Она опустила руки и вольно ими помахала, как крыльями. Артур молчал, не зная, что ответить. Лианова его укорила:
— Ты меня обманываешь.
— В чём?
— Крылья у тебя за спиной.
Ошарашенный парень оглянулся и пожал плечами:
— Марина, что ты говоришь?…
— Артур, я сделаю тебе бокал сексуального коктейля.
От приятной мысли по её лицу мелкой рябью пробежала улыбка: диагонально — от глаза до края рта. И от этой улыбки, похожей на неживую гримасу, всем стало не по себе. Рябинин взялся за ручку двери:
— Марина, мы глянем на этот сексуальный напиток.
— А я заходить в комнату запрещаю, — резко бросила Мамадышкина.
— Это почему же? — удивился майор.
— Я отвечаю за имущество.
— Да мы же милиция, — сообщил Леденцов.
Они вошли. Небольшая комната была оклеена серой плотной бумагой. Откуда же запах сухих трав? От Марины, которая смотрела на вошедших и счастливо улыбалась. Ни мебели, ни признаков кухни… Лишь раскинут колченогий низкий диванчик, прикрытый аляповатым пледом. У окна, забранного металлической сеткой, вытянулся длинный стол, похожий на прилавок. Глянув на него мельком, Рябинин сказал майору:
— Вызывай экспертов и давай понятых. Пожалуй, не стол, а стеллаж в химлаборатории.
Электроплитка, бутыль с водой, баночки, кастрюли… Рябинин открыл одну: в тёмной жиже плавали кривые грибные шляпки, как лысенькие головки младенцев. Во второй кастрюле скрючились грибные ножки, похожие на живые толстые пружины.
— Название этой дряни не выговорить, — заметил майор.
— В народе зовётся «навозная лысина», — вспомнил Рябинин.
До сих пор Артур бессмысленно и безмолвно смотрел на свою невесту, ничего не понимая. Но вдруг очнулся, прыгнул к ней, обхватил за плечи:
— Мариночка, почему ты здесь сидишь? Зачем ела эти поганки? А?
Она улыбнулась снисходительно, как ребёнку-несмышлёнышу:
— Артур, ты знаешь танец игривого мухомора?
— Нет.
— Давай научу. Мужчины, и вы примыкайте.
— Борис, вызывай «скорую», — вполголоса сказал Рябинин.
Марина сделала какое-то па, но пошатнулась и чуть было не рухнула на руки Палладьева. И тогда прозвучал скрипучий, но громкий и режущий голос Мамадышкиной:
— Ребята, кончай базар! И попрошу освободить помещение.
— Девка, ты грибов объелась? — фыркнул в усики майор, как заправский морж.
— Гражданка Мамадышкина, в помещении проводится обыск, — растолковал следователь.
— Где ордер?
— Он не нужен, потому что здание временно бесхозное, нигде не числится, хозяина не имеет… Ордер предъявлять некому.
— Мне!
— Мамадышкина, вы всего лишь сторож…
— Ошибаетесь, следователь. Я хозяйка!
— В смысле, исполняете обязанность хозяйки…
— Нет, я собственница, и коттедж мой.
Рябинин пожал плечами: ему надоело удивляться правовой безграмотности людей. Капитан сдержанно фыркнул, майор несдержанно рыкнул. Рябинина удивил не смысл её заявления, а самоуверенно-нагловатый тон. Похоже, грибами она кормила не только Марину, но и сама ела.
— Мамадышкина, собственник, гражданин Сомов, погиб, и коттедж будет принадлежать наследникам.
— Значит, мне, — рассмеялась Антонина.
— Мамадышкина, не гони порожняк, — осадил её майор.
— Наследники — это родственники или супруга, — уточнил Рябинин.
— Я супруга!
— Кого? — не понял капитан, а вообще-то и никто не понял.
— Я жена Сомова.