— Ты полежи, — раздается голос с порога, однако в голосе не чувствуется строгости, — поспи еще немного! Придешь ко мне попозже.
Двери снова скрипят.
— Нет! — быстро отвечает Мартин. Он почти кричит: — Я иду с вами!
Черное пятно на пороге сначала неподвижно, а потом вдвигается в комнату. И снова тишина. Мартин стоит, немного наклонившись, точно пол жжет ему ступни. Старик снова входит в комнату, приближается к Мартину настолько, что они уже ясно различают друг друга.
— Я тебе сам подберу сумку с бруском, — говорит дед и идет к сундуку. Он снова заслонил окно и взялся за крышку сундука.
— Я его еще вчера вечером приготовил, — отвечает Мартин тихо и подходит ближе к деду.
Он видит, что дед выпрямился, и что-то зазвенело у него в руках, и ему ясно, что это брусок в сумке.
— Ну, одевайся, — говорит дед и идет к выходу. Он одним толчком распахивает двери, и скрип вновь наполняет комнату.
— Мы сейчас выходим, — добавляет он, скрываясь в сенях.
На крыльце немного светлее. Мартин оглядывается. В воздухе чувствуется приближение дня. Наверное, потому, что небосвод побледнел и на горизонте начинает разгораться заря. Еще слабо мерцают несколько звездочек, но вот-вот и они погаснут. И серп месяца потерял свой цвет и побледнел. Только это и говорит о приближении дня. И все же наступление его чувствуется, хотя солнце взойдет не раньше, чем через полчаса.
Мартин ждет, пока выйдет дед. Он слышит, как через открытые двери доносятся удары, то сильные, то совсем слабые. Дед достает лезвия кос и насаживает их на рукоятки. Дважды раздается пронзительный свист: это он проверяет их прочность.
Мартину немного холодно. В воздухе чувствуется утренняя сырость, которая обволакивает все, платье и тело. Забирается в ноздри. Мартин уже различает предметы вокруг себя. Он точно знает, что впереди, у забора, уложены поленья, а рядом с ними куча щепок. Топор еще неразличим. А через десять минут мальчик мог бы уже пересчитать планки в заборе. Что это, он привык или уже так развиднелось? Он понял, что дед не зажигал фонарь. А то бы через двери сарая был виден свет. Он знает, что дед стоит у входа в сарай и насаживает косы. Значит, у него еще очень хорошие глаза.
Но вот дед уже выходит из сарая. В левой руке он несет перед собою косы, правой закрывает двери на большой ключ. Слышно щелканье замка. Мартин прикрепляет сумку с бруском к ремню. Он не смотрит больше в ту сторону, откуда идет дед, но слышит приближающиеся шаги. Потом поднимает голову.
— Вот, бери, — говорит дед и подает ему косу.
Он берет ее, взвешивает на руке, пробует ногтем острие. По-видимому, оно хорошо отбито.
— Пойди набери воды в бутылки, — говорит дед, сгоняя с лица улыбку. Мартин прислоняет косу к ступеням лестницы и исчезает в доме. Он осторожно двигается в сенях, стараясь, чтобы не скрипели половицы. Все же на улице виднее, думает он, и наполняет бутылки водой. При этом он делает несколько глотков.
Дед закурил. Сигарета светится слабым огоньком. Он стоит, опершись на косу. Когда он видит, что Мартин выходит из дому с водой, он перекидывает косу через плечо. Мартин замечает, что рукоятка обернута полотняным мешочком. И он немного завидует деду, потому что у него такого нет. Все нужное ему для косьбы дед должен был бы принести сам.
Коса Мартина стоит у ступенек, но дед уже вышел из калитки. Он курит и смотрит по сторонам, будто его и не занимает, идет ли за ним Мартин. Однако он идет медленно. И немного сутулится. Мартин минуту-другую колеблется, но потом вскидывает косу на плечо и бежит за дедом.
И вот они уже идут рядом. На большой дороге и света больше. Побеленные фасады домов, которые окаймляют дорогу с двух сторон, видны совсем ясно, видны даже украшения. В некоторых окнах уже горит свет, но не ярко. День все приближается.
Утро свежее, воздух прохладен, и от дыхания клубится пар. Шаги двух людей раздаются в тишине, ничем не заглушаемые. А когда косы стукаются друг о дружку, они весело звенят. Две фигуры тогда отдаляются друг от друга, но через несколько шагов снова сближаются и идут рядом, как только что.
— Куда мы идем? — спрашивает Мартин, глядя на светящийся конец сигареты.
— За Горку, — отвечает дед, сжимая, в зубах сигарету, и голос его от этого кажется приглушенным.
Не успевают они дойти до главной дороги, как навстречу начинают попадаться и другие косцы. Сначала им встречается один, потом небольшая группа. Косцы показываются из полумрака и исчезают между домами. И Мартин замечает, что дед невольно убыстряет шаги. Приходится и ему идти быстрей. Он чувствует, как брусок болтается в сумке в такт его ходьбе, но скоро перестает это замечать. Они миновали последние дома и по крутой тропе стали подниматься на Горку. Дед останавливается в начале поляны, делает еще две затяжки и затаптывает сигарету в землю.
Они пошли тише и начинают долгими вдохами вбирать в себя свежий воздух. Чем выше они поднимаются, тем становится светлее, будто полумрак они оставили за спиной в деревне. Теперь они уже видят, что точка на востоке, в которой появится солнце, начинает краснеть. Из-за гор появляются первые солнечные лучи. Они меняют весь небосвод, хотя солнца еще не видно. Небосвод еще более побледнел, и несколько продолговатых полупрозрачных облачков на большой высоте налились краской. Мартин смотрит на деда. Ему кажется, что дед идет очень медленно, с трудом делая каждый шаг. А Мартину бы хотелось побежать, хотя дорога поднимается очень круто. Очень свежо, вот-вот покажется солнце. Ему бы хотелось быть наверху как можно скорее. Однако дед идет с трудом, и стоит Мартину перестать сдерживать себя, как он оставляет деда позади. Ему приходится останавливаться и замедлять шаги, чтобы дед мог его догнать.
— Ты не торопись, — говорит дед, — а то станешь задыхаться.
Мартин оборачивается и видит, что дед тяжело дышит, и тут ему становится стыдно. Он ждет деда и старается больше его не обгонять. На полдороге они останавливаются. Дед оглядывает луга, расстилающиеся внизу, но Мартин знает, что они остановились потому, что дед устал. Он готов снять косу с плеча, потому что не знает, сколько будет стоять дед, но дед снова трогается в путь. Он вздыхает, откашливается и выходит на середину дороги. Мартин не торопясь следует за ним.
Где-то внизу слышится уже звон косы. Те, у кого луга поближе, уже работают. Дед прибавляет шаг. Ему не хочется приходить на луг последним. Еще немного, с радостью думает Мартин, и мы на вершине.
Дед задыхается. Он стоит, опираясь на косу, и свертывает самокрутку. Мартину кажется, что он слегка улыбается. Возможно, радуется сигарете, а то и тому, что ему удалось так быстро подняться в гору. Солнца еще не видно. Мартин смотрит во все стороны и чувствует разочарование. Они поднялись в гору раньше, чем взошло солнце. Сейчас они станут спускаться, а там уж восход будет не такой. Мартин, огорченный, уселся на обочину дороги.
— Хочешь посмотреть? — спрашивает дед, показывая туда, откуда должно появиться солнце.
Мартин кивает. Он встает, хочет что-то сказать деду, но тот отворачивается, смотрит куда-то за горы и курит. Дым медленно поднимается над его головой. Воздух неподвижен.
— Не пройдет и десяти минут, как ты увидишь солнце, — говорит дед, не вынимая сигареты и не прекращая курить. Сигарета прилепилась к его нижней губе. — Сегодня будет хороший день, — добавляет дед.
Потом они молча смотрят каждый в свою сторону. Мартин носком ботинка ковыряется в дорожной пыли и все время поглядывает на восток. Сияние становится ярче, небосвод уже почти белый, а над головой начинает синеть. Когда Мартин снова поднимает голову, он удивлен.
— Глядите! — кричит он.
— Вижу.
Оба они поворачиваются к востоку. Солнце как будто бы вдруг выходит из-за гор, и сразу появляется целая половина. Смотреть на него уже нельзя, и они зажмуриваются.
И вот уже день. Настоящий день с солнечными лучами. Все вокруг сразу же изменилось. И стоит посмотреть на траву, она сразу же начинает сверкать миллионами капель росы, Точно вся она купается. Солнечные лучи играют в каплях всеми цветами радуги.
— Ну, идем, — говорит дед, слегка касаясь локтя Мартина. Мартин и не заметил, как он поднял косу на плечо. Они улыбаются, в последний раз осматриваются и начинают спуск с вершины.
Некоторое время они идут в тени вершины, но скоро выходят на ровный луг, и снова солнце светит им в лицо.
— Вот наш луг, — говорит дед.
Они останавливаются, меряют луг взглядами и спускают с плеч косы. Дед достает брусок и заправляет его за ремень. Он пробует косу, хорошо ли она насажена, и делает первый замах.
Звук разносится далеко. Мартину кажется, что вокруг косы летают огненные искры. Все вокруг ожило, наполненное звоном металла.
— Сначала нужно скосить первый ряд. — Дед взял косу в обе руки. Он еще стоит на дороге, но уже разгоняется. Упала первая трава. Звук, который сейчас издает коса, глуше, она не звенит, а, скорее, свистит. Дед идет точно по меже. Первый ряд принадлежит ему, и Мартин должен подождать, пока он кончит, чтобы косить друг за другом. Он наблюдает за дедом, за его освященными ритуалом движениями. Первые замахи были неравномерными, но, чем дальше, тем более ладными становятся они. Человек входит в ритм не сразу.
— Хорошо косится, — говорит дед, показывая на траву. — Роса что надо!
Мартин ждет, пока дед пойдет обратно, и становится за его спиной. Коса у него острая. Он торопится. Первый замах, трава падает и ложится в ряд. Перед ним колеблется спина деда, а он изо всех сил старается выдержать дистанцию и не отстать. Когда косы затупляются, оба их враз поднимают и подтачивают. Хуже всего, когда в высокой траве попадаются муравейники, которые трудно вовремя заметить. Тогда острие косы нужно выравнивать легкими ударами бруска.