Теперь ему тридцать два. На треть выпитые, слегка выдохшиеся одноклассницы еще встречаются в городе. От Нины Саидовны, наверно, остались лишь лимонные корочки; пойманные и заспиртованные солнечные зайчики. Пододеяльник под утро сух и безукоризнен: спасибо тебе, мирно посапывающая рядом подруга…
Алекс стоял перед столом Соат и протягивал руку за конвертом с деньгами.
— Спасибо, — Алекс спрятал конверт в карман рубашки. Рубашки, которую ему подарила на день рождения Вера. Рубашки, которую он хотел сегодня содрать с себя. Которую хотел сбросить, как змеиную кожу прошедшей любви без буквы «л».
Теперь в рубашке лежали деньги. И грели, грели.
— Вам спасибо, — откликнулась Соат, глядя в монитор. Пальцы с огромными ногтями шуршали по клавиатуре.
«Акриловые, шикарные ноготочки. Обучаю», вспомнил Алекс.
— Шеф вами доволен, — продолжала Соат, не отрываясь от клавиатуры.
Она точит о клавиатуру ногти. Ноготочки. Акриловые. Трык-трык-трык. Шикарные. Трык-трык-трык. Но-го-точки…
«Я ей, кажется, нравлюсь», — неожиданно для себя подумал Алекс.
Дверь открылась, снова появился индус или пакистанец.
— Миссис Соат! Миссис Соат! Май пи-си из вери-вери бэд. Ит кэннот андэстэнд ми. Ол пи-сиз ин ё кантри донт андэстэнд ми. Ай эм лоунли, ю си? Плиз, тэл мистер Акбар, зэт ай эм вери-вери лоунли!1
И снова исчез.
Явление этой шумной одинокой души развеселило Алекса.
— Что, достал? — подмигнул он Соат.
— Кто? «Вери-вери»?
Алекс засмеялся. У него был красивый хрипловатый смех. Он пользовался им. Распахивал его, как звуковой павлиний хвост.
— Кофе хотите? — Соат взяла на клавиатуре финальный аккорд и развернулась в кресле к Алексу.
— Вообще, он Митра. «Вери-вери» мы его тут назвали, — Соат наливала в кофеварку тихую офисную воду. — Он «вери-вери» постоянно говорит, заметили? У него не все дома. Не верите? Его поэтому сюда прислали, такое условие наш индийский шеф поставил, который его старший брат. Они так с Акбар-ака решили. Вот он у нас и сидит вместо психушки.
Алекс кивнул.
— Он спокойный, знаете, — продолжала Соат, — безобидный. Еще ему из Индии таблетки присылают. Он компьютерный гений вообще-то. Акбар-ака его очень ценит. Просто достает этот Митра здесь всех своими «вери-вери», конкретно достает.
Кофе. Тягучие, как ириска, слова Соат. Ревнивое потрескивание компьютера.
Странная история Митры, спрятанного в обставленной под офис психушке. Странные переговоры.
Алекс сделал последний глоток горькой глиняной влаги.
— Соат, а что вы делаете сегодня вечером?
Митра напомнил Алексу другого иностранца, который даже жил у него недели две. Был он японцем и преподавателем японского: тихим японским сумасшедшим. Алекса это не смущало. Он привык к тому, что иностранец в Ташкенте в целом какой-то умственно нездоровый.
Речь идет, конечно, не о тех краснощеких флибустьерах, которые устраивают свои валтасаровы бизнес-ланчи где-нибудь в «Джуманджи» или «Караване». Нет, эти как раз нормальные. Таких можно найти в любой стране третьего, четвертого, пятого, какого угодно по номеру мира. Двигатели прогресса, локомотивы истории, трудолюбивые трутни.
Но были и те, кто ничего никуда не двигал, а преподавал, например, японский. Кто ходил обмотанный шарфом и на вопрос, что он собирается, кроме своего японского, делать в Ташкенте, отвечал:
— Я хочу изучать нравы.
Таким был Мацуда-сенсей, возникший в квартире Алекса со своим мега-чемоданом на всхлипывающих колесиках. Мацуда-сенсей, непонятный и запредельный, как иероглифы, которые он вокруг себя распространял.
У Алекса было тогда межсезонье в личной жизни. Бывшая детская была свободна. До прихода новой посланницы доброй воли от мира женщин — в мир одиноких молодых мужчин. Детская пустовала, и он запустил в нее Мацуду, пока тот не снимет квартиру.
Мацуда-сенсей возникал иногда из детской и сообщал о своих успехах в изучении нравов.
— Мне даже дурно сделалось от его столь гордых слов, — жаловался на кого-то. — В других местах меня принимали любезно.
«Откуда у него этот мезозойский язык?» — ломал голову Алекс.
Это выяснилось, когда Мацуда уехал в Самарканд.
Зайдя в детскую, Алекс наткнулся на красный кожаный кирпичик старого, чуть ли не с ятями, японско-русского словаря. Случайно открыл. Случайно прочитал. Сел на тахту. Погрузился в словарь, хмыкая и похлопывая ладонью по ноге.
И таскал с собой словарь всю неделю, пока ничего не подозревавший Мацуда наслаждался Самаркандом. Таскал на работу, на вечеринки, цитировал:
Гвоздем этого магазина служит дочь хозяина магазина.
Он схватил себя за голову и погрузился в свои думы.
Прочитав наставления Конфуция, я опомнился.
Этот чай пахнет вином.
Она говорит аллегорически с целью привлекать к себе других.
Она забеременела вследствие своего пакостного поступка.
Мужчины во зло употребляют чистые чувства женщин.
Гульба скоробогача взвинтила цены на гейш.