Надо вам сказать, что Вася был не из робких. На собраниях, бывает, так разнесёт начальство, что сам Терентий Павлович, управляющий Токсуйским отделением «Союззаготтранса», побаивается Говоркова. Сидит, бывало, Терентий Павлович в президиуме и всё на Васю поглядывает: выступит или нет? А когда Вася идёт к трибуне, так Терентий Павлович опускает глаза на зелёную скатерть и почему-то начинает часто гладить лысину.
— А здорово ты его, Вася, — загудят ребята, когда Говорков, сойдя с трибуны, втиснется в их круг. — Так и припечатал к месту.
Ну, а здесь, значит, когда разговор заходил о бухгалтерии, он смущался, краснел даже, хотя мне, как его другу, стыдно об этом говорить, и уходил. Но шофёры знаете ведь что за народ! Не отпустят, пока окончательно не добьют человека.
— Что это он? — спрашивает один из них, Петя Кравцов, который в прошлом году отрез на костюм получил в виде премии. И спрашивает так, чтобы Васе всё было слышно.
— То есть как что? Переживает человек.
— Ты скажи, нежная душа!
— Дело не в душе, а в бухгалтере.
— В каком бухгалтере?
— А в таком, про которого он сам сказал: «В душе у меня бухгалтер». Забыл, что ли?
Я, как Васин друг, пытался было доказать, что Вася говорил не так. Да где там? Меня же обвинили в том, что я не дорос до понимания шофёрской психологии. А Петя Кравцов, мой тезка, так тот прямо заявил:
— Эх, брат, не твоего ума это дело.
Я что? Я не обижался… А Вася всё это слышал и нервничал. Я было хотел поговорить с Васей по-товарищески, а он как ощетинится:
— Ты, брат, не суй нос куда не надо… Марш машину мыть.
Что ж, дружба — дружбой, а служба — службой. Со злости я так выдраил машину, что она блестела. Ну, не как зеркало, но всё же блестела.
И вдруг Вася одним ударом одержал над ними победу…
Но давайте лучше я расскажу всё по порядку.
Мы тогда возили хлеб из колхоза имени Кирова. Вы, наверное, не знаете, какая дорога от колхоза до токсуйского зернопункта? В прошлом году всем районом строили. Не дорога — скатерть!.. Едем мы, значит, только ветерок посвистывает, да мелкие камешки со звоном летят из-под колёс. Вдруг видим: впереди какая-то девушка поднимает руку. Ну мы с Васей никаких пассажиров не берём, когда хлеб возим, даже девушек. Вася сигналит, а она стоит себе и даже глазом не моргнёт, чтобы сойти с дороги. Слышу, Вася даже зубами скрипнул от злости, — честное слово слышал, — и машину на тормоза.
— Ты чего?!. Под колёса захотела?
— А вы чего не останавливаетесь?.. Мне до Токсуя надо доехать. У-у, какой сердитый! — сказала девушка и посмотрела на Васю в упор своими серыми глазами.
Это была обыкновенная девушка. И ничего особенного я в ней не заметил. Волосы у неё, как у нашей буфетчицы Машеньки, такие же волнистые. — Петя чуть скосил глазом в кабинку и добавил тише:
— У Машеньки даже, пожалуй, лучше.
Сказал и смутился. Потом продолжал обычным голосом:
— Да… смотрит она, значит, на Васю, как будто он должен ей что. Сейчас, думаю, Вася отрежет как обычно — «до приятного свиданьица» и захлопнет дверцу. Девушка надует губки, а я насмешливо помашу ей из кабинки рукой. И вдруг случилось необычное: Вася что-то проговорил вроде «лезут под колёса, а потом отвечай» и ко мне:
— А ну-ка, марш в кузов!
Признаться, Вася сразу уронил себя в моих глазах.
Лежу я на зерне в кузове и слушаю, что они там говорят. Заднее стекло у нас в ту пору было разбито, и мне всё слышно.
А говорили они не много. Вася сначала долго молчал. А потом и спрашивает:
— Может быть скажете, как вас зовут?
А она, знаете, молчит. Молчит и улыбается. Чувствую, Васю это выводит из терпения. Однако он держится.
— Далеко едете? — снова спрашивает Вася.
— А к вам, в Токсуй.
— В гости?
— Нет, на работу. На вашу базу, бухгалтером.
— Что?!
Мне показалось, что Вася даже чуть отодвинулся от неё. Но теперь я понял, что это мне действительно показалось.
— У вас, наверное, удивительно интересная работа? — через минуту ядовито осведомился Вася. А она молчит. И по-прежнему улыбается, понимаете? Так с улыбкой она в Токсуе и вышла из машины, даже не поблагодарив.
— Что за красавицу привёз? — спросил кто-то из ребят у Васи, кажется, Петя Кравцов.
— Таинственная незнакомка, — ответил я. — Ушла, не назвав своего имени.
Петя Кравцов даже присвистнул, а Вася так посмотрел на меня, что я попятился за машину.
На другой день утром захожу я в контору. Смотрю — сидит наша пассажирка за столом, а сбоку табличка: «бухгалтер». Я к Васе:
— Сидит, — говорю, — в конторе…
— Кто?
— А эта… которую в кабинке привезли. Бухгалтер.
— A-а, знаю. Поехали за зерном.