День завертелся как всегда, как будто ничего необычного и не случалось. Я получила задание на остаток дня по хозяйству, привела себя в порядок, сполоснувшись и переодевшись в чистое, и занялась мелкой работой по дому. Все, как всегда. Мне очень хотелось попробовать себя в чародействе, но я помнила Кассово предупреждение — быть осторожной. Потому я очень аккуратно начала экспериментировать на притрактирном огородике, куда меня послали на прополку морковки, пытаясь ускорить процесс с помощью чародейства. В чем и потерпела полное поражение, сделав вывод, что чары — штука бесполезная для работ по хозяйству. Некоторые вещи проще сделать вручную, как делают все.
Для начала у меня просто ничего не вышло, видимо, я недостаточно ясно понимала, как добиться нужного результата, и не особо верила в успех. Поэтому я и еще раз попыталась четко представить себе, как сорняки пропадают с грядки, и у меня даже получилось! Восторгу не было предела. Только длился он недолго. С сорняками исчезла и морковка тоже. Я возблагодарила небеса, что этот эксперимент не распространился на весь участок, навела на нем порядок вручную, равномерно распределив оставшиеся растения, и продолжила, пытаясь изменить заклинание. Третьим заходом я попыталась просто представить себе гряду так, чтоб там не было никакой растительности, кроме требуемой. И с удивлением обнаружила, что не знаю, берется ли что-либо ниоткуда, но в никуда оно точно не девается. Все, вроде выглядело, как положено — стройные ряды красивой крупной моркови в ухоженной чистой земле без сорняков. Причем до моего вмешательства она была обычной для этого времени, еще не выросшей толком, а сейчас хоть собирай. Такое чудо агрономии мне показалось подозрительным, тем более что я ни разу не слыхала о подобном использовании чародейства. Да и вокруг были заметны какие-то призрачные стебельки и листики. Я потрогала роскошную зелень и разочаровалась снова — у меня вышла только иллюзия прополки. Видимость. Я смогла сотворить всего лишь морок, скрывший от глаз настоящую картину, а сорняки никуда не делись. Отдохнув немного, во время прополки почти невидимой травы (я не знала, как убрать иллюзию), я придумала еще один вариант облегчения сельскохозяйственного труда. Я стала чаровать каждый сорняк отдельно, представляя себе, как корни выбираются из земли, отряхиваются от нее, и растение падает на землю. Замучилась я быстро. Уговаривать каждую травинку было медленно и хлопотно. Гораздо проще было выдрать их руками и не мудрить с чародейством.
Устала я ужасно. Как будто не грядку морковки прополола, а поле весь день обрабатывала. Уставшая и выжатая, но наведшая порядок, я поплелась домой ужинать.
Вечер прошел тоскливо и удручающе. Тетка Анисия собрала всех в гостевой комнате, благо постояльцев не было, еще раз прочла свою любимую нотацию и привлекла для начала к полезному делу разбора ниток, ножниц, игл, пяльцев и прочей галантереи для рукоделия.
— Завтра после обеда, когда завершите домашние дела, пойдете в Управу и присоединитесь там ко взрослым вышивальщицам, — сказала она. — Они дадут вам работу и покажут что делать. Будете помогать.
Мы без особой радости разбирали нитки. Девчонки шушукались, Баська, которую я не видела с возвращения, бросала на меня мрачные взгляды, а я все думала о том, как там Сенька.
Стоило тетке выйти из комнаты и оставить нас одних, как случилась драка со скандалом.
— Ну что, Лесенька, отсиделась на том берегу? — шипела Баська, злобно глядя на меня. — А мы тут, между прочим, работали за всех.
— Так ты меня сама на тот берег снарядила, не иначе, как избавиться хотела. Вот и радуйся теперь.
— Мы вообще-то про один день договаривались, а ты ушла и пропала, — голос Баськи стал совершенно ядовитым. — Видимо очень хотелось всех переполошить, чтоб внимания к себе, бедной сиротке, привлечь побольше.
А я вдруг вспомнила, как мне было страшно идти сначала, как я заблудилась, промокла, замерзла, как упала у оврага и больно ударилась, как плакала в отчаянии, пока не случилось чудо. И вдруг осознала, что это и правда было чудо, что если бы не явление Светлой Девы, то без вариантов, мы с Сенькой погибли бы там. Мне вдруг стало так обидно, что Баська, просидев эти два дня дома без всяких трудностей и волнений, теперь еще меня в чем-то пытается обвинить. Я, не выдержав, вскочила и вцепилась все-таки ей в прическу.
Скандал получился, что надо. Баська, визжа и царапаясь, пыталась освободить косу из моих рук. Я, молча сцепив зубы, трепала ее за волосья, одновременно пытаясь увернуться. Баськины подружки верещали, пытаясь нас разнять, а вернее, прыгали вокруг, не зная как подступиться.
— Это что за безобразие?!! — голос тетушки подействовал как холодный дождь на нас обеих. Мы отпрыгнули друг от друга и начали поправлять одежду и приглаживать волосы. Баськиной прическе сильно досталось. Как, впрочем, и моим расцарапанным рукам. Она зло сверкала глазами на меня из-под растрепанной челки.
— Де-е-евочки, — возмущенно, но как-то даже жалобно пропела тетка Анисия, — ну как вам не стыдно! Вы же девочки… Вы должны быть нежными и ласковыми созданиями, а вы деретесь, как дикие кошки. Вы должны немедленно — вы слышите меня? — не-мед-лен-но — пожать друг другу руки и пообещать мне, больше так не делать!
— Вот еще! — Баська даже руки за спину спрятала, как будто ее насильно заставляли мне руку жать. — И не подумаю! Я — хозяйская дочка, а она оборванка нищая, не буду я с ней мириться! Пусть извинится сперва! — губки ее дрожали, в глазах стояли слезы. Даже сейчас, растрепанная и почти плачущая, она была чудо как хороша.
— Басия! — голос тетки стал совсем рассерженным. — Иди в свою комнату и подумай о своем поведении! Я поднимусь к тебе позже, и мы поговорим.
Взъерошенная Баська, резко развернулась, и хлопнула дверью, оставив нас наедине с правосудием в лице тетушки. Анисия помолчала с минуту, потом сказала:
— Девочки, вы можете идти отдыхать, — и, прежде чем я вздохнула с облегчением, добавила: — А ты, Леся, останься, я хочу с тобой поговорить.
Девчонки, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, а то передумает еще, шустро шмыгнули за дверь, я внутренне сжалась, ожидая, сама не знаю чего, но явно ничего хорошего.
— Леся, ты уже большая девочка, и я хочу поговорить с тобой, как со взрослой, — Анисия наконец-то собралась с мыслями, но ее вступление меня не очень-то обнадежило. — Хоть ты и не родная нам, но мы всегда относились к тебе по-родственному, старались, чтоб наш дом стал для тебя своим… родным.
Спорное утверждение, но, наверное, в глазах тетки это так и есть.
— Но ты не всегда ведешь себя так, как полагается благодарной сиротке. Все-таки мы дали тебе крышу над головой и любящих родственников, когда ты была совсем одна, — тут я чуть не прослезилась от умиления, а тетушка, расчувствовавшись, промокнула платочком глаза. — К людям, давшим тебе приют и тепло, нужно относиться с любовью, благодарностью и уважением. Ты в неоплатном долгу перед Басенькой, которая поделилась с тобой в младенчестве самым драгоценным, чем только можно — семьей, своим домом. И вся твоя жизнь теперь должна иметь одну цель — выплачивать этот долг. Этого требует простая порядочность и благодарность, — она помолчала, глядя в окно. — В общем-то, это все, о чем я хотела тебе напомнить. Я поговорю и Басией, разумеется. Она тоже должна понимать, что такое поведение недопустимо. А та тихая война, в которую вы превратили жизнь в доме — это безобразие. Вы должны любить друг друга, ведь вы, как сестры.
Слушая эту теткину тираду, я была возмущена до глубины души несправедливостью. Я честно работала наравне с другими детьми, а иногда даже и больше, стараясь не быть обузой. И когда-нибудь я планировала расплатиться с приютившей меня семьей, но зачем же постоянно напоминать об этом? Провести всю жизнь в трактире я не собиралась, даже до происшествия в Чернолесье. А уж теперь-то и вовсе ждала появления обещанного Учителя, как избавления.
— В общем, я думаю, что тебе стоит пойти и извиниться перед Басией, Леся. За свое безобразное поведение, неподобающее любящей сестре, — тетка взмахнула рукой, останавливая мои возможные возражения. — Я понимаю, что сейчас ты чувствуешь обиду. Но, я также полагаю, что вы обе обдумаете свое поведение и придете к нужным выводам. Ты можешь идти, Леся. Я даю вам два дня на то, чтоб вы разобрались со всеми недоразумениями и помирились.
Я вышла из комнаты в смешанных чувствах. С одной стороны неприятный разговор на сегодня был закончен, а с другой… с другой он продолжится завтра, или через пару дней, потому что я лично извиняться перед Баськой не собиралась. Может я и обязана многим ее семье, ее умершей матери или ныне здравствующей тетке, но терпеть Баськины отвратительные выходки не собиралась. Попытки тетки Анисии сделать из нас любящих сестер выглядели наивно и глупо. Светлая Дева, я ничего так не желала, как чтобы меня поскорее забрали отсюда куда угодно. Хоть к Черной Хозяйке в Огненные Врата. Я ужасно устала быть всем обязанной до гробовой доски.
На следующий день, закончив с домашними делами, мы пошли в Управу, как и обещала тетка Анисия. Там нас встретили несколько деревенских женщин, которые уже не первую неделю трудились над вышиванием ковра — старосте пришло в голову обновить парадную комнату главного здания села.
Нас усадили на лавки в сторонке, дали каждой пяльца, иглы, ткань для основы, ворох ниток для всех, и предложили вышить что-нибудь на наше усмотрение. Что-то вроде экзамена. Посмотрят, как каждая из нас владеет иглой, и тогда уже, соответственно умению, будут давать работу для общего рукоделия. Кому доверят кайму вышивать, а кому нитки разбирать.
Я не обольщалась насчет своих талантов вышивальщицы и прекрасно отдавала себе отчет в том, что мне даже ниток не доверят, потому, не сильно переживая за результат работы, задумалась о своем. Девчонки тихонько о чем-то шептались, взрослые тоже переговаривались между собой, я же полностью отключилась от происходящего, машинально ковыряя полотно иглой. Наконец-то меня оставили в покое, и я могла вспоминать в свое удовольствие все, что произошло в лесу.
В своем воображении я представляла серые ступени, уходящие в небеса и стоящую на них сияющую женскую фигуру. Я снова и снова переживала тот момент, когда сила разлилась по моим венам. Вспоминая, как она струилась в воздухе, я окунулась в восторг и упоение, который испытала у алтаря, когда сокрытое во мне вырвалось на волю. Я видела как наяву прекрасный лик Светлой Девы, то, как ласково и внимательно она говорила со мной. Воина, вышедшего к алтарю из леса. Тепло его плаща на моих плечах. Как он рассказывал мне разные истории у костра, как перебирал струны лютни чуткими пальцами, как чистил мечи, играя на острой стали так же, как на струнах. Волшебство тех двух дней снова охватило меня, и я забыла, где я нахожусь, погрузившись в воспоминания…
— Леся!.. Лесь, опять ты где-то витаешь, иди скорее, показывай работу, а то поздно уже, по домам пора! — крикнула Мария, одна из лучших вышивальщиц селения. Я, даже не взглянув на то, что у меня наковырялось, нехотя поплелась позориться. Девчонки смотрели снисходительно, Баська перешептывалась с подружками и хихикала. Уж ее-то вышивка как всегда отличалась аккуратностью и ровностью стежков, хоть и незамысловатостью сюжета, и лежала на почетном месте в центре девчоночьих изделий. Веточка цветущей яблони на голубом фоне выглядела вполне миленько, хоть и простенько, но что можно успеть за неполный день? «Эх…» — я вздохнула, в очередной раз, позавидовав Баське — у меня-то никогда не выходило вышить что-нибудь пристойное. Протянув женщине свою измятую работу, я отвернулась к окну с независимым видом — ну не дается мне рукоделие!
Внезапно наступившая тишина, привлекла мое внимание. Смолкли разговоры, перестали шушукаться девчонки, исчезли звуки, обычно наполняющие помешение, собравшее много людей. Мария держала в руках вышивку, глядя на которую и я забыла обо всем, вдохнув и забыв выдохнуть, как и все остальные. Выполненная в черно-белом цвете, с первого взгляда она казалась серой и невзрачной, но притягивала мастерством исполнения, напоминая старинную гравюру. Темная, почти черная нить, по краям картины вычурной вязью сплетала листву священных дубов, почти сходя на нет к центру. А в там, повторяя мои недавние мысленные образы, ткань основы складывалась в силуэт Светлой Девы, казавшийся ослепительно-воздушным и легким среди темных ветвей. Коленопреклоненная фигура мужчины перед ней, была чуть темнее, но органично вплеталась в сюжет картины. Подобных этой работе я не видела, и, судя по лицам женщин — не только я одна!
— Ой, Леся, ну ты порадовала… у меня просто слов нет, — с восхищенной улыбкой на губах, обратилась ко мне Мария. — Надо же, такой талант скрывала! Возьмете домой, надо показать Анисии, пусть и она порадуется, каких успехов достигли ее девочки.
— Что… — не сразу поняла я.
— Получилось замечательно, говорю, — женщины, рассматривающие вышивку, закивали, соглашаясь с Марией. — У тебя такой вид, как будто ты сама не веришь, что у тебя так получилось, — рассмеялась она и чуть прижала меня к себе. — Молодец, девочка! Забирайте домой — покажете родителям. Вы молодцы.
Видимо, лицо мое выражало крайнюю степень изумления, потому что Баська не преминула съязвить:
— Наша Лесенька, как всегда — все делает не приходя в сознание, — все вокруг весело рассмеялись, так как моя привычка, уходить в себя, была давно известна всем сельчанам. Но самой Баське было совсем не весело, и смотрела она на меня, зло прищурившись и явно обдумывая планы реванша. «Вот мне только Баськиной зависти не хватало! Причем в той области, в которой до сих пор было ее полное превосходство!» — мне стало совсем тоскливо. «Хоть бы скорее меня отсюда забрали! Ну когда уже придет этот, обещанный Кассием учитель?» Столь желанный тетушкой мир в доме, стал еще менее реален, чем утром.
К ужину мы, разумеется, опоздали. Тетка Анисия спустилась к нам, узнать, почему мы так задержались. Баська нехотя протянула ей свою работу, которую тетушка с удовольствием похвалила. После чего, снисходительно — ободряюще улыбнувшись, посмотрела на меня:
— Ну что, Леся, показывай, что там у тебя на этот раз?
Я протянула свое творение с равнодушным видом, но с ликованием в душе — наконец-то хоть в какой-то ценимой Анисией области, я превзошла ее любимую племянницу и дотянула до уровня «приличной девочки».
Теткино молчание затянулось. Все присутствующие на кухне тоже подошли поглядеть на наши успехи и теперь восхищенно ахали.
— Хорошо, молодец, Леся, — холодно похвалила меня хозяйка трактира. — Наконец-то у тебя хоть что-то получилось как надо. Я же говорила, что если приложить старание, то все получится, а ты утверждала, что заниматься рукоделием, тебе не дано.
Восторгов она выражать не стала, и я понимала почему. Как женщина умная, Баськина тетка, зная прелестный характер племянницы, да и мою неуступчивость тоже, поняла, что наше с Баськой соперничество теперь станет еще сильнее.
— Ужинайте, и идите отдыхать все. Завтра после обеда опять пойдете в Управу. Работы ваши потом повесим где-нибудь на видное место.
Тени колебались и метались по комнате в мерцающем свете свечи, приобретая странные и загадочные очертания. Касс сидел у стола, грея руки о кружку горячего отвара из трав, и внимательно слушал рассказ крепкого седого старика, который в процессе повествования, собирал нехитрый ужин.