— Вижу, — кивнул я, разглядывая синего себя.
— Понял?
— Понял.
— Что ты понял?
— Что всё зависит от художника.
— Молодец! А что это, по-твоему, значит?
— Что фломастеры полежали в мусорном ведре и подумали о своём поведении. Больше они не капризничают, а рисуют как надо. В общем, хороший художник должен иногда выкидывать фломастеры в мусорное ведро, чтобы они хорошо рисовали.
Кошка мяукнула и спрыгнула с подоконника.
— Знаешь что? — сказала мама. — Ступай-ка ты опять на Диванчик для Размышлений.
У двери она обернулась и добавила:
— Только думай о своём поведении быстрее, а то борщ остынет.
А со мной вот какая история на даче приключилась. Я спать укладывался. А кровать у окна стоит. Я пожелал маме спокойной ночи, полез под одеяло и решил перед сном на луну посмотреть. В окно глянул, а там — батюшки! Ведьма по крыше соседнего дома карабкается, а её волосы всклокоченные на ветру развеваются. Я — скорей за мамой.
Она поднялась с кровати и спрашивает с интересом:
— Где твоя ведьма, показывай!
Я и показал. Мама засмеялась:
— Это не ведьма! Это берёза на ветру дрожит, а её ветви на волосы похожи. Спи!
Я — снова под одеяло. На всякий случай в окно посмотрел, а там — циклоп!
Мама на этот раз неохотно поднялась. Видно, уже заснуть успела.
— Это не циклоп. Это дуб во дворе качается. А на нём скворечник.
Ушла мама.
Я решил никуда больше не смотреть. Разве что только в огород… Пришлось снова к маме бежать. Там в огороде — волк-оборотень на луну воет. Страшно до мурашек.
На этот раз мама даже с кровати не поднялась. Только рукой пошарила по тумбочке и протянула мне спицу, которой свитер вяжут.
— Держи, — говорит, — это волшебная спица. Она от всякой нечисти помогает. — И на другой бок.
«Надо же, — удивился я и пошёл к себе. — Кто бы мог подумать? — Я залез на кровать. — Обычная спица. — Я сбросил тапочки и потянулся. — А оказывается, волшебная».
Я укрылся одеялом с головой. Сунул спицу под подушку и заснул.
Спал плохо. Всю ночь ворочался. Проснулся рано, до петухов ещё. Открываю глаза, а у меня на кровати сидят ведьма, оборотень и циклоп. Смотрят на меня во все глаза (циклоп — в один глаз).
Ведьма говорит:
— Страшно-то как! Он на мальчика из мультика похож, который Бабу-ягу в печке зажарил.
А волк-оборотень говорит:
— Мне страшнее! Он на Победителя оборотней похож! Так же волосы торчком стоят.
Циклоп говорит:
— А мне каково? Он вылитый Одиссей, который моему брату-циклопу единственный глаз выколол! — Циклоп задрожал от страха, и кровать заскрипела.
— Тише, вы! — говорю им. — Ещё маму разбудите! — Они вообще до смерти перепугались. Тогда я достал из-под подушки волшебную спицу и им отдал. — Махните на меня, — говорю, — и я исчезну!
Ведьма скрюченной рукой спицу подхватила и потрясла ею в воздухе. Враз все трое исчезли. Только слышно было, как спица звякнула об пол.
Я поглядел, куда она закатилась, чтобы завтра маме вернуть. А потом снова лёг и заснул. На этот раз совершенно спокойно.
Мы с Риткой Мироновой друзья на всю жизнь. У меня платье синее и у Ритки синее. У меня на рюкзаке русалочка и у Ритки тоже. Даже туфли одинаковые. Идём по улице, за руки держимся, поём песни. Все нашей крепкой дружбе завидуют.
— Представляешь, — говорит Ритка, — я, когда тебя на линейке увидела, подумала, что ты плохая.
— Ты же не знала, что я хорошая! Я вообще подумала, что ты отвратительная!
— Как здорово, что мы узнали друг друга и подружились, да?
— Ага!
— Мне даже показалось сначала, что ты подлиза. Я же тебя ещё не знала!
— Конечно. А я подумала, ты двоечница.
— А я — что ты дразнилка!
— А я — что ты обзывалка!