— Груз, за который мы с тобой так радели… сперли сегодня.
— Что значит сперли? — Тимур нахмурил брови, все еще непонимающе смотря на эту парочку.
— Вот глупый человек, — Миха хлопнул себя по ноге.
— Тихо, — Артем медленно встал с кресла, равняясь с Григоряном, — час назад в порту произошло вооруженное ограбление, был вывезен весь груз с прибывшей баржи, в ней же была и наша «посылка».
— Это не просто ограбление, да?
— Какой догадливый. Конечно. Все было идеально спланировано: ограбление, вывоз всей баржи… Не заподозрить, что нужен был именно наш контейнер… если бы не одно НО…
— Какое?
— Мы успели засечь засранцев и даже нашли контейнеры, за чертой города… Не важно… так вот, во многих были очень ценные вещи, но они конечно же, не тронуты, а вот нашей «посылки» там не оказалось. И ты ведь понимаешь, что случайным ворюгам, будет просто невозможно реализовать такое количество нашей собственности, — как можно корректнее излагал Старков, не имея привычки называть данные вещи своими именами. — А вот теперь, делай выводы. — Тёма хлопнул мужчину по плечу, тихо рассмеявшись.
На долю секунды в кабинете повисло молчание, а потом его сотряс крик, громкий, яростный.
— И какого х*я, ты твою мать ржешь? Нас на бабки кинули, на большие бабки! — Григорян схватил со стола бутылку, делая большой глоток янтарной жидкости.
— Тише. Не сотрясай зря воздух. Мы что бабки не отобьём? — закурил, медленно вдыхая терпкий дым. — Сейчас нам нужно найти заказчика, а дальше — дело техники, — задумчиво выдохнул, сжимая пальцами подбородок.
— Что предлагаешь?
— Не дергаться.
— У меня товар из-под носа увели, а ты говоришь — не дергаться, — проорал мужчина, в какой-то момент, переходя на армянский.
— Тише, джигит, тише. Товар не только твой был. Догадываюсь я, кто это провернул. В общем, схема такая…
Вера кинула в чашку два кубика сахара, принимаясь тщательно те размешивать.
— Сто лет тебя не видела, — Аля расплылась в улыбке, отпивая коктейль. Ярко-красные диванчики, на которых они сидели, изредка поскрипывали от неловких движений.
— Гном мой, а я-то как.
— Как съездила?
— Отлично, так у мамы хорошо, не представляю, как вновь буду здесь уживаться, — сцепила пальцы, упираясь локтями на стол. — Хорошо, что ты позвонила, не хочу домой ехать. Сейчас начнется…
— Да, семейка у твоего папика сумасшедшая. Ирочка ваша и бабка — фашисты настоящие, — зеленоглазая залилась смехом.
— Алька!
— Да так и есть. Одни нравоучения — джинсы драные, ногти длинные, ходишь не так, ешь, пьешь… Скоро вообще скажут: зачем дышишь?
— Я уже не обращаю внимания. Привыкла, им лишь бы повод найти, любой.
— А я тебе уже год говорю, съезжай от них!
— И куда по-твоему? — Аля скривила недовольную моську.
— Ко мне, куда еще. Ты меня иногда удивляешь.
— Я подумаю.
— Ну-у-у, как всегда. Ты в выходные придешь на наше шоу посмотреть? Я солирую.
— Шоу. В клубе? На шесте? — поддела, улыбаясь.
— Может и на шесте, специфика у нас, знаешь ли, такая.
— Знаю ли. Постараюсь, у меня в субботу работа.
— Блин, не надоело тебе в этом магазине молодость губить? Приходи к нам, сиськи у тебя зачетные, наш Ванечка сразу поплывет.
— Ага, трясти сиськами — это прям мое, — рассмеялась.
— Ну, может и не твое, но платят больше, — Аля, пожала плечами, оборачиваясь к лестнице. — О, начальство пожаловало. Джигит наш, — мило улыбнулась Григоряну, — а это кто такие с ним… интересно?!
— Аля, — Вера перевела внимание подруги на себя, — ты, как та Варвара.
— Просто интересно, я их здесь ни видела, ни разочка.
Вера проследила за взглядом подруги, трое мужчин уже направлялись к выходу. Все в черном. Интереса они у нее, в отличие от Альки, не вызвали, скорее наоборот под корку заполз какой-то непонятный страх. Неприязнь. Вряд ли от этих людей можно ожидать чего-то хорошего. Она уже почти отвернулась, когда неожиданно для себя поняла, что на нее тоже смотрят. Всего на долю секунды ее серые глаза столкнулись с его темными, словно ночь. Черные, хищные было в них, что-то зверское. Что-то, что сильно ее испугало. Он поглощал ее своим взглядом, пристальным, цепким. Словно высматривал что-то для себя знакомое. По позвоночнику прошла леденящая дрожь, Вера затаила дыхание и резко отвернулась.
Внешне отвернулась, а внутренне сжалась. Замерла, и никакая сила сейчас не смогла бы ее расшевелить.
Алька продолжала что-то говорить, но Кораблева слышала ее смутно. Ей все еще было не по себе. Липкая неприязнь обволокла все тело, толкая в глубокую яму, на дне которой жил ее страх. Эти глаза.
— Вер? Ты чего?
— Нормально все, не обращай внимания, что ты там говорила?
— Я… а я про Ромочку своего, думаю бросать.
— Бросай.