опалку. Тогда еще невдалеке паслись распряженные коровы, освобожденные от ярма, и они так испугались грохота камней, что убежали домой.
— Пойдем дальше, — сказал Яно. Он поднял корзину, а в другую руку взял камень. Он подождал, пока пройдут вперед Мартин и Милан, и бросил камень. Камень описал дугу и долетел до стенки котлована. Раздался шум, похожий на гудение, а потом отозвалось и эхо.
— Эге-гей! — закричал Милан. — Ты попал, — сказал он тише. — Но кинуть на ту сторону ты не сможешь.
— И ты тоже.
— Никто не сможет.
Они пошли дальше. Теперь дорога была ровная, и они шли быстрее. Луж было меньше, вода стала подсыхать. Перед ними расстилалась широкая долина. Дорога опускалась на самое ее дно и вела к реке крутыми поворотами.
Они побежали.
— Эй, подождите! — закричал Милан, когда увидел, что отстал.
Они остановились и увидели, что Милан хромает.
Но он не останавливался.
— Я споткнулся о камень, — объяснил он. — Чуть палец не сломал.
Милан присел на край дороги и осмотрел ногу. Потом встал, неуверенно сделал несколько шагов и больше не хромал.
— Я хотел показать вам яму, где в войну закапывали мертвых лошадей, — сказал он.
— А где? — спросил Мартин.
— Тут, направо, над дорогой. Говорят, чтобы вырыть ее, заложили мину.
Они поднялись над дорогой и остановились над ямой. Она была большая, как для фундамента дома. По краям росла трава. А в центре стояла вода.
— Зачем же их возили так далеко? — спросил Яно.
— Они погибли от ящура, и люди боялись, как бы не заразился остальной скот.
Мальчики постояли, осмотрели яму со всех сторон и пошли дальше. С дороги они еще несколько раз оглянулись.
Теперь вдоль дороги расстилался луг. Кусты были выкорчеваны, и на всем склоне росла низкая трава. Солнце палило целые дни, и трава не могла вырасти выше. Но где-то тут, однако, прятался можжевельник.
Минут через пять они подошли к Вагу. Слышно было, как плещется вода, кое-где она просвечивала сквозь кусты. Дорога теперь шла в выемке, по краям ее торчали кусты. Сначала небольшие, но чем ближе к реке, тем выше. У самой реки кусты переходили в заросли.
Мальчики теперь шли друг за другом по левой стороне дороги. Тут была тень. Наконец они приблизились к реке настолько, что ее шум стал непрерывным. Дорога шла через узкий плес и взбиралась на мост. Мальчики остановились. По обеим сторонам моста видна была водная гладь. Тут, на небольшом пространстве, вырубили вербы. В воде белела галька. Но самые большие камни обросли мохом. Совсем рядом с берегом мелькала иногда блестящая форель. На дне, в камнях, отдыхали бычки-подкаменщики. Было хорошо видно, как шевелятся у них жабры.
К воде они подходили по холодку. Когда они пошли над водой, рыба всполошилась и быстро ушла на середину реки. Тени остановились над водой, но течение причудливо меняло их очертания. Казалось, что они движутся против течения, хотя были неподвижны. Потом мальчики сели и тени стали короче.
— Давайте разуемся, — сказал Мартин, — и помоем ноги. Купаться все равно нельзя: вода слишком холодная.
— Лучше сначала посмотреть пещеру, — сказал Милан, — потому что на той стороне мы измажемся.
Они посмотрели назад. Река текла по долине, с обеих сторон круто поднимались берега. Они поросли низкими кустами и кривыми деревьями. Всюду белели камни. На склоне, который был у них за спиной и на который они смотрели, обернувшись, чернел вход в пещеру. Он был высокий, в полный рост человека, и даже еще выше.
— Корзины мы оставим здесь, — сказал Мартин, — намочим их и прикроем камнями, а то они рассохнутся.
Они погрузили корзины в воду, а сверху наложили гальки. Вода покрыла их только наполовину; у берега было мелко. Они боялись поставить их поглубже, иначе их бы унесло течением.
Они стали подниматься по склону. Солнце светило им в спину, но идти все равно было тяжело. Они хватались руками за торчащие камни и кусты. Вдруг Мартин остановился, и, когда Яно и Милан оглянулись на него, им показалось, что Мартин даже не дышит.