— Береженого борт бережет, — сообщил капитан, протягивая Виктору пакет. — Ты сам-то посмотри. Ситуация точно нестандартная.
В пакете оказались фото того самого борта. Словно кто-то смял его как лист фольги. Обычно для внутренней обшивки использовали композитную керамику, крайне стойкую к разрывам и деформациям. А тут — будто кто-то сгреб ее в две жмени и с циклопической силой растянул.
— Так это же… — Савельев был уверен, что такие случаи — как раз для криминальной службы.
— Борт порвал, но никто даже не чихнул. Герметизация не нарушена. Так, прилетаем. Ты подпиши счет, пожалуйста.
— Вот же крохоборы. — Савельев поставил закорючку на бумажке, протянутой капитаном. — Откуда здесь питание на борту? Вино, устрицы… Что ты…
— Хватит болтать, выходим на стыковку. — Капитан подал на пульты команду пристегнуться, — Жалко тебе, что ли? Мы же с вашими расценками в налоги не вписываемся, а хочешь не хочешь вас, федералов, возить иногда надо. Устрицы с собой дадим. И вообще — вот доделает КБ Стрелкова свои тахионные движки, нас всех в момент на свалку выкинут.
С мягким кликом закрылся переходной люк. Савельев двинулся вглубь станции, перебирая руками закрепленный вдоль борта фал. «Хренова рухлядь!» — подумал Виктор. Действительно, за все годы службы, надо сказать, безупречной, он впервые сталкивался с таким омерзительным неуважением к работе инспектора. Ничего толком не сообщили, запихали в эту ржавую банку… Правда, простая логика подсказывала, что случай здесь совсем не стандартный.
— Давайте сюда, не стоит блуждать по коридорам! — Савельев, если бы не держался крепко за фал, точно бы улетел от неожиданности куда-нибудь под потолок.
Навстречу Виктору из дальнего конца коридора, освещенного гирляндой лампочек, показался человек. Невысокий, лысоватый. Даже в контражуре Виктор мог различить мягкие, слегка оплывшие черты лица. Обычный человек, совершенно без признаков психических расстройств. Спокойный и приветливый.
— Я так называемый Таврицкий, — улыбнулся мужчина. — Я тот, кто так расстроил ваше начальство.
— Вы тут уже освоились? Где жилой отсек? — спросил Виктор.
— Давайте, за мной, — человек, назвавшийся Таврицким, спокойно, словно не было невесомости, потопал вглубь станции. Через мгновение он открыл отсек, во времена активности станции выполняющий функции кают-компании.
— У вас что, антиграв в кармане? — спросил Савельев. — Шагаете, как по бульвару.
— Просто у меня магнитные подошвы. Тривиально.
— Что значит тривиально? Магнитные подошвы — истинное мучение. Чуть зазевался и…
— Я ими по-другому управляю, не так, как вы обычно делаете. Но это не важно.
— Это после контакта у вас такие способности? — Виктор, за годы работы успевший возненавидеть всех контактеров, сразу решил перейти к делу.
— Вы, наверное, меня за сумасшедшего принимаете? — Таврицкий поглядел на Виктора иронично, слегка склонив голову. — Я никогда не говорил ни слова о контакте.
— А зачем тогда я тут? — не сдержался Виктор.
Ситуация раздражала. Пустая станция, контактер, который к тому же говорит, что он не контактер…
— Я думаю, ваше начальство обеспокоила моя самоидентификация.
— Какая на… фиг самоидентификация. Вы о чем?
— Я — робот, — спокойно сообщил Таврицкий.
— А, ну да, — У Савельева отлегло. Опять шизофрения. Неприятно, зато просто, — И давно это у вас?
— Я думаю, — ничуть не смутившись, ответил собеседник, — всегда. И не у меня, а у вас. Я ведь у вас в гостях. А себя я стал ощущать сразу же после вспышки, которая поразила станцию. Вы думаете, я просто больной?
— Ну, почему… — протянул Савельев. — Я здесь для того, чтобы разобраться. И никаких готовых ответов у меня нет. Давайте по порядку. Я практически ничего не знаю о том, что у вас на «Варяге» стряслось. Кроме разве что этого.
Савельев подтолкнул в сторону Таврицкого пакет с фотографиями. Пакет плавно поплыл в воздухе. Таврицкий, даже не глянув, просто вытянул в сторону руку и взял его.
— Я знаю, куда что прилетит, — он заметил, что Виктор удивился. — Я успеваю просчитать траекторию.
— Посмотрите на фото. Что вы можете сказать?
— Я не помню, — Таврицкий растерянно глянул на Савельева. — Действительно не помню. Я видел на станции это, но…
— А вас ничего не удивляет? Сверхпрочная обшивка станции изуродована, словно руками. В вашей каюте!
— Ну, ведь и вас не удивляет, что я робот, — улыбнулся Таврицкий.
— Ни капельки, — жестко отрезал Виктор. И продолжил, глядя в доклад с Тетты: — Меня не может удивить невозможное.
— Да неужели? — прозвучал низкий женский голос.
На месте Таврицкого сидела обнаженная женщина. Ее рыжие вьющиеся волосы спадали на плечи. Левый сосок украшал пирсинг — прозрачное стеклянное кольцо.
— Тебя все еще ничего не удивляет? — повторила женщина, — Может, ты хочешь подойти поближе? Рассмотреть получше, потрогать?
— И что? Увидеть, как ты превратишься в небритого мужика? — Виктор почувствовал, что, несмотря на абсурдность ситуации, голос его едва не дрогнул. — Именно в тот момент когда я…
— Да, логично, — согласилась женщина.
К большому облегчению Савельева, она в мгновение ока изменила свой облик. Виктор расстегнул нагрудный карман и вынул оттуда металлическую матовую коробочку. Она была размером с пачку сигарет, только чуть тоньше. Виктор ковырнул фаску на торце. Краем глаза он следил за Таврицким, за его реакцией. Тот наблюдал за происходящим с любопытством.
— Это что? — не выдержал Таврицкий.
— Ничего особенного.
Коробочка открылась. Внутри оказалась синяя кнопка, на которую Виктор немедленно нажал.
— Вот теперь все в порядке.
— Это что у вас? — повторил вопрос Таврицкий.