Сегодня ровно три месяца нашим республикам. Звучит еще непривычно. До войны летели дни, месяцы, годы…Военный день совсем другой, иной по своему составу, звуку и запаху. Пробудившись ото сна, еще не открыв глаза, благодаришь Бога за еще одну ночь и собираешься прожить новый день. Самые обыденные дела готовишься совершать, а по окончании радуешься, что получилось. Любое, даже самое простое дело, как подвиг. Каждый час жизни осмыслен…
Во время войны меняются ценности. Тебе уже не нужны новые наряды, не так важна новая стрижка. Ты радуешься, если удалось с утра набрать воды на колонке без очереди или купить свежий батон, простояв всего 10 минут.
Понятия «красота», «макияж» тоже претерпели изменения. Помоешь голову — уже красавица. Красить ресницы тушью нельзя — вечером нечем будет смывать. Поэтому с утра обозначаешь карандашом глаза (пусть знают, что они есть), перед выходом на улицу красишь губы. И как неизжитая привычка мирного времени — духи. Если взглянуть со стороны, наверное, смешно. Одевалась так, чтобы не жалко было упасть на землю при обстреле: футболочка, соответственно, мятенькая, джинсы поглажены солдатским методом (под матрацем) — и при этом благоухаю «Шанелью» или «Диором». Да, красиво жить не запретишь!..
За время войны очень изменился характер луганчан. Если вначале нередко вспыхивали скандалы и свары в очереди в аптеке, по воду, по хлеб, то сейчас я их уже не слышу. После обстрелов центра Луганска все живущие там, как-то сроднились, все здороваются в очереди по воду, помогают друг другу. Уже не раз ловила себя на том, что заговариваю с незнакомыми — и они охотно мне отвечают.
Все, кто остался в городе во время войны, невероятно изменились. Да, это было самое страшное время для Луганска. Время, когда украинский Луганск погиб, чтобы восстать, другим, обновлённым, подобно Фениксу — из своего пепла.
Этим летом я увидел столько ужаса, что, пожалуй, хватило бы на 10 жизней. Я видел, как погибали люди, хорошие люди, которые имели любящие семьи, друзей, увлечения, свой смысл жизни. И всё это было стёрто в одну секунду: миной, осколком, пулей, артиллерийским снарядом, кассетной бомбой… Был человек — нет человека. Я помню, как начала появляться связь. Всего в двух точках в моём районе. Это было счастье, можно было узнать, что там с твоими близкими, сказать самые главные слова. «Я Жив». Или что-то, что не успел сказать до войны. Так вот, там тоже погибали люди, порой, не успев дозвониться до своих родных. Туда тоже били миномётчики, в людей, которые просто хотели написать или сказать всего одну-две фразы людям, которых они любят. Видя то, как погибают люди, которых мы знали, уважали, любили, даже те, кого мы недолюбливали, не любили или просто не успели узнать до войны, мы умерли сами. Внутри… Умерли, чтобы родиться заново, вместе со своим городом…
Я никогда не думала, что в городе столько людей, готовых бесплатно работать волонтерами. Одна из девушек-волонтеров (по профессии финансист), разносившая гуманитарную помощь лежачим, рассказала, что после того, как их фирма закрылась, «чтобы не сойти с ума дома, я пошла в волонтеры». И таких достаточно много.
За время войны я освоила новую профессию — мусорщика-ассенизатора. После двукратного посещения горисполкома наконец приехала мусорка. Но мусора перед ящиками оказалось навалом. И я лично, своими ручечками, вспомнив опыт археологических работ, набросала совковой лопатой три контейнера всякой дряни. Как ни странно, мой повышенный рвотный рефлекс куда-то подевался, да и обычную свою брезгливость я засунула подальше. Зато теперь у нас во дворе почти чисто. Остальное добросали через день. Кстати, когда мы позвали на помощь трех мужиков (а ассенизировали мы с тремя соседками) из соседнего дома, они на нас посмотрели как на дур. Короче, мусор убирали одни бабы. Видели бы меня мои друзья, метающую лопатой стекло и всякую фигню в помойку и перебивающую запахи помойки ароматом «Сады Нила» от Гермеса.
Так вот, о героизме… Это слово, мне кажется, имеет несколько уровней восприятия. Общепринятый: герой — тот, кто совершил выходящий из ряда вон смелый поступок, вытащил ребенка из огня или бабушку из проруби, бросился на амбразуру и т. д.
Такие герои, конечно, есть и на нашей войне. Но я хочу написать о другом понимании героизма — непарадном, обыденном. Сегодня героев в этом понимании в Луганске очень много.
Герой — это и человек, который, идя по воду своей семье, возьмёт несколько бутылей и для своей пожилой соседки, кто поделится едой, кровом с нуждающимся человеком в то времена, когда самому тяжело.
Героями сейчас стали те, кто не бросил свою работу и делает ее под обстрелами: водители маршруток, дворники, электрики и, конечно, водовозы, медики и МЧС-ники. Сколько их уже ранено, а кое- кто и убит. Эти люди работают без зарплаты. То, что они делают, спасает жизнь всему городу, это уже не работа, это — подвиг.
Я себя к таковым не причисляю: иногда что-то сделаю для бабулек со двора, но это ерунда, так и должно быть.
А те, кого я имею в виду, должны быть после войны отмечены: премиями, наградами, людским уважением. Боюсь, что ничего этого они не получат. Но обычные жители, надеюсь, считают их героями. Я — точно!!!
Вчера случайно встретились со знакомым водителем «скорой», который рассказал, как после каждого обстрела их машина курсирует по городу в поисках раненых. Так как связь отсутствует, люди просто выходят на дорогу и останавливают проезжающую машину «скорой» или авто с ополченцами, которые часто и сами доставляют раненых горожан в ближайшую больницу.
Каждый день врачи «скорой» готовы вновь и вновь патрулировать разбитые улицы, а оставшиеся в городе врачи — оказывать необходимую помощь. Меня поражают эти люди. Измотанные, уставшие, с красными от недосыпания глазами, вынужденные работать почти круглосуточно из-за отсутствия специалистов. Ведь многие покинули город, а те, кто остался, несут на себе весь этот груз блокадной жизни. Прибавив к этому отсутствие всех коммуникаций и постоянные обстрелы — и задача кажется просто невыполнимой. Но они справляются, не выражая при этом ни раздражения, ни пренебрежения, что нередко встречалось в прежней мирной жизни. В этих условиях никто из них не утратил чувство сострадания, элементарной человеческой порядочности. По-моему, все, кто остался здесь и, в таких условиях, и не стал зверем, заботящимся только о себе, — заслуживает уважения.
Все это время мы были одной семьёй — те, кто оставались здесь, стояли со мной по воду, на водяной колонке. Ведь воды, как света и связи не было более 40 дней. Стояли стойко, не ссорились друг с другом, а шутили и общались. Несмотря на то, что над нами, порой, летали снаряды и, в любой момент нас могло разорвать в клочья миной, которые «доблестные» диверсанты любили пускать в скопления людей. Однажды, меня с мамой и соседями чуть не убило в такой очереди по воду. Мы ушли за 10 минут до…
Ведь, как оказалось, террористы-сепаратисты не достойны права пить воду. Следует пояснить, что «террористы-сепаратисты» — это люди, которые остались здесь из-за любви к городу, своему дому вне зависимости от их политических взглядов и мировоззрений.
Действительно, подумаешь, всего-то несколько женщин, мужчин, парочка ребятишек стоят по воду. Мы же недочеловеки, с чего думать о том, что одна из этих людей — врач, спасшая за свою жизнь невероятное количество людей, а тот мужчина — строитель, построивший десятки домов, а детишки, что стоят тихо, не играют, а прислушиваются к звукам, всё время в напряжении, под страхом смерти, начеку — будущие учёные, спортсмены, музыканты. Мы все стали одной семьей и навсегда останемся ею.
На улицах — ополченцы, одетые кто во что: пыльные, небритые, уставшие, но веселые. Их можно встретить повсюду. Освободившись от военных действий, оказывают помощь всем службам: развозят воду и продовольствие, помогают в починке разбитых домов. Как сказал один из моих соседей: если что понадобится, останови машину с ополченцами и они обязательно помогут.
Все уже как-то адаптировались к отсутствию света и воды, а связь, иногда потратив немало времени и сил можно поймать. По местному радио объявили строгую экономию электроэнергии. С сего дня бойлер включаем раз в день, от электрочайника можно отказаться, пылесос — раз в неделю. Мой взнос в экономию.
Люди продолжают возвращаться в Луганск. Сегодня вернулись соседи Лариса и Виктор. Буря эмоций. Радости пса Семена вообще нет предела. Они были совсем недалеко под городом Счастье, «в тылу врага». С болью в сердце наблюдали, как с их территории на Луганск летели снаряды. Иногда мимо дома, где их приютили, проезжала грузовая машина, за ней трактор и бочка на прицепе. Как-то спросили, что везут, местные ей тихо объяснили, то в грузовике убитые солдаты украинской армии, их сваливают в вырытые рвы и засыпают какой-то химией из бочки, закапывают, а место трактором разравнивают. Таким образом, тысячи солдат числятся, пропавшими без вести. Видимо, это происходит по всей линии фронта.
Теперь наша Луганская и Донецкая земля — братская могила для правых и левых.
Мы привыкаем к мирной жизни… Идем, шурша мягкими перинами желтых листьев. Выбираем солнечные участки улиц, нежась в последних теплых лучах остывающего осеннего солнца. Отовсюду доносится стук молотков, спешат залатать разбитые крыши до затяжных осенних дождей. Проходя мимо одного из домов, обнаруживаем во дворе аккуратно сложенную гору из длинных защитного цвета, надежно сбитых ящиков. Строй- материалов не хватает и крыши латают, разбивая ящики из под снарядов. На газонах зеленая травка все ближе подбирается к воронкам от взрывов. Земля затягивает свои раны. Периодически слышны глухие хлопки — разминируют неразорвавшиеся мины в домах и огородах.
Мне нравится, как живет сейчас наш город. Без суеты, без лишнего шума. Люди стали больше общаться друг с другом, стали более доброжелательны. Мы уже почти привыкли к тишине, только разрушенные дома и ополченцы на улицах все еще напоминают о недавних военных буднях.
…Сентябрь окрашен нотами томительного ожидания и надежды. Ведь хрупкое перемирие подарило радость снова быть дома, рядом с близкими, и одновременно с этим — чувство бессильной ярости от того, что сделали с твоим городом, твоим домом, людьми, которые уже никогда не станут прежними. Немногочисленные в этом сентябре первоклашки с белоснежными бантами стали символом надежды и веры в лучшее, продолжения жизни, но торжественная линейка в моей родной школе, начавшаяся с минуты молчания о погибшем во время летних обстрелов ученике третьего класса и его маме, звучала напоминанием о том, что не может быть предано забвению, что навсегда останется в памяти и сердце, о нашей ответственности перед будущим.
Я хотела написать об этой свадьбе, но под другим ракурсом — о любви двух любящих сердец, находящихся в разных концах земного шара, родившихся в полюсных материковых зонах и в разное время, с непохожими культурой и языком. Девочка Сказка жила в миролюбивой стране под названием Украина, а парень Бин уже работал в экономически развитой, динамичной стране под названием Китай. Если бы не одно НО. Свадьбу праздновали «в зоне АТО»…
Она всегда была не похожей на ровесников, сторонилась одноклассников, избегала общения, была закрытой для многих. Долгие годы классный руководитель даже не знал, что девочка Сказка красиво рисует, умеет играть на фортепиано, красиво петь своим нежным голоском, как она сама. Но Сказка создавала свои шедевральные детективы о далеких странах и украинцах-переселенцах в Латинской Америке, читая их только своей маме — главному ценителю ее творчества. Как любящая свое единственное дитятко, мама, конечно, хвалила творчество Сказки и пророчила ей великое писательское будущее, при этом понимая, что мотивация — это главный механизм словотворчества дочери. Шли годы и ничего в жизни Сказки не менялось — она по-прежнему была не похожа на других. Одноклассницы целовались в коридорах с мальчиками, гуляли вечерами и пропадали на различных провинциальных тусовках. А Сказка жила другой жизнью…
Но вот подошел выпускной класс — экзамены, тестирование и выбор университета и престижной специальности. Сказка с мамой объездила ряд украинских вузов и остановилась на Луганском, потому что здесь изучали экзотические языки — японский, иврит, турецкий и китайский. Вот здесь наша Сказка и поняла, что ей хочется понять этот непонятный язык для всех жителей Восточно- Европейской равнины.
Но спрос на эту специальность был бешенный и наша героиня в числе отобранных будущих лингвистов начала грызть гранит науки — тот самый китайский язык. При чем, весьма удачно. Похвала преподавателей вдохновляла Сказку на языковые иероглифические подвиги и вот результат — девочка Сказка уже размечталась ехать на стажировку в Китай.
И вот долгожданный и непонятный, чужой и странный Китай. Авиаперелет был, как всегда в украинских авиалиниях, полуголодный и тяжеловастенький. Но еще тяжелее было лететь китайскими авиалиниями в толпе китайцев, которые не только сидели, но и умудрялись стоять в проходе самолета. Вообщем, когда группу студентов встречал представитель, а точнее, милая представительница одного из вузов, — нашим девчонкам уже было все равно, куда их повезут и что с ними будет. Потом двухмесячный культурный шок, отсутствие европейской еды, сброшенные десятки наеденных килограммов в Украине веса, запрограммированные китайцы-преподаватели и отсутствие элементарных бытовых условий — отопления в холодное время года, избытка горячей воды и прочего европейского баловства (то ли еще будет). Научились принимать душ за 3 минуты, есть лапшу, рис с овоща ми и учить китайский язык. Именно там, в южной провинции Китая в Мейчжоу, девочка Сказка познакомилась с индонезийскими, американскими мальчиками, совершенствовала свой язык в прямом и переносном значении: утром — русский, днем — китайский, вечером — английский, ночью — украинский (да, домашние задания в Луганском университете никто не отменял).
А теперь самое интересное. И вот увлеченная языками девочка Сказка не заметила, как к ней тихонько подобрался китайский парень, который преданно смотрел в глаза и не подавал малейшего намека на проявление повышенного внимания (да, китайцы такие — они умеют выжидать). Они вместе гуляли, общались, вели светские беседы, кушали в кафе. Наш китайский парень, назовем его Бин, смог осознать, что перед ним та девочка Сказка, которую он искал долгие годы. Оказалось, что она весьма начитанна, прекрасно играет на фортепиано, имеет нежный тонкий голосок, излишне скромна, вежлива, терпелива… Но самое главное — он увидел ее внутреннюю красоту и понял, что она единственная и неповторимая Сказка.
Но наша героиня на летние каникулы улетела в Украину. Бин долго ждал ее и надеялся долгие три месяца, что она вернется.
Ее возврат был непростой — тяжелый перелет, грозовые бури, задержка авиарейсов из Гонконга. Он не спал и не ел, ожидая ее с букетом белых лилий в Ченгду. И она вернулась. Букет явно привял, если не сказать, что завял. Но не важно. Хотелось бежать, обнимать и кричать. Но нет. Китайцы не такие — они умеют выжидать. Из аэропорта возвращались в такси, прижавшись друг к другу, но сдерживая себя. На утро Бин привез завтрак в постель девочке Сказке, которая поселилась с новозеландской и малазийской коллегами в одной квартире.
Именно с этого момента девочка Сказка и парень Бин решили быть вместе. Держаться друг друга в этом полторамиллиардном китайском социуме: совместные вечера, возвращение домой на мотобайке, общие выходные где-то на лоне природы, общие друзья. Все складывалось хорошо. Но возникли сложности с рабочей визой девочки Сказки (уж слишком она была юна для этого) и ей пришлось улететь. Это было тяжелое расставание. Бин понимал, что она не вернется. Чтобы быть с ней — ему нужно лететь в Украину.
Долгую зиму они общались в скайпе, проживали часть своей виртуальной жизни. Но как же хочется жить настоящей полноценной судьбой молодых людей. И Бин решает лететь к ней.
Это было 11 мая 2014 года. Когда началась война на юго-востоке Украины (украинские власти это назвали АТО — антитеррористическая операция). Весь мир, затаив дыхание, следил за событиями. А Бин летел, снова летел и ехал поездом, не думая о том, что с ним будет. Верней: думал, но понимал, что любовь — это чувство, которое вдохновляет мужчин на сильные поступки.
Этот китайский парень провел свое лето в зоне АТО с 14 мая по 19 июля.
Вы спросите: почему так долго? Я вам отвечу: по украинским законам молодожены должны были пройти испытательный срок в течение месяца — это раз. Потом Бин ждал справку с украинского посольства, находящегося в Пекине, которая подтверждала, что он холост. Это еще месяц. Так что никакие «военно-политические события в зоне АТО» не могли нарушить обычный режим регистрации брака молодых людей. А наоборот — усложнял. На дверях загса объявление: В связи с тем, что идут боевые действия в зоне АТО, время работы загса — два раза в неделю. Но ведь любовь никто не отменял? Длинные очереди в этом прекрасном учреждении подтвердили, что настойчивые женихи и невесты не меняли своего решения даже в зоне АТО.
Но на этом сложности в создании интернациональной семьи не закончились. После подачи заявления нужно было за неделю до росписи прийти с китайским переводчиком в загс и подтвердить правильность заполнения анкеты и настойчивые намерения в реализации свадебной мечты. Но о переводчике, который дал твердое согласие быть в назначенный срок позже. Кстати, он жил в районе Луганского аэропорта — ничего не предвещало беды.
Первая беда случилась, когда счастливые Сказка и Бин возвращались с первыми покупками — авиационный налет на областную администрацию. Они видели и слышали самолеты, которые стали «первыми ласточками войны» в Луганске. Сказка и Бин, прижавшись к одному из зданий, находясь недалеко от места обстрела, думали уже о том, как выжить и не умереть. Кто мог подумать, что в 21 тысячелетии украинские самолеты будут убивать луганчан — жителей своей же страны? Они вернулись домой с массой вопросов и с отсутствием ответов. Хотелось кричать: что вы делаете, Самолеты? Мы хотим жить-жить-жить…
Время остановилось. А мозг продолжал работать — нужно жить дальше и выжить… Свадебное платье выбирали перебежками, когда не было обстрелов и взрывов. Успевали немного радоваться. А потом снова возвращаться в реалию. Один за одним стали закрываться магазины. Приходилось пешком по невыносимой жаре по центральной улице Луганска — Оборонной (практически перестал функционировать общественный транспорт, потому что участились случаи минометных обстрелов и гибели водителей и пассажиров) ходить и искать мелочи, которые позже должны были стать важными на свадебной церемонии. Таким образом, за несколько коротких дней были скуплены свадебные реквизиты.
Теперь нужно было найти помещение для проведения церемонии. Отдельное спасибо нашим «кавказским» рестораторам (пускай не обижаются и не считают это шовинизмом) — именно их развлекательные заведения соглашались помочь в проведении праздника. Они остановились на «Аквариусе» — очень уютном, тихом культурном ресторанчике по дороге к Луганскому аэропорту. Мне кажется, что в это суровое время по случаю такого события сам хозяин был безмерно рад посетителям. Но не только счастлив, но и озабочен географическим расположением по отношению к аэропорту. Но об этом позже.
Какая свадьба без тамады? Наверное, это первые люди (они сейчас называются аниматоры), выехавшие из города в связи с началом летнего сезона где-то в курортных местах Крыма, Приазовья и прочее. Таки нашли. Ведущие даже умудрились гулять свадьбу в Станице Станично- Луганского района сразу после первой бомбежки в первых числах июля. И, находясь на ополченской территории, петь песню «Одна родина за столом..».