– Много ли вы там сможете себе позволить! Я, откровенно говоря, смогу больше вас. Нет, так дешево я не уступлю.
– Хотите гарантию неприкосновенности? Жаль, но у меня нет права первой подписи.
– А если бы было?
– Все равно не дал бы.
– Завидная принципиальность. Что поделать, безответная любовь остается все равно любовью. Порой она даже крепче. – Ирена притворно вздохнула. – Постараюсь выкрутиться сама, как сумею, и защищаться тоже буду сама. Самостоятельность и независимость – мой девиз. Итак, вас интересуют телефонные разговоры. – Она перегнулась через стол так, что длинные пряди волос упали ей на глаза. – В конце июля однажды позвонил мужчина. После обеда. Насколько я понимаю, назначил Ольге свидание.
– Где?
– Он сказал: там же, где и в прошлый раз, и в то же время.
– И вам очень хотелось проследить за ними и узнать, кто он?
– Вы слишком низко меня цените. Я просто не знала, что этот тип вам понадобится, и не стала выяснять, кто он такой.
– Он и еще звонил?
– Да. Дня через два. Но Ольга не дала ему говорить. С ходу отрубила, что ей больше сказать нечего и пусть потрудится оставить ее в покое. И бросила трубку.
«Она и на самом деле не знает, кто звонил, или только не хочет раскрыть, чтобы мы сами побегали? Да и не исключено, что все это она придумала, чтоб отвести подозрения от магазина».
– А кто еще звонил? – поинтересовался он.
– Другой мужчина: несколько раз из Ленинграда, а в последний раз – из Калининграда. Голос приятный, мягкого тембра, манера разговора интеллигентная и в то же время мужественная. Я оказалась у телефона и позвала Ольгу.
– Вы психолог. Но не может ли быть, что это один и тот же?
– Совершенно исключается. Этот говорил по–русски, и с ним Ольга держалась совсем иначе, очень ласково, и, насколько я могу судить, просила приехать по какому–то важному делу.
– Когда это было?
– Последний разговор состоялся за два дня до трагедии – в субботу, кажется, в воскресенье был выходной.
– А о чем они говорили в предыдущие разы?
– Я не старалась подслушивать.
– Точнее, междугородные разговоры вас тогда не занимали.
– Глупо.
Улдис продолжал рассматривать фотографии.
– А это что за типы? – Он разложил на столе несколько снимков, словно карты. Ирена даже не посмотрела на них.
– Если бы знала, не стала бы специально увеличивать их.
Стабиньш задумчиво потер лоб.
– Скажите, Ирена: вы знали бывшего мужа Ольги Зиедкалнс?
– Видала. Приходил в магазин клянчить на водку. Но Ольга его всегда гнала.
– На этих снимках он есть?
– Нет. На похоронах его не было.
– Часто он приходил в магазин?
– Пару раз, потом Ольга пригрозила вызвать милицию. Он еще пригрозил, что пожалуется сыну.
– Это не с ним она разговаривала тогда?
– Нет, его голос я знаю. Он тоже звонил. Но не тогда.
Улдис перебирал снимки, но взгляд его вновь вернулся к неизвестному.
– Значит, вы видели его с Ольгой на улице Горького… – медленно, словно раздумывая, проговорил инспектор. – А где его видел я? Стоп! – Он хлопнул себя ладонью по лбу, сунул руку в карман. – Вот где! – Он выложил на стол другие фотографии. – Вот он вместе с нею в санатории. Видимо, он и писал ей письма, и звонил из Ленинграда и Калининграда. Разве не он? – Инспектор подвинул снимки Ирине. Взглянув, она кивнула.
– Ну что же, мы не потеряли времени зря, беседы были плодотворными и касались вопросов, интересующих обе стороны. Вы доверите мне вашу пленку до завтра? Придете, мы кое–что запротоколируем.
– Только не забудьте, что телефонные разговоры я слышала совершенно случайно, – прищурилась Ирена.
– Само собой, – кивнул Улдис. – А теперь позвольте откланяться и принести извинения за некоторую бесцеремонность.
– Может быть, все–таки сварить кофе? – неуверенно предложила Ирена. – Вы все–таки были как бы в гостях…
– Спасибо, но я не признаю полумер. И у меня сегодня еще куча дел.
– По этому же поводу?
– Любопытство разрешено лишь врачам и оперативным работникам.
– Следовало бы позволить ее и работникам торговли – в особенности как средство самообороны.