Сославшись на усталость, Хулиан обещал вернуться через несколько дней, чтобы ответить на вопросы медиков, и ушёл.
Медленным шагом направился он к городу. Теперь он твёрдо решил ничего не говорить Исабели. Она в эти дни, конечно, страдает. Но рано или поздно его таинственное исчезновение в тысячу раз больше утешит её, чем жестокая правда.
Он шёл куда глаза глядят и неожиданно очутился на цветочном базаре, возле киоска старика, у которого то ли неделю, то ли сорок лет назад он покупал розы… Да, эти розы ещё были здесь.
Видя, что около старика никого нет, он робко подошёл.
— Что угодно сеньору?
Хулиан помедлил.
— Несколько дней назад… — выдавил он наконец. — Точнее, неделю назад, молодой человек, мой… мой сын заплатил за две розы и не взял их.
— Ах да, верно. Я помню.
Продавец окинул взглядом свои цветы.
— Вот эти самые. Уже немного увяли.
— Неважно. Можете вы мне их дать?
— Разумеется. О чём разговор.
Он подал розы Хулиану.
— Сколько я вам должен?
— Ничего, бог с вами, они ваши.
— Спасибо.
Хулиан поплёлся прочь.
Он медленно шёл домой, ощущая на плечах весь груз своей старости. Он сжимал в руках розы, которые уже немного завяли, пожухли, были на пороге умирания.
Придя к себе, он бросил их на стол, рядом с фотографией Хулиана Сендера, которым он уже не был. Несколько сморщенных лепестков опало…
Он подумал об Исабели. О своей чистой, страстной, обречённой любви. Тоска и скорбь в его душе уже не были тем отчаянием и тревогой, которые терзали его, когда дни, недели, годы он, размышлял о грядущей трагедии. Теперь его любовь отошла в прошлое, как любовь тысяч других людей. Она была неотъемлемой частью его жизни. Стала воспоминанием. И заняла своё место.
В кабине космического корабля было очень жарко. Все трое, Рулк, Дзион и Командир, испытывали непривычное нервное напряжение. Равномерное, негромкое гудение приборов эту нервозность лишь усиливало.
— Опусти рычаг, — приказал Командир Дзиону, — Быстрее же, быстрее!
Но Дзиона била мелкая дрожь, и ему никак не удавалось сжать непослушной рукой рычаг.
Командир оттолкнул его и сам сел за пульт управления. Он схватился за рычаг и резко его отжал. Всё осталось по-прежнему, ровным счётом ничего не произошло. Разве что в кабине стало немного прохладнее.
Но Командира не покидало чувство тревоги.
— Включи экран! — приказал он Дзиону.
Тот нажал на кнопку, и сферический экран, плававший в центре навигационной кабины, ярко засветился.
— Эксперимент удался! — радостно воскликнул Командир. — Мы вошли в Параллельное пространство. Учёные не ошиблись.
— Значит, можно возвращаться? — робко спросил Рулк.
— Да ты с ума сошёл! — воскликнул Командир. — Ведь перед нами была поставлена не одна, а две задачи. Пока мы лишь установили, что бортовое гиперразмерное устройство может ввести нас в Параллельное пространство. Но осталась ещё вторая задача — произвести предварительное обследование планет Солнечной системы, не совершая на них посадки. Вот когда мы выполним и это, можно будет со спокойной совестью возвращаться.
Командир тщательно проверил пульт управления и отдал Дзиону новый приказ:
— Направление — ближайшая от нас планета. Включи гиперпульсионный двигатель!
Маска лежала на столе, и казалось, будто она ехидно ухмыляется. Увы, удачной её никак не назовёшь. Даже ребятишки из детского сада не нашли бы её занятной.
Стефано с досадой стукнул кулаком по склеенным кускам папье-маше. Потом тяжело поднялся, у него закружилась голова, а глаза прямо-таки слипались от усталости.
Он посмотрел на часы — скоро полночь. Отец и мать уже давно спят. А он всё ещё мучается над непослушными кусками папье-маше. Он, первый ученик в классе. Учителя говорят, что он наделён живым воображением и душой артиста, а вот сделать интересную маску ему никак не удаётся. Между тем в его родном городке Пьеве Лунга никто лучше его не лепит фигурки из глины и воска.
Нет, он должен, он просто обязан придумать совершено необыкновенную маску, чтобы в ней были и реальность, и выдумка, и фантазия. Иначе первой премии ему не видать. А он так о ней мечтает!
Три дня назад директор вызвал его и ещё шесть лучших учеников и поручил им отстоять честь школы на карнавале масок.
В Пьеве Лунга это один из самых любимых праздников, на него толпами стекаются и горожане, и жители ближних селений. В нём принимают участие художники, ремесленники, школьники, студенты — все, у кого есть способности к лепке и рисованию и, конечно же, вдохновение.
Учителя и товарищи дружно уверяли Стефано, что и тем и другим бог его не обидел. Почему же сейчас, в этот вечер, он не испытывает ни малейшего вдохновения и ничто остроумное, яркое, как на зло, не идёт ему на ум. Стефано было совсем отчаялся.
И тут часы в доме пробили двенадцать, эхом отозвались удары церковного колокола.
Стефано поднял глаза и вдруг в чернильной тьме окна увидел голову совы, огромную голову этой ночной птицы.
Стефано вскочил.
— О господи! — пробормотал он, судорожно протирая глаза. — Видно, у меня уже галлюцинации от усталости.
И тут его осенило. Он радостно прищёлкнул пальцами. Какая разница, настоящая ли это сова или же птица ему только померещилась — важно, что теперь он знает, какую сделать маску.