— Да никакой причал вас, чертей полосатых, не выдержит, — откликались саперы.
Артиллеристы хотели первыми погрузиться на суда и спорили с пехотинцами, но через минуту вместе с ними перетаскивали пушки на палубу.
Доски на причале гнулись под тяжестью ящиков со снарядами.
— Эй вы там, прекратите шум, а то фашисты услышат!
— Ничего не услышат, оглохли от катюш.
Перешучиваясь, солдаты садились на катера. Раздавался звон якорных цепей.
Движение на причале не прекращалось. Старшины снабжали отплывающих продуктами и боеприпасами. Повара предлагали дополнительные порции.
— Кому еще? — спрашивали они, размахивая черпаками. — А ну, подставляй котелки!
— Оставьте себе! — откликались солдаты, получившие шоколад, печенье и консервы.
…Теперь тишину нарушал только плеск волн.
Еще долго девушки в белых халатах стояли на берегу и с грустью всматривались вдаль.
Тысячи братьев расстались сегодня с ними. И не все вернутся…
Сильный порыв ветра донес с моря слова песни. На одном из катеров кто-то пел:
Захра, услышав эту песню, склонилась к плечу подруги, и ее шепот слился с шумом прибоя.
— Да, они должны были идти. Их ждет Крым. Их ждут партизаны у одиноких своих костров…
Взвились одна за другой несколько ракет, и девушки очнулись от своей задумчивости, долгой и томительной. Холодный, мертвенный свет озарил на мгновение наблюдательный пост на береговой возвышенности. Разноцветные огни бросили искристые свои отражения в самую глубь взволнованного моря. Немного времени спустя корабли скрылись вдали.
Девушки невольно взмахнули руками — но кто мог увидеть их издали в ночной тьме?
И все-таки они крикнули:
— Счастливого пути! Возвращайтесь с победой!
Эти слова были памятны Захре. Три месяца назад, стоя на берегу Каспия, она вместе с матерью провожала своего единственного брата Аслана. И тогда сердце ее билось так же тревожно, как теперь. Мать пристально взглянула на сына и спросила:
— Разве ты не мог бы по-прежнему работать на своем танкере?
— Нет, мама, я должен быть в передних рядах.
— Но ведь ты и здесь был передовиком…
Аслан посмотрел на зеленовато-голубой морской простор. Большая часть его жизни прошла здесь. Еще ребенком он вместе с отцом на маленькой парусной лодке часто выходил в море. Уже тогда он твердо решил стать моряком. Но однажды, попав в сильную бурю, Аслан так испугался, что отказался от своего решения.
Тогда отец нахмурился:
— Нет, сынок, так не годится. Трудностей бояться нельзя. Встречай грудью ветер, тогда победишь.
И позже, когда они снова вышли в море, и Аслан сидел в лодке напротив отца, тот сказал:
— Бури на Каспии — не редкость. Но мы не боялись их. В злую непогоду, в дождь и ветер на парусных судах возили мы в Астрахань нефть. Наперекор всему мы добывали себе и вам, молодежи, новую судьбу. Люби море.
И Аслан полюбил море. Мать жаловалась, что сын стал редко бывать дома, но он успокаивал ее:
— Не тревожься, мама. Разве сейчас дома усидишь?
И тогда, провожая сына, она сказала:
— Ну что ж, иди. Береги себя. Счастливого тебе пути!
Они обнялись и расстались.
…Теперь Захра на берегу Черного моря смотрела туда, куда ушли боевые корабли.
Луна выглянула из-за холмов, и девушке показалось, что она видит серебристый след ушедших судов.
— Захра, вы простудитесь, я принесла вам шинель.
Захра взяла у Лейлы черную кубанку и шинель. В лунном свете сверкали звездочки на узких погонах.
Озаренные луной волны ударялись о борта судов. Оставляя за собой пенистый след, катера, мерно покачиваясь, рассекали воду.
Люди, стоявшие на покрытой брызгами палубе, вглядывались в лунный полумрак.
Командир катера Аслан стоял на носу судна и привычным жестом поглаживал бородку. Ветер распахивал ворот, и брызги падали на тельняшку, плотно облегавшую широкую грудь.
Катер по его команде обходил караван с левого фланга. Экипаж был в боевой готовности. Каждый хорошо знал, что им предстоит выполнить.
Перед отплытием катера генерал, руководивший операцией, сказал:
— Надо уничтожить прожекторы противника, не дать ему заметить наши суда, пристающие к берегу. Если вы его ослепите, наши суда смогут беспрепятственно высадить людей.
Аслан и вся команда молча ожидали предстоящий бой. Каждым владела одна и та же мысль: «Надо во что бы то ни стало потушить вражеские прожекторы».