— Беззаступный я. Медведь Тяжелая Лапа обидел. Я мышку поймал, а он отнял, в берлогу унес к себе..
— Ах он, кряхтун, лиходей, верзила! — заругался Заяц. — Да что он сам себе поймать не может, на чужое надеется? Идем, я тебе помогу!
Но Енот и лапками замахал:
— Что ты! Какая от тебя помощь. Ты такой маленький. Тебя, чтобы увидеть, и то наклониться надо.
— Меня не видеть, слышать надо. Идем.
— Нет, я уж с Волком ходил. Так Медведь на него как рявкнул.
— Ах он, каналья, горлодер. На рык свой надеется! Ну я ему сейчас покажу. Идем, у меня ключик есть от сердца.
— Так оно у него медвежье.
— У меня и от медвежьего есть. Идем.
—^ Нет, не пойду я, — отказался Енот и в куст спрятался.
— Жди тогда меня здесь, — сказал Заяц, — я один пойду. Мне одному еще даже лучше будет.
Пришел он к медведю Тяжелая Лапа, остановился поодаль. Спрашивает:
— Говорят, что ты Енота обидел. Он мышку поймал, а ты у него отнял.
— Ну и что?
— Говорят, а я не поверил. Сам вот пришел спросить. Правда, что, ль?
— Тебе-то какое дело?
— Мне-то вроде и никакого,. да тебя жалко. Он, Енот-то, говорйт: пойду сейчас по лесу и всем расскажу,
что у меня медведь Тяжелая Лапа мышку отнял. А я ему говорю: стой, погоди. Что ж ты его. так позорить будешь? Ведь ему потом нигде появиться нельзя будет. Как только увидит кто, так -и скажет сейчас же: вот он, медведь тот, что мышку у Енота отнял.
Задумался медведь: а что? И в самом деле, стыдно будет по лесу ходить, смеяться будут: на мыша польстился. Поглядел исподлобья на Зайца, спросил:
— Неужто_ рассказать хочет?
— Вот именно. Я сначала не поверил, а потом вижу — такой расскажет. Вот, думаю, беда какая. Неужели, думаю, медведь Тяжелая Лапа настолько оплошал, что на чужое зариться начал. Стой, говорю, погоди, Енот, тут что-то не так. Разобраться надо. А он как начал кричать: «Да он всегда таким был — на чужое падким!..»
Поежился медведь, пошевелил плечами:
— Ишь, проворный какой обзываться.
— Вот и я ему говорю: погоди, Енот, не спеши. Не мог тебя медведь Тяжелая Лапа обидеть всерьез. Неужели, говорю, он такой скряга, чтобы на мышку твою кинуться. Может, он пошутил просто.
Обрадовался медведь.
— Верно, пошутил я, а он уж сразу — по лесу пойду. Какой, шуток не понимает...
— Вот и я ему говорю: погоди, Енот, оговаривать. Вот сбегаю я к медведю, если не шутит он, иди тогда по лесу, говори всем, как он обидел тебя, пусть все знают.
— Нет, нет, пошутил я.
— Ну вот и хорошо. Давай тогда мышку, я ему отнесу ее.
И заскреб медведь пятерней в затылке: не хотелось ему отдавать мышку Еноту, но и обидчиком прослыть не хотелось. Отдал.
Увидел Енот — несет Заяц его мышку. Удивился:
— Как это он отдал ее тебе?
— Так я же тебе сказал: есть у меня ключик от сердца.
— Так оно же у него медвежье.
— А у меня и от медвежьего имеется. Словом зовут его, ключик мой. К каждому сердцу его подобрать можно. Сказали тебе его, а ты и задумался. И отмягчело твое сердце, отомкнулось. Ну, беги, ешь свою мышку. Да впредь расторопнее будь, не попадайся на глаза медведю.
Собралась Белка в кедровник, приказала сыну:
— Ты, сынок, из дому никуда не ходи. Жди меня. Да смотри, орешек не ешь: он у нас последний.
— Ладно, — сказал Бельчонок.
Но одно дело — сказать, а другое — вытерпеть, не съесть, когда съесть очень хочется.
, Не вытерпел, съел Бельчонок орешек. Пока ел, ничего, а съел и стыдно стало: что он теперь матери скажет? И решил Бельчонок правду не говорить.
— В лесу не я один живу, — говорит, — разве некому орешек унести?
Возвратилась Белка домой. Бросился Бельчонок к ней навстречу. Говорит:
— А у нас, мама, кто-то орешек унес. То был, был, а то, смотрю, а его нет уже.
— Совсем нет?