— Разумеется, — кивнул князь. — Мне и самому это принять оказалось непросто. И, пожалуйста, будь мягче с Анной. Она тебя боится и переживает, что мы из-за нее поссоримся. Это было бы очень глупо и бессмысленно. У Москвы и Церкви и так врагов хватает. Кроме того, мне бы очень хотелось, чтобы мои соратники дружили промеж собой, а не жили озлобленной сворой.
— Я понимаю княже, — кивнул митрополит. — Сегодня же с ней поговорю и постараюсь загладить свою вину.
— Хорошо. А теперь предлагаю перейти к более насущному делу. Ты привез ярлык на Великое княжение. Как думаешь, князь Суздальский сдаст миром Владимир?
— Не знаю, княже, — покачал Алексий головой. — Во Владимире не очень хорошо относятся к тебе из-за Москвы. Ревнуют. Боярам не нравится, что стольный град Великого княжества при твоем отце и деде был в Москве.
— И насколько сильно ревнуют? Выйдет ли против меня городовой полк?
— Может и выйти. Много времени прошло с моего отъезда. А город и при мне бурлил как кипящий котел. От открытого выступления в поддержку Суздаля я их удерживал только угрозой союза Москвы и Рязани. Сейчас же — никто не знает, как они поступят.
— Союз ведь никуда не делся.
— Ты ошибаешься. Пока существовала угроза разграбления Москвы Суздальским князем — Рязань стояла за нас. Ведь в этом случае она следующая. То есть, получается, что она стояла за свои интересы. Сейчас же угроза миновала. А значит, она будет сама по себе. Кроме того, я ехал через Рязань и слышал разговоры. Бояре не считают твою дружину сильной.
— Армию. Дружину я распустил.
— Пусть армию.
— Из-за слабости кавалерии?
— Да. Открыто говорят, что ты привечаешь бедных да убогих, от которых отвернулась удача. Добрая дружина легко их опрокинет. Пехоту твою так и вообще никто в счет не ставит. Разве что, в случае обороны города, побаиваются.
— Ясно, — хмыкнул князь. — Но неужели Суздаль и Владимир пойдут против воли хана?
— Хан дал мне ярлык для тебя только из уважения к Святой церкви и той поддержки, какую мы традиционно ему оказываем. На деле он больше склоняется к кандидатуре Тверского князя. Впрочем, Суздальский его тоже вполне устраивал. Для него ты слишком слаб и юн. К тому же дела твои стали известны в Орде и не получили одобрения. Не любят там тех, кто стяжает деньги трудом, а не войной. Не любят и не доверяют, считая недостойными. Ханы не пасут овец, они их берут на саблю.
— И всего-то? — Мрачно усмехнулся Дмитрий. — Пожалуй, я сумею угодить хану, если он этого жаждет.
1362.05.12, окрестности Владимира
Только входил в силу девятый день похода, когда Великий князь заметил несвоевременное возвращение передового дозора. Десять кирасир посменно держались в нескольких километрах впереди, предупреждая засады и внезапное появление противника.
Подранные сюрко и сломанные копья, говорили о явной стычке с противником.
— Княже, — кивнул командир отряда, подъехав.
— Кого встретили?
— Десяток конных. Только о кольчугах были. Мы их в копья ударили. Они и дрогнули. Побросав своих раненых, бросились наутек.
— Чьи они?
— Раненые сказали, что Дмитрий Суздальский со товарищами идет. Полки городовые вышли.
— Владимир с Суздалем?
— А еще Нижний Новгород, Городец, Ростов и прочие.
— Много ли идет?
— Так те дружинники счету не обученные, а мы проверять не стали. А ну как не уйдем и тебя не предупредим?
— Правильно сделали. Молодцы. Что-то еще?
— Нет княже.
— Ступайте. Получите в обозе новые копья и сюрко.
Сам же, поняв, какая сила против него выступила, стал готовиться. Он как-то не ожидал, что сразу столько выйдет. Неужели так им не мила власть Москвы? Да, первая стычка осталась за ним. Это настраивала на хороший лад хоть и ни на что толком не влияло. Тем более что никаких шансов у тех дружинников против его кирасиров не было. Латинский доспех поверх кольчуги и стеганого полукафтана давал очень неплохую защиту. А длинные копья обеспечивали серьезный приоритет в первой сшибке.
Струги обеспечения, которые сопровождали армию, следуя приказу Великого князя, отошли к противоположному берегу и поднялись выше по течению. Немного. На всякий случай. Фургоны стандартного образца, которых имелся всего десяток, распрягли и сцепили между собой. Это позволило организовать небольшой участок с легким полевым укреплением для прикрытия фланга.
Рота пикинеров заняла позиции так, чтобы правым флангом упереться в слегка заболоченный берег реки, а левым — в сцепку из фургонов, которая уходила до самого леса. Не впритык, конечно, но пространства для свободного маневра противнику там не оставалось.
Лучники разместились сразу в десяти шагах за спинами пикинеров, выстроившись в четыре шеренги. А в глубине позиций разместилась вся кавалерия: рота кирасир да отряд венецианских всадников, сопровождавших Энрико. Новый родич Великого князя не усидел и отправился вместе с ним в поход, оставив на Москве Витторио с арбалетчиками.
Да вот, собственно и все. Всего около пятисот человек строевых.
К тому моменту, как московская армия завершила свое построение и изготовилась к бою, из-за леса начали показывать первые войска неприятеля. Вели они себя весьма не организованно. И, судя по всему, растянулись на марше на многие километры. Из-за чего Владимиро-Суздальский союз смог накопиться только через три часа.
Ситуация была крайне соблазнительной для немедленного удара с попыткой разгромить противника по частям. Но и рискованной. Слишком мало у Дмитрия было войск. Слишком слаба была их индивидуальная выучка. Он ведь их изнурял работой сообща. А в "собачей свалке" ситуация может сложиться непредсказуемо. Да и отработки контактного боя на мечах практически не было. Не до того. Поэтому Великий князь решил придерживаться изначального плана и не поддаваться на сиюминутные желания и провокации. И, как оказалось, не зря — противник в итоге накопил около шестисот всадников. Очень немалая сила. Да, большая часть из них была только в кольчугах. Но и что с того? Имея преимущество в числе и личной выучке войско Владимиро-Суздальского союза могло рассчитывать на уверенную победу в "собачей свалке". Дмитрий же имел шанс только в хорошо организованном оборонительном бою с максимальной опорой на строй и дисциплину своих бойцов.
Ребятам пришлось несладко. Будучи в основной массе вчерашними крестьянами и бедными ремесленниками, они изрядно переживали, наблюдая, как перед ними накапливаются дружинники — опытные воины, многие из которых с меча кормились поколениями. И ладно бы их там гарцевало горстка или две. Так нет — целый рой пестрой кавалерии уже шевелился на дальнем конце поля.
Но вот все закончилось.
От противников выехало три всадника на середину поля. Дмитрий, кивнув Энрико и командиру кирасир Петру Бирюку, тронул поводья и направился им навстречу. Общаться не очень хотелось. Все и так понимали, зачем сюда пришли. Зачем болтать? Лучше сразу перейти к делу и не тратить ни чье время. Но и отказываться было неприлично.
Съехались.
Дмитрий красовался в собственноручно сделанных миланских латах, простеньких и без претензий. Однако неплохих по меркам XIV века, ведь в Италии их еще не придумали. Это сотню-другую таких комплектов он не мог изготовить из-за слабых мощностей княжества в области металлообработки. Но себя забывать не стал. Ибо не хотелось в первом же бою глупо погибнуть из-за жадности и лени. Энрико выглядел на его фоне несколько менее эффектно. Его ранний белый доспех казался менее искусным вариантом снаряжения, надетого на Дмитрии. А Бирюк так и вообще — скромно щеголял стандартным комплектом кирасира, опиравшемся на древнеримскую "лорику сегментату".
Весьма колоритная компания получилась для просторов Руси тех лет. Особенно на контрасте с тремя братьями-Константиновичами, что вырядились в обычные для тех лет и региона чешуйчатые доспехи.
— Чего ты забыл в моих землях? — Без приветствия начал диалог Дмитрий Суздальский, явно недовольный видом изрядно повзрослевшего и заматеревшего московского князя. Он никак не ожидал, чтобы его войско имело столь большое число, пусть и пешее, да такое множество крепких доспехов.