Соат стояла рядом и дышала.
Желтое, солнечное мыло выскользнуло из рук.
Наклонился, поднял. Наклоняясь, почувствовал, как по-разному пахнет эта Соат на протяжении всего тела. Ноги пахли какими-то цветами.
Отловленное мыло оказалось все в каких-то черных угрях, волосках.
Соат. Ее зовут Соат.
Он хотел спросить ее, о чем эти переговоры. Он хотел ее спросить, свободна ли она сегодня вечером. Он хотел спросить, почему у нее такое странное, редкое имя.
Соат приоткрыла темную дверь с надписью «Менеджер»:
— Акбар-ака, переводчик пришел.
Комната была большой — трое сидящих тонули в ней. Они сидели за столом и держались за этот стол, как потерпевшие кораблекрушение. Трое немолодых мужчин боялись утонуть в пространстве комнаты.
Один из них был индусом или пакистанцем.
Алекс представился и сел за стол.
Мужчины смотрели на него. Соат почему-то тоже осталась.
Тишина текла, деревяшка стола качалась под руками.
Они чего-то ждут, подумал Алекс. Аккуратно оглядел присутствующих. Молчат.
Трое разных мужчин, три разных молчания сидели напротив него.
Пакистанец молчал как пружина. Ему хотелось говорить, сжатые губы с трудом удерживали слова.
Другой, тот самый Акбар, был молчуном-гурманом. Долго перекатывает тишину во рту, от языка к щекам и обратно.
Третий из молчащих был маленьким человеком с большими глазами. Глаза — две семитские рыбы — медленно плыли в океане мыслей. Они плыли и говорили все. Абсолютно все. Но Алекс плохо понимал их. Они говорили по-халдейски.
Алекс не выдержал:
— А что… кого-то ждем?
Мужчина с глазами-рыбами наклонился к Акбару:
— Переводчик спрашивает, ждем мы кого-то или нет.
Говорил он с легким шелестящим акцентом. Его русский язык был старым, как виниловый диск, и поцарапанным.
Акбар помотал головой:
— Мы не ждем. Пусть начинает.
— Начинайте, господин переводчик, — сказали рыбы.
— Я? Я не понял, что я должен начинать…
Акбар повернулся к Соат:
— Он помыл руки?
Соат кивнула:
— Даже мыло уронил.
— Сори, сори, — застрекотал индопакистанец, показывая, что он не понимает.
— Переведите ему, — сказал маленький человек Алексу и моргнул рыбами.
— Что перевести? — вспотел Алекс.
— Что вы уронили мыло.
— I dropped a piece of soap1, — сказал Алекс.
Акбар кивнул.
— Сори, сори, — снова забеспокоился пакистанец, — вот лэнгвич даз хи спик? Ай донт андэстэнд хим2.
— Инглиш, — подсказал Акбар.
— Хиз инглиш из вери-вери бэд. Ай кэннот андэстэнд ит3, — и печально сложил руки домиком. Маленьким и неуютным домиком.
Алекс поднялся, чтобы уйти.
Акбар удержал его; повернулся к Соат:
— Соат, убери отсюда этого зануду, — ткнул в пакистанца. — Не понял, зачем ты его вообще привела.
— Он жаловался, что ему скучно. — Соат подошла к пакистанцу и, толкая спинку его кресла, выкатила из комнаты. В кресле недовольно болтали ногами.